Ночь в Кэмп Дэвиде
Шрифт:
За окном уже сгустилась ночь, и Джим чувствовал, как с наступлением темноты тает его уверенность. Словно погас свет в последнем окне в конце тупика. Он решился на последнюю попытку:
— Послушай, Пат! Ты говоришь, что не станешь действовать без твёрдой поддержки руководства партии. Я знаю, ты сомневаешься в достоверности всего, что от меня услышал, но признайся, ведь твои сомнения усугубляются тем особым положением, в котором ты очутился. А что если ты позволишь мне рассказать обо всём небольшой группе лидеров нашей партии, которых ты мне сам назовёшь? Кабинет, действительно, слишком громоздок и ненадёжен, там моментально всё выплывет наружу. Но можно собрать небольшую группу людей и предупредить их, что всё
О’Мэлли оживился.
— Вот это, действительно, мысль, — сказал он.
Маквейг просветлел:
— О’кэй. Может быть, тебе пригласить наиболее влиятельных членов Сената, скажем, заместителя председателя Сената Никольсона, Фреда Одлума и кого-нибудь из республиканцев, для того чтобы совещание было представлено обеими партиями?
— И не подумаю доверять республиканцам в таком щепетильном деле, да ещё перед самыми выборами! — отрезал О’Мэлли. — Нет, Джим, об этом и речи быть не может!
Маквейг благоразумно отступил, но не сдался.
— Что ж, пусть будет по-твоему, — сказал он. — А как насчёт Грэди Каванога? Он влиятельная фигура, представитель Верховного суда и один из тех демократов, которые пользуются всеобщим доверием.
— Грэди отлично подойдёт. И потом, он просто гениален при разборе доказательств. Честно говоря, я скорее бы поверил всей этой истории, если бы знал, какого он о ней мнения.
Итак, всё устроилось наилучшим образом. Они ещё поговорили немного о деталях, и оба согласились, что совещание лучше всего собрать в загородной вилле Каванога, если только судья не будет возражать. Грэди был вдовец, ему принадлежали двести акров земли и дом на высокой горе с видом на Сен-Леонард Крик, в шестидесяти милях от Вашингтона. Грэди проводил там обычно конец недели. Место было уединённое, отделённое от главного шоссе густым лесом. Они решили созвать совещание в четверг, если это устроит остальных.
О’Мэлли проводил Джима вниз.
У парадной двери вице-президент дружески сжал руку Маквейга.
— Джим, — тихо сказал он, — должен тебя предупредить: никто не поверит тебе, если ты не привезёшь в четверг эту женщину, которая может рассказать об инциденте между Холленбахом и Дэвиджем!
— Ради бога, Пат…
— Это моё твёрдое мнение.
Джим нахмурился.
— Посмотрим, — сказал он неуверенно.
ГЛАВА 10. МАРТА
В такси к Джиму опять вернулось чувство подавленности, уже ставшее почти привычным в последние дни. Единственным утешением была мысль, что как будто удалось уйти от слежки и никто не видел, как он подъезжал к дому О’Мэлли. Не заметил он признаков слежки и когда вылезал из такси на Конститьюшн-стрит, около платного гаража, где оставил свой автомобиль.
Но и это утешение растаяло как дым, когда он пересел в свой автомобиль и направился в сторону Мак-Дина. В зеркальце опять показался чёрный «седан», который старательно держался на расстоянии в сотню ярдов. Джим понаблюдал за ним немного, а потом перестал о нём думать. Теперь, когда он ехал домой, его уже совершенно не волновало, сколько агентов зарегистрируют этот факт. Его мысли целиком сконцентрировались на О’Мэлли. Вице-президент, очевидно, интуитивно верил Джиму, но разум его отказывался принять чудовищную правду. Только единодушное соглашение между лидерами, если бы оно состоялось в четверг, могло подтолкнуть О’Мэлли и заставить его действовать. Джим знал, что любыми способами он должен убедить этих четырёх
Эти невесёлые рассуждения навели его на мысль, что Марта не имеет понятия, где он. С тех пор как он позвонил ей из телефонной будки в Джорджтауне и никого не застал, прошло четыре часа. Маквейг остановился около бензозаправочной станции и позвонил домой. Марта молча выслушала его объяснение.
— Откуда ты звонишь?
— С бензоколонки возле Кэй-бридж.
— Значит из Джорджтауна? Я так и думала.
Когда Джим свернул на подъездную дорожку к своему дому, фары его автомобиля выхватили из темноты стоявшую в дверях гаража фигуру. Эго была Марта. Она стояла, прислонившись к верстаку, которым Маквейг уже давно не пользовался, придерживала рукою у горла воротник пальто, спасаясь от ночного ветерка, и щурилась от яркого света. Когда Джим выключил зажигание, она подошла к автомобилю и приоткрыла дверцу:
— Джим, сними своё белое пальто и положи его в багажник.
— А в чём дело?
— Ни о чём меня не спрашивай. Просто сделай, и всё. — Она проговорила это тоном, не допускавшим возражений. Джим потянулся через переднее сиденье, чтобы поцеловать её, но она отпрянула. Джим удивлённо на неё посмотрел, но она молча кивнула на багажник. Джим стянул пальто и положил его в багажник рядом с запасной покрышкой.
— Какого чёрта?.. — начал было он, но Марта уже шла по лужайке в сторону дома, всё так же придерживая рукою воротник пальто.
В вестибюле на него налетела Чинки и чмокнула его в щёку. Волосы её были стянуты в тугой конский хвост, глаза так и сняли от удовольствия:
— На улице так холодно, пап! Где твоё пальто?
Ответить он не успел. За него ответила оказавшаяся между ними Марта:
— Он потерял его, Чинки. Забыл вечером в ресторане, и кто-то взял его. Твой отец с возрастом становится очень рассеян…
Джим удивлённо уставился на жену. Она ответила ему прямым и строгим взглядом, лицо её оставалось непроницаемым. Потом она отвернулась к стенному шкафу и стала поправлять свои коротко остриженные каштановые волосы перед зеркалом, вделанным в дверцу.
— Так значит сегодня днём это всё-таки был не ты, пап?
— О чём ты говоришь, Чинки? Кто был не я? И где?
Чинки стояла перед ним в любимой позе, широко расставив ноги. Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза:
— Сегодня днём мы с мамой видели, как из одного дома на Оу-стрит выходил какой-то мужчина. У него была спутанная чёрная шевелюра, точь-в-точь как у тебя, он был, как и ты, без шляпы, на нём было белое пальто из крокодиловой кожи! Я была просто уверена, что это ты, пап! Я даже хотела остановиться и подождать его.
Джим искоса посмотрел на жену, но Марта казалась совершенно поглощённой своим отражением в зеркале.
— Нет, это был не я, Чинки, ты обозналась. После Сената я был неподалёку от Капитолия, на совещании с вице-президентом О’Мэлли.
— Ты лучше поостерегись, пап, — сказала Чинки, — в городе у тебя есть двойник. Как бы этот парень чего не натворил!
Джиму стало так стыдно, что он не мог заставить себя посмотреть на Марту. Он всё теперь понял и чувствовал, как его щёки медленно заливает краска. Значит, Марта знает! Как она обнаружила? И вдруг его охватило чувство гордости за жену. Да, она знала и отважно оберегала Чинки от этого знания. Он обернулся, чтобы поблагодарить её взглядом, но она уже удалялась на кухню; только каблучки её выбивали по паркету сердитую дробь.