Ночь Серебра
Шрифт:
Ольгерд резко поднял голову и взглянул на своего ратника. Бажен тут же стушевался, приумолк, закусив губу.
— Мне плевать, — тихо отмолвил князь. И в следующее мгновение горячее лезвие оказалось совсем близко от Славки. Девушка почувствовала, как в лицо дохнуло жаром. Ольгерд разорвал вышитый воротник её платья.
— Я не шучу, девочка. Либо ты отвечаешь на все мои вопросы, либо мы будем разговаривать по-другому.
Его свободная рука потянулась к Славке. Ладонь легла в маленькую ямочку, что под шеей. Крепкие, сильные пальцы неторопливо провели по хрупким выступающим ключицам. Ненароком задели чёрную нитку оберега, сжались, сорвали.
— У тебя нежная кожа, — негромко продолжал Ольгерд. — Когда раскалённое железо коснётся её, тебе будет очень… больно. Ну что? Ты по-прежнему не желаешь рассказать мне всё? И отдать руну — мне известно, что она у тебя, хотя странно, что мои люди тебя не обыскали.
— Ничего у меня нет, — прошептала девушка, зажмурившись. Ольгерд хмыкнул и перехватил накалившийся прут поудобнее.
Истошный крик разорвал тишину подземелья. Невольно поморщившись, Ольгерд убрал лезвие. Славка без чувств сползла по стене на пол.
11. Пророчество
Ярико не знал, сколько времени прошло с того момента, как он покинул дом старого перевозчика: один ли час, или же несколько. Однако вскоре день начал медленно клониться к закату, небеса разрумянились, с севера — от реки — потянуло прохладой. Ярико теперь уже больше прятался, нежели убегал: пешему от конных не убежишь, а вот схорониться где-нибудь в овраге, в огромном дупле или в кустах, усыпанных холодной серебряной росой — это можно. Единственный раз в жизни юноша сетовал на то, что Феникс всюду следует за ним неотступно, ежели только не получит иного приказа. Отсылать его от себя было бы некстати, но в то же время Ярико молился, чтобы ратники не догадались о том, что птица ведёт прямиком к нему. Правда, если они, конечно, ещё не догадались…
Конский топот и короткие, обрывистые переговоры то и дело взрывали лесную тишину. То хрустнет где-то сухая ветка, то крикнет испуганно потревоженная птица, то под тяжёлыми лошадиными копытами зашуршит ворох сухих листьев. Ярико весь обратился в слух; подмечая каждый звук, каждый шорох, даже самый неуловимый, он успевал скрыться в последний момент. Однажды он уже решил, что всё кончено, когда между деревьев, в нескольких саженях от него, мелькнула тёмная неуклюжая фигура всадника, и ежели бы не овражек, так кстати подвернувшийся под ноги, юношу бы уже легко заметили.
Ярико с разбегу упал и по скользкой траве сполз вниз, прижался к влажной земле, словно стараясь слиться с нею, затаил дыхание. Когда он постарался поменять положение и улечься поудобнее, он вдруг почувствовал, как в правую ладонь что-то резко ударило, точно разряд молнии. Резко обернувшись, Ярико заметил, что между пальцев словно бы что-то сверкнуло золотистым. Ладонь в момент распухла и покраснела. Почти тут же откуда-то сверху на голову ему посыпались комья грязи, но он прижался щекой к траве и даже не поднял взгляда.
— Да чёрт с ним, наверно, уж весь лес обыскали, — с некоторым сомнением промолвил один из всадников.
— Что Айдару скажем? В воздухе он, что ли, растворился?
— Да хоть бы и в воздухе, — недовольно буркнул первый. А потом голоса и тяжёлые шаги лошадей стали постепенно удаляться. Полежав ещё немного и убедившись, что все трое преследователей уехали восвояси, Ярико поднялся, отряхнулся, подметил,
— Разбойник! — усмехнулся Ярико, приглаживая его встрёпанные чёрные перья. — Чуть не сдал меня. А ну как они бы догадались?
Ворон, конечно, ничего не ответил, только примостился поудобнее на плече юноши. Тот осмотрелся: хотел отыскать что-то, что прошило руку, будто молнией, но, как ни вертел головой по сторонам, так ничего и не заметил необычного. Только вот разве что увидал небольшую избушку, старательно укрытую густыми еловыми лапами и увитую плющом до самых наличников. Вместо окон в оконных проёмах у избушки виднелась простая белая холстина, покатая крыша была кое-где затянута тонким слоем пушистого мха, к крыльцу вела узкая утоптанная дорожка, посыпанная песком. Ярико на всякий случай оглянулся, сплюнул через плечо и направился к домику. Лесная обитель выглядела тихой и вполне уютной — навряд ли недобрый человек жил бы здесь, в таком месте.
Ярико, ещё раз бросив взгляд на свою распухшую ладонь, решил для себя, что всё-таки причина заявиться непрошеным гостем есть, хоть и слабая: водицы попросить да отрез ткани на перевязку. И сам справится, поди, не впервой. Думая так, юноша подошёл к крыльцу и постучался. Прошло некоторое время, прежде чем из глубины дома послышались мягкие, шаркающие шаги, потом скрипнул ключ, поворачивающийся в замочной скважине, и дубовая дверь отворилась. На пороге стоял старик в белой вышитой рубахе и с веночком из дубовых листьев на голове. Его длинные волосы были белы, как снег, лицо, доброе, кроткое, изборождено морщинами, бледные впалые губы слегка поджаты. В левой руке, тоже сморщенной, но крепкой и жилистой, старик держал витой посох с резным наконечником. Ярико невольно отпрянул на шаг и, словно спохватившись, поклонился в пояс хозяину лесной избушки.
— Здравия тебе, дедушка, — промолвил он, и голос его почему-то дрогнул. Старик, в свою очередь, прищурился и посмотрел на него, но без злобы, без хитрости, просто решая, стоит ли доверять молодому охотнику, так нежданно оказавшемуся подле его обители. Ярико чувствовал, что ладонь нестерпимо жгло, и пора было принять меры. Только теперь он сообразил, что северная часть леса была неизведанной, люди сюда практически не ходили, а оттого можно было ожидать чего угодно, не говоря уж о том, чтобы столкнуться с магией.
— Уж столько здравия нажелали, куда только девать, — засмеялся старик и отворил дверь пошире. — Впрочем, что… Я ждал тебя.
И только после этих слов его Ярико увидел, что Феникс, его обыкновенно недружелюбный и вредный Феникс, сидит на плече у старика и принимает ласку твёрдой, сухой руки.
— Проходи, сынок, — промолвил хозяин избушки. Ярико медленно подошёл, поднялся на крыльцо и, ещё раз вопросительно оглянувшись на старика и получив одобрительный кивок, вошёл в дом.
Лесная избушка внутри казалась ещё меньше, нежели снаружи. В сенях царил приятный полумрак, пахло засушенными травами, сухой землёй. Совсем как в доме у Славки и её матери, вспомнил Ярико. И тут же мысль о девушке словно клинком по сердцу полоснула: где же она теперь? Что с нею сталось? Жива ли? Тем временем и хозяин вошёл в дом, Феникс слетел с его плеча и присел на узкий подоконник.