Ночь в твоих глазах

Ясная Яна

Мэл подо мной шевельнулся, а потом мне на голову легла его рука, зарываясь в волосы.

“Выпутался, значит”, — отстраненно подумала я.

Зажмурилась.

И разрыдалась.

Мэлрис эль-Алиэто

Даркнайт Ирондель Янтарная! Ты умеешь преподносить сюрпризы. Но вот конкретно к этому хотелось бы получить пояснения с рекомендациями: как утешать женщину, которую ты только что утешил, а она плачет?

Хотя я хорошо утешил!

Нэйти рыдала почти беззвучно, только

сотрясались узкие плечи, а из-под спрятанного у меня на груди лица доносились редкие тихие всхлипы. Горячие слезы капали на голую кожу, мгновенно остывая, щекотно скатывались по ребрам…

А я откровенно растерялся на несколько мгновений. Первый порыв — обнять и погладить. Но я этим и занимался, когда она разрыдалась! Что теперь, руки убрать?..

О, женщины…

Прижимая к себе драгоценную озаренную, я осторожно повернулся на бок, нащупал одеяло и накрыл нас, одновременно приглушая свет в комнате до глубоких сумерек.

Сжавшись в комок в коконе из моих рук и ткани, уткнувшись в меня мокрым носом, Нэйти плакала так, будто хотела выплакать всю боль, накопленную в душе за все годы жизни, а я как дурак молчал, не зная, что ей сказать. И только, прижавшись губами к растрепанной макушке, гладил волосы, вздрагивающую спину и отчаянно жалел, что нельзя всех, кто довел до такого мою девочку, явить сюда, выстроить в рядочек и вызвать на поединок поочередно. И каждого — с особой жестокостью — убить.

Ладно, не всех. Сестрицу оставляем. Это мне прочно, гм, вбили в голову...

Все будет хорошо, Нэйти. Главное — ты здесь. И ты свободна.

Я неделю места себе не находил, думая только о том, что она где-то там, в бегах, в опасности… и без магии. Без защиты, без доступа к тому, что составляет твою суть. И по моей вине. Одно было хорошо — Даркнайт впустила меня в свои сны. Если бы она не хотела меня видеть, я не пробился бы. А раз хотела — оставался шанс все исправить.

Наверняка, она собиралась попросить меня снять браслет и только это вынудило ее назначить встречу в каком-то богом забытом мире. Но просить ей не пришлось бы.

Рыдания потихоньку сходили на нет. Через какое-то время они затихли окончательно, только спина под моей ладонью еще остаточно вздрагивала, и горестно шмыгал нос.

— Прости, — едва слышно прозвучало откуда-то из несчастного клубочка Даркнайт Ирондель Янтарной. — Я...

Я оборвал извинения на полуслове, поймав поцелуем соленые губы. А, отстранившись, заглянул в глаза, сейчас похожие на мокрые васильки. А буквально только что, когда она сидела на мне, глядя сверху-вниз, казалось, что в них раскинула бесконечные крылья темная ночь…

— Что случилось? — тихо осведомился я.

— Ничего, — ответила Нэйти, торопливо вытирая щеки ладонями. — Ничего нового. Просто я устала, и… и…

Ее голос надломился.

Я вздохнул, рывком подтянулся повыше из лежачего положения в сидячее, а потом бесцеремонно разместил озаренную у себя верхом на животе, чтобы хорошо видеть ее глаза.

...ну и все остальное, будем честны.

Нэйти больше не стеснялась своей наготы. Она сидела на мне, прикрытая лишь волосами, и не пыталась сбежать несмотря на то, что теперь ее здесь не удерживало ничего, кроме моих ладоней.

— Рассказывай.

Озаренная закусила губу, разглядывая меня с каким-то странным выражением. А потом положила руки мне на плечи, пробежалась пальцами по тонким линиям шрамов, по шее, зарылась в волосы на затылке.

— Извини за это, — смущенно пробормотала она.

— Вполне возможно, на твоем месте мне бы тоже хотелось меня стукнуть, раз слова не действуют, но давай в следующий раз все же обойдемся без черепно-мозговых?

Нэйти хихикнула, как девчонка, но тут же посерьезнела.

— Мэл…

Мне нравилось, как она произносила мое имя. Знакомые звуки перекатывались и сверкали, как драгоценные камушки.

— Мэл, я хочу принести клятву верности дому Алиэто.

Потрясение за потрясением. Даркнайт Ирондель умеет держать психику в тонусе!

— Не то, чтобы я возражал... — пробормотал я себе под нос. — Но с чего вдруг такие перемены?

— Эй! — возмутилась Нэйти, подпрыгнув на моем животе. — Ты меня к этому склонял взятками, кандалами, шантажом и угрозами смертной казни…

— ...я не угрожал тебе смертной казнью!

— ...а теперь, когда я согласна!

— Это-то и подозрительно!

Я знал. Знал, что желание меня стукнуть возникнет у озаренной куда раньше, чем ей кажется. А что? Между прочим, здраво оценивать свои недостатки — один из признаков зрелой личности.

Нэйти шумно выдохнула, разжала стиснутые кулачки, расслабилась, а потом и вовсе легла на меня всем телом, ткнувшись лбом куда-то в шею.

— Просто ты был прав, — глухо прозвучало оттуда. — И Тау права. Я не знаю, почему, Мэл, но наш отец действительно был заговорщиком и планировал убить императора. И все наказания, которые понес наш род — заслужены. Возможно, у него были причины. Возможно. Но… мы обе чуть не погибли, пытаясь восстановить его доброе имя, а восстанавливать оказалось нечего. И это больно.

Голос ее звучал тихо, надломлено, но слез в нем больше не было слышно.

— Какими бы ни были причины, толкнувшие его на это, он виновен. А значит, рода Янтарных действительно больше нет. И нет больше родовой чести, которую нужно восстанавливать. Таура спасена и свободна. И… она не пропадет. И мы не потеряем нашу связь, но наши дороги теперь действительно расходятся. Каждая должна устроить свою жизнь и…

Она вздохнула и выпрямилась, посмотрела мне в глаза, собранная, серьезная, окутанная жемчужным светом, как невесомой вуалью.

— Я действительно буду рада остаться здесь. Я хочу. Я хочу, чтобы меня допустили до работы с сердцем замка — ты ведь для этого мне его показывал, верно? Пытался соблазнить знанием? У тебя получилось. Я хочу прикоснуться к этому, хочу понять, как работают ваши Грани, хочу… хочу узнать, как ты узнал, что я взламываю сокровищницу, и, в конце концов, почему вцепился в меня как клещ с первой встречи!

Она говорила, все решительнее и яростнее, и свет вдохновения разгорался ярче с каждым словом.