Ночь Серебра

Кононова Татьяна Андреевна

Славка из последних сил вытянула вперёд руки и напрягла ладони. Слабый Свет просочился сквозь Тьму. Он постепенно делался всё ярче, ярче, сильнее, и, наконец, вспыхнул так, что и Славка, и Свартрейн ослепли на мгновение. Тьма рассеялась. Свет свернулся до размеров маленькой пичужки и выпорхнул в открытое окно. Славка, тяжело дыша, поднялась.

Ярико лежал на снегу, прижавшись к стене и словно сливаясь с нею, и прислушивался ко всему происходящему в горнице князя, которая, по его расчётам, должна была находиться прямо над ним, однако вокруг стояла тишина: ни звука, ни скрипа, ни голоса. Со стороны красного крыльца всё ещё не расходился народ. Ярико ждал обещанного условного знака Славки, но от этого мучительно долгого ожидания и

от стоявшей вокруг тишины только зазвенело в ушах. Юноша поднялся, прислонился к бревенчатой стене спиною, прикрыл глаза и вдруг почувствовал, как что-то тёплое, почти горячее коснулось его лица, пощекотало. Вздрогнув от неожиданности и открыв глаза, он увидел маленькую серовато-бурую птичку, похожую на воробья, но более хрупкую и изящную. Сперва он не понял, отчего она кажется ему странной, но потом сообразил, что она вся светится, точно изнутри. Она села ему на плечо, расправила крылышки и защебетала, захлёбываясь в переливах и вертя крохотной головкой. Ярико непонимающе нахмурился: птичка будто хотела о чём-то сказать. Наконец она сорвалась с плеча его и устремилась вверх. И тогда Ярико понял: ведь это Славкина птичка, вся из Света сотканная, каждое пёрышко отсвечивает серебром. По каким-либо причинам Славка подать другого знака не могла… Он кивнул головой птичке, показывая, что понял её, и в тот же миг она растаяла в воздухе. Ярико закатал рукава по локоть и коснулся обеими ладонями стены терема.

— Проклятье, — прошипел Свартрейн и снова протянул было руку, чтобы выпустить Тьму, но в это самое мгновение со двора раздался крик:

— Пожар!

Десятки голосов подхватили и присоединились к этому крику.

— Пожар! Горит!

Огонь охватил весь первый пол постройки. Резко потянуло гарью. Свартрейн бросился к выходу, забыв о Славке, а та, улучив момент, схватила со стола подсвечник и, размахнувшись, запустила им в повелителя Тьмы. Сдавленно охнув, он вдруг на секунду замер на месте, а потом рухнул ничком. Горница постепенно заполнялась дымом. Пригибаясь и закрывая лицо ладонью, Славка кинулась к хозяину, трясущимися руками отогнула его воротник, нащупала крепкий чёрный шнурок, развязала узел. Маленький ключик скользнул ей в ладонь, и она, бросив ещё раз взгляд на лежавшего без памяти Свартрейна, подбежала к столу, вставила ключик в крохотную замочную скважину. Дыма и гари вокруг было всё больше, и она уже кашляла, чувствуя, что воздуха не хватает.

Шкатулка отыскалась быстро. Руна послушно легла в руку, чуть заметно сверкнула голубоватым и скрылась в ладони. Поспешно закрыв ящик и надев шнурок с ключиком на шею князя, Славка толкнула дверь и бросилась бежать, кашляя и задыхаясь от дыма. Деревянная руна приятно грела ладонь изнутри. Дорогу к красному крыльцу она запомнила, но туда бежать было весьма опасно: могли легко поймать, и она, свернув на чёрную лестницу, побежала к заднему входу. Дверь была заперта.

Славка недоумённо оглядела её. На первом полу дышать было совершенно невозможно, и она попробовала ещё раз отворить дверь, но та не поддавалась. Славка беспомощно огляделась.

— Ярико!

Он услышал её испуганный голос каким-то чудом. Метнулся к распахнутому окну в галерее.

— Славка! Сюда иди, слышишь?

Она побежала на зов, согнувшись чуть ли не вдвое: едкий дым жёг глаза, горчил на губах. Вот и галерея, и окно… Задымлено ужасно… Глубоко вдохнув в рукав, девушка в два прыжка оказалась подле распахнутого окна.

— Прыгай!

Она выглянула. Оказалось, что до первого пола она не добежала… До земли оставалось ещё добрых пару саженей. Ярико махнул ей снизу.

— Прыгай, я поймаю!

Славка закусила губу и покачала головой. Чистого воздуха в галерее уже не оставалось, а откуда-то с лестницы доносились голоса ратников и стражников, искавших виновника пожара и сбежавшую девчонку-ведьму.

— Славка! Прыгай! Прыгай, я поймаю тебя! — повторил юноша, и в голосе его послышались нотки отчаяния. Славка обернулась

и увидела, что двое ратников уже увидали её, и один, выхватив меч из ножен, указал другому в её сторону. Медлить было более нельзя. Решившись, девушка закрыла глаза, перекинула ноги через край подоконника и спрыгнула. Тут же сильные руки ловко подхватили её и осторожно поставили на землю. Славка невольно поёжилась от холода.

— Бежим, — прошептал Ярико и потянул её за руку.

30. Решение Совета

Утром Йала проснулся раньше обыкновенного. Мысль о том, что ежели Совет решит отправить его на чужие земли, тем более на земли противника, его весьма тяготила. Когда они с Ардоном последний раз говорили на эту тему, воину показалось, что юноша отнёсся к такому предложению весьма беспечно, словно для него это было привычным делом.

Не секретом для всех членов Совета было и то, что к Велимиру, как, впрочем, и к его ближайшим помощникам из Халлы, просто так подобраться было нельзя. Послов ждали долгие седмицы, а может быть, и луны потерянных трудов, напрасно растраченного времени, и поэтому ни Кит, ни кто-либо ещё даже не заговаривал о чётко ограниченном временном промежутке, в течение которого послы должны были войти к князю Халлы в доверие и выяснить всё необходимое.

Когда Йала уходил, Иттрик ещё не проснулся, и тот даже подумал с некоторым облегчением, что это к лучшему: чем меньше парень за ним ходит, тем спокойнее — обоим, да и всему Совету в целом. Казалось, Иттрик сам не понимает своей ценности для всего Кейне. Так, например, Киту было известно, что в племени Сварога были как те, кто избран самим богом, так и те, кто просто искал приюта, бежал от жестокой реальности в отшельническую жизнь. Иттрик был как раз одним из тех, у кого право служения было заложено с детства. У настоящих жрецов в крови была довольно мощная древняя магия, пользоваться которой их должны были учить старшие. Из поколения в поколение она передавалась с незапамятных времён, и так среди обыкновенных волхвов появились маги — те, кому открыты все двери, и даже врата в Явь.

Было ещё совсем раннее утро: едва рассвело, небо было только слегка тронуто алой чертой рассвета, но члены старшего Совета уже собрались, и из-за закрытых дверей доносились приглушённые шаги, голоса. Немного помедлив, Йала толкнул дверь, вошёл, привычно низко склонился перед Отцом Совета и его помощниками. Как он успел заметить, Ардон ещё не пришёл; вероятно, где-то задерживался.

— Не знаю, хорошие у нас для тебя вести или не особенно, — начал Кит без всяких предисловий, поднявшись из-за стола, — а только в Халлу мы тебя не отправим. Райда просила за тебя, к тому же ты нужен здесь.

Он ещё не договорил, а Йала уже почувствовал, что ещё немного, и гнев выльется наружу. В последнее время Кит часто менял решения по поводу каких-либо действий Йалы и других воинов, обговорённых с Советом, такое поведение для Отца казалось неприемлемым.

— Кто поедет? — коротко спросил Йала после недолгой паузы. Все четверо переглянулись.

— Ардон справится один, — спокойно ответил Кит. Йала даже невольно позавидовал его способности всегда сохранять самообладание. — Чем меньше мы будем привлекать внимание, тем лучше.

Едва он закончил фразу, как двери главной залы Совета с грохотом распахнулись, и на пороге появился сам Ардон, немного встрёпанный и чем-то разозлённый. Проходя мимо застывшего на месте Йалы, он сделал вид, что не заметил его, и даже слегка толкнул.

— Прошу меня извинить, дома небольшие неурядицы, — отрывисто выдохнул он, поклонившись Совету. — Каковы требования? Когда отправляться?

Кит выразительно взглянул на Хольда, и тот, поднявшись, заговорил. Едва он начал, во всей зале наступила гробовая тишина, и только его голос, размеренный, глуховатый, гулко отдавался под высокими тёмными сводами.