Ночь Серебра
Шрифт:
— Молодец, — тихо промолвил князь, поглядев на предводителя. — Вот и сослужил ты мне… службу. Оставайся в дружине моей, коли желаешь. Вы… ступайте, — Ольгерд махнул рукою в сторону двери и тут же осёкся. — Бажен, постой. Погоди, пока мы… закончим.
Молодой светловолосый ратник без единого слова поклонился и отошёл в угол. Славка в какой-то момент встретилась с ним взглядом и прочитала в его глазах некоторое сочувствие, словно бы поддержку. Но он молчал, только разглядывая выцветший узор на тёмном деревянном полу.
Ольгерд оценивающе посмотрел на стоящую перед ним девчонку, притихшую от волнения и страха. Маленького росту, бледная, худая — руки как веточки, кажется,
— Где остальные? — спросил наконец Ольгерд после долгого молчания. — Сама скажешь?
Славка снова посмотрела на него исподлобья и, сжав тонкие губы, покачала головой. На лицо ей упала пара прядок, но смахнуть их она не могла. Ольгерд подошёл ближе. В ладонь ему из-под широкого рукава скользнул короткий серебряный кинжал. С некоторым удовлетворением он увидел, что в глазах пленницы сверкнул страх: боится, значит, половина дела сделана. Осталось только добиться от неё всех признаний.
Он обошёл её кругом и остановился у неё за спиною. Прохладное лезвие плашмя прижалось к обнажённой шее. Славка вздрогнула и рванулась в сторону, но Ольгерд обхватил её одной рукой за шею, прижав к себе.
— Стоять, — прошептал он, и на этот раз лезвие коснулось кожи заточенным краем. Славка судорожно вдохнула. — Говори, где остальные. Я не причиню тебе боли, пока ты будешь послушна.
— Ничего не скажу, — нахмурилась Славка. — Делай, что пожелаешь.
Острый край лезвия оцарапал нежную кожу. Кровь алыми бусинками скатилась на серую ткань платья. Девушка ещё раз попыталась дёрнуться в сторону, но Ольгерд прижал её к себе так крепко, что она начала задыхаться. Тело её обмякло; он понял, что ежели она прямо сейчас лишится чувств, то он ничего не добьётся, и ослабил хватку, однако не отпустил девушку.
— Мне известно куда больше, нежели ты думаешь, — продолжал Ольгерд. — Вас четверо, среди вас есть мой бывший оружейник и кружевница, брат и сестра. Я знаю, почему ты пошла с ними: ты почувствовала, что руны зовут. И кузнец ваш пошёл с той девчонкой по той же причине. Я знаю, что было известно перевозчику, и знаю, отчего он вам об этом не рассказал, — резким движением князь развернул девушку к себе и, крепко схватив её за плечи, слегка встряхнул. — Ну что?
Славка бросила взгляд на Бажена, ожидая встретить помощь и поддержку, но он стоял, прислонившись плечом к дверному косяку и прикрыв глаза. Казалось, ему совершенно наплевать на происходящее. Славка бы так и думала, ежели бы он с самого начала не отнёсся к ней хорошо. Кинжал, приставленный к горлу, мог заставить говорить кого угодно и о чём угодно. Славка лихорадочно соображала, как она может ответить, чтобы не выдать остальных, но сказать о том, что Всемир и Велена отправились на юг, к самой Границе, означало бы прямо указать врагу дорожку к ним.
— Я жду, девочка, — над самым ухом снова раздался спокойный, вкрадчивый голос князя, и остро отточенное лезвие прижалось ещё ближе. Славка почувствовала, что вот-вот заплачет: к такому она была не готова. До сегодняшнего утра, когда в дом перевозчика Эйвинда ворвались вооружённые чужаки, убили хозяина, едва не ранили Ярико и силою увезли её саму, ей казалось, что поиск рун — это просто какая-то игра. Впрочем, она была почти права: это игра… Только жестокая и опасная.
— Ничего не скажу, — выдохнула Славка, зажмурившись. Она ожидала, что сию же секунду лезвие кинжала полоснёт по шее сзади, но этого не произошло — наоборот, Ольгерд убрал оружие и сунул его в короткие ножны,
— Бажен!
Молодой ратник вскинулся, обернулся. Ольгерд, схватив Славку за плечо, указал ему в сторону двери.
— Пойдём…
На лице юноши явственно изоразились изумление и тревога, однако он не посмел ослушаться. С поклоном отворил дверь перед Ольгердом и Славкой, дождавшись, пока они пройдут, вышел вослед за ними сам и запер горницу на ключ. Под высокими деревянными сводами потолка в тишине раздавались только тяжёлые шаги князя: его сапоги были подбиты железом, и оттого каждый шаг будто впечатывался в дощатый пол. Славке было безразлично, куда её повели: всё одно ничего не скажет, как бы ни заставляли.
Они миновали залитый солнцем двор, обошли терем кругом и остановились перед невысокой каменной постройкой. От самих огромных серых камней веяло холодком, и Славка невольно поёжилась. Связанные руки уже затекли, пальцы будто кололо иголками, и они не шевелились, а из-под самой бечёвки виднелась покрасневшая, растёртая кожа.
— Отворяй, — велел Ольгерд. Бажен неторопливо снял с пояса связку ключей, нарочито медленно искал подходящий.
— Княже, она ребёнок, — прошептал он наконец, после долгих поисков отделив нужный ключ от остальных. Ольгерд недовольно поморщился.
— Не всё ли равно? Давай живее!
Бажен угрюмо повиновался. Перед ними отворилась, скрипнув, тяжёлая дверь, и в тёмном проёме едва заметно обозначились ступеньки. Ольгерд толкнул Славку вперёд, и она едва не оступилась, но сумела устоять на ногах и тут же мысленно поблагодарила дедушку Любима за то, что учил её держать равновесие в самых немыслимых местах. Дедушка в своё время научил её многому; как же не хватает его помощи теперь, когда она нужна больше всего! От одного воспоминания о нём у Славки защипало в носу, слёзы подобрались к глазам. Последнее время дедушка часто и долго хворал, почти не выходил из горенки своей, разве что не дальше крыльца: подышать воздухом. А однажды, когда ему стало малость получше, он сказал, что хочет уйти так, чтобы об этом никто не ведал. Боги примут на Звёздный Путь охотнее того, кто сам готов на него вступить. Матушка и сама Славка лили слёзы ещё несколько дней, только маленькой Зорянке невдомёк было о случившемся, и с тех пор дедушка Любим не возвращался…
Ступеньки были маленькие и скользкие. Темнота всё сгущалась, по мере того, как Ольгерд, Бажен и Славка спускались, становилось всё холоднее. У самого подножия лестницы молодой ратник снял со стены факел. Яркое рыжеватое пятно света выхватило из темноты некоторые очертания подземелья, в которое они только что спустились; Славка огляделась. Длинная тёмная каменная галерея, по обе стороны которой расходятся низкие — высокому человеку едва ли можно в рост выпрямиться — двери, на полу, под ногами, то тут, то там виднеются небольшие лужи: с потолка капает вода. Откуда-то тянуло сквозняком. Но времени осмотреться девушке не дали. Ольгерд отобрал у Бажена связку ключей и, быстро подойдя к одной из дверей, отпер её.
Они очутились в низкой, крохотной каморке. Там было сухо и тепло, — гораздо теплее, нежели в остальных помещениях, потому что в нише, проделанной в стене, пылал огонь. Славка инстинктивно отпрянула от него, но Ольгерд, не заметив её движения, огляделся. На полу, чуть поодаль от огня, лежал забытый кем-то железный прут; он поднял его и, держа его за самый край, сунул в самое пламя. В полутьме лезвие засветилось золотисто-рыжим.
— Княже, не надо, — обескураженно прошептал Бажен, глядя то на Ольгерда, то Славку, бледную, как полотно. — Ты ничего не добьёшься, да и она слишком слаба, чтоб вытерпеть такое…