Ночь в тоскливом октябре
Шрифт:
— Я могу заблокировать кредитки, и…
— Иначе они узнают, кто ты… где ты живешь.
Очень слабым голосом, она сказала:
— Но я не хочу, чтоб они с тобой что-то сделали.
— Я быстро, — сказал я. — А если кто-то нападет здесь — кричи, ладно? Ори как можно громче, и я сразу прибегу.
— Может, нам кого-то на помощь позвать?
Я лишь помотал головой. Нельзя было терять ни секунды — даже на объяснения. Шансы вернуть ее сумочку таяли стремительно.
Я
Наверху никого не было.
Когда меня поглотила чернота тоннеля, я перестал бежать. Постарался вернуться назад во времени и повторить в точности тот маршрут, по которому мы шли вместе с Айлин.
Я никого не слышал.
«Наверняка они убежали, — сказал я себе. — Небось, уверены, что сюда уже мчится полиция».
Присев на корточки, я похлопал ладонью по земле. Нащупал влажную почву, камни и сухие ветки.
Кто сказал, что это правильное место?
Встав на четвереньки, я пополз. Пожалел, что не было перчаток. Не из-за холода, а из-за того, к чему приходилось прикасаться в темноте. Что-то было острым, что-то мягким, что-то твердым, что-то склизким.
Наконец, я нащупал подошву обуви. На ощупь и на запах это был довольно новый кроссовок.
Обтерев руки об джинсы, я продолжил искать в том же месте, и нашел остальное: второй кроссовок Айлин, ее джинсы, ее лифчик, ее сумку. Ее трусики и фланелевая рубашка отсутствовали.
Лучше убирайся отсюда, пока можешь.
Но мне нравилась ее фланелевая рубашка. Я не хотел, чтобы она ее лишилась, и я уж точно не хотел, чтобы ее трусы стали трофеем кого-то из этих.
Не особо надеясь, что у Айлин мог быть с собой фонарик, я пошарил рукой в ее сумочке. Ощупал бумажник, несколько разных цилиндров и маленьких коробочек, расческу, карманный блокнот, и еще несколько неопознанных предметов, завернутых в целлофан или бумагу. Но фонарика, увы, не было.
Порывшись глубже, я обнаружил целые залежи предметов на дне сумки: жвачки, монеты, начатые упаковки каких-то леденцов, пара презервативов в пластиковых обертках, россыпь ручек, карандашей и маркеров, пара сигарет и коробок спичек.
Вот оно!
Я извлек коробок, открыл картонный клапан, вытащил одну спичку и чиркнул. Спичечная головка вспыхнула, ударив ярким светом по глазам. На пару секунд я ослеп.
Вновь обретя зрение, я вскрикнул.
В слабом, неверном сиянии спички, моим глазам предстала босая нога на земле, буквально в паре шагов.
Глава 21
Нога не стояла.
Она лежала ступней вверх. Лодыжка и голень были покрыты волосами. Дальше колена, нога скрывалась в темноте.
Быстро оглядевшись, я не нашел больше никого в освещенном круге от горящей спички.
Спичка начала уже обжигать пальцы. Я загасил ее, зажег еще одну, затем поспешил подойти к лежавшему человеку. Он был голым. Лежал неподвижно на спине. Его волосы были длинными, нечесаными и грязными. Брови, усы и борода столь густы, что почти полностью скрывали все лицо. Спустя мгновение, однако, я обнаружил маленький чумазый нос. Затем нашел его глубоко-посаженные глаза с закрытыми веками.
Волосы на правой стороне головы слиплись и блестели от крови.
Это я его так камнем?
Вероятно, но не точно. Драка была совершенно беспорядочной. Невозможно знать, кто, кому и куда врезал.
Человек казался мертвым.
«Так ему и надо, — подумал я. — Он на нас напал. Вероятно, пытался изнасиловать Айлин».
Вот этим.
Его орган торчал вверх, большой и блестящий.
Или не только пытался, но и сделал?
Спичка опять начала обжигать. Я выкинул ее и зажег новую.
Незнакомец по-прежнему неподвижно лежал на спине.
Я принялся искать свой швейцарский нож. На нем почти гарантированно остались отпечатки пальцев, так что нельзя было оставлять его тут, рядом с покойником.
Но найти инструмент было нелегко.
Две спички спустя, я все-таки обнаружил его яркую красную рукоятку на земле возле раздавленной банки из-под «Будвайзера». Поспешил туда и поднял нож.
Спичка снова сгорела. Стоя в кромешной тьме, я раскрыл одно из лезвий. Затем взял нож в левую руку вместе с коробком. Правой рукой зажег новую спичку.
Слишком далеко, отсюда тела не было видно.
Что, если он встал и ушел?
А что, если встал, и идет сюда?
Я пошел в его сторону. Спустя несколько секунд, слабое свечение спички достигло волосатого мужика. Он все так же лежал на спине.
Я подошел поближе. Его глаза все еще были закрыты. Я поглядел на его грязную волосатую грудь. Никаких признаков дыхания.
«Наверное, мертвый», — подумал я.
Но у него стояк. Как у трупа может быть стояк?
Я понятия не имел. Наверное, такое возможно, но вряд ли.
Мне внезапно показалось, что его член стал больше, чем раньше.
Растет что ли?
— Ох бля! — пробормотал я.
Какие сны в дремоте смертной снятся, лишь тленную стряхнем мы оболочку… [25]
«Не психуй. — сказал я себе. — Значит он просто жив, вот и все».
Если жив, то ему надо бы помочь. Проверить серьезность раны. Вызвать скорую.
25
Из монолога «Быть или не быть», У. Шекспир, «Гамлет».