Ночь в Кэмп Дэвиде
Шрифт:
— Боже милостивый, Джим, — запротестовал Карлсон, — да ведь вся информация говорит как раз о противном! Ведь Белый дом раздувает всю эту кампанию специально для вас! И именно на вас работает Джо Донован. Да если меня не разуверит в этом сам Холленбах, я готов держать любое пари, что президент оказывает вам стопроцентную поддержку.
— Вы хотите сказать, оказывал. Больше уже не оказывает. Поверьте мне, Флип, я располагаю точными сведениями. Кого бы Марк ни выбрал, это буду не я.
Карлсон шлёпнулся в кресло, обмякнув как проколотый воздушный шар. Маквейг догадывался, что
— А почему бы вам всё-таки не сыграть на этом, Джим? Даже если ваша информация и правильная, то почему всё же не принять участие в выборах и не сорвать самое большое количество голосов в каждом избирательном пункте страны?
— Чтобы падение было ещё чувствительнее, так, что ли? Не собираюсь я делать из себя дурака. Разве что через несколько лет, Флип… А теперь идите. Известите галерею прессы, что их ожидает славная политическая новость. Да и нам не мешает подзаработать на рекламе.
— О’кэй! — ответил Карлсон. Бодрости его как не бывало. Опустив плечи, он вышел из кабинета.
Без четверти два толпа репортёров и фотографов в коридоре около приёмной Маквейга выросла до таких размеров, что конференцию пришлось перенести в большой зал для закрытых совещаний, который перевидал на своём веку бесконечное множество расследований и секретных заседаний. Когда Маквейг занял своё место в центре длинного председательского стола и повернулся лицом к публике, то к двум сотням репортёров присоединились ещё и служащие Сената, а также с десяток любопытных туристов, разгуливающих по зданию. Сенатор поднял руку, успокаивая толпу возбуждённых фотографов, пристававших к нему с просьбами повернуться то в профиль, то в фас.
— Леди и джентльмены, я собрал вас специально для того, чтобы заявить, что я не буду кандидатом в вице-президенты США и не дам своего согласия на то, чтобы моё имя было названо среди кандидатов на Детройтском съезде.
В связи с этим я прошу, чтобы вся деятельность в мою пользу в Висконсине и в других местах была прекращена. Я очень ценю поддержку, которую получил в Висконсине, но прошу, чтобы избиратели не вписывали моего имени в избирательные бюллетени, так как такое голосование было бы напрасной тратой времени.
Как вам известно, президент не высказывал возражений по поводу моей кандидатуры и таким образом по существу выразил своё согласие с ней. Поэтому я счёл своим долгом известить его первого о своём решении. Сегодня утром я позвонил президенту. Когда я сообщил ему о причинах, заставивших меня принять такое решение, он отнёсся к нему одобрительно. Таким образом, леди и джентльмены, кратковременная кампания по выборам Маквейга в вице-президенты, по-видимому, закончена. У кого какие вопросы?
Человек десять хором выкрикнули одно слово:
— Почему?
— Откровенно говоря, я просто решил, что у меня для этого ещё не хватает опыта. Ведь я всего только сенатор первого срока, и мне предстоит ещё многому поучиться. Если я ещё мог бы справиться на посту вице-президента, то не следует забывать, что от него
— Тридцать лет работаю в газете, — заметил один репортёр, — и никогда не слыхал, чтобы какое-нибудь выборное лицо прибегало к принципу Шермана!
— Только предупреждаю: подражать Шерману всю жизнь я не собираюсь. Попробуйте предложить мне баллотироваться года через три!
Этим шутливым ответом и закончилась пресс-конференция Маквейга. Репортёры и всегда-то благоволили к сенатору Маквейгу, но в этот день отнеслись к нему с особенной теплотой. Он обеспечил им единственное, в чём всегда нуждаются газетчики, — сенсационную новость.
Крейг Спенс прошёл в приёмную вместе с Джимом:
— Вы меня убили, Джим! Да ведь этот пост у вас уже был в кармане! Ничего не могу понять! Да ведь Марк с его темпами загонит себя через какую-нибудь пару лет! Вы же могли стать президентом, Джим!
— Слушайте, Крейг, мне бы очень хотелось рассказать вам обо всём откровенно, но не могу. Когда вся эта история станет древностью, возможно и расскажу. И поверьте мне, её стоит послушать!
— Значит, есть и другая причина?
— Не давите на меня, Крейг. Будем пока считать, что я сказал то, что хотел. Я ещё слишком молод, мне надо многому поучиться, и как можно скорее.
— Так значит, вы не всё сказали ребятам?
— А кто вообще говорит всё? И что такое «всё»?
— Вы сегодня говорите загадками, Джим. На вас это не похоже.
— Ладно, Крейг, пока вам придётся поверить мне и так — и возможно надолго.
Вечерние газеты уже вовсю обыгрывали сенсацию дня. Первая страница «Дейли ньюс», этой самой популярной газеты Вашингтона, кричала огромными буквами: Джим решил не баллотироваться! Этот же материал начинал последнюю страницу вашингтонской «Ивнингстар»: статья открывалась заголовком «Маквейг действует по Шерману! Он остаётся сенатором!» Один нью-йоркский приятель позвонил Карлсону по телефону и прочёл заголовок из «Уорлд телегрэм»: «Маквейг вышел из игры! Кого выпустят вместо него?»
В пресс-галерее Сената Крейг Спенс хмуро посмотрел на портативную машинку, почесал лысину и забарабанил по клавишам двумя пальцами. Он начал ежедневный отчёт для синдиката, который этой же ночью телеграфирует его слова в сто пятьдесят газет мира, от Джерсей-сити до Гонолулу…
«Настоящая причина, по которой сенатор от штата Айова Маквейг неожиданно снял свою кандидатуру, рассматривавшуюся руководством демократической партии США для выборов на пост вице-президента страны, может остаться невыясненной ещё в течение многих лет.