Ночь волка (повести)
Шрифт:
Фай медленно кивнул.
– Очень интересная точка зрения, - каким-то отсутствующим тоном сказал он.
– Даже неохотно приняв мою идею за основу, - продолжал Карсбери, - ты без труда поймешь все остальное. Циклические колебания в мировой финансовой системе происходят каждые шесть месяцев. Я сразу понял, что этот Моргенштейн из Отдела финансов, должно быть, подвержен приступам маниакальной депрессии каждые полгода или просто страдает раздвоением личности: с одной стороны, он расточитель и скряга - с другой. Но, скорее всего, справедлив первый диагноз. Почему Департамент культуры переживает застой? Потому что его руководитель Гобарт - явный кататоник. Почему наступило оживление в Отделе внеземных исследований? Потому что Макэлви охвачен
Фай с удивлением посмотрел на него.
– Но это же естественно, - сказал он, разводя руками, одна из которых выронила зеленый комочек плазмы.
– Да, я знаю, что у тебя и у некоторых твоих коллег есть определенное, хоть и искаженное, осознание различий между вашими... э-э... личностями, но тем не менее полностью отсутствует представление о фундаментальном характере этих отклонений. Но давай продолжим. Как только я оценил ситуацию, я сразу понял, что делать дальше. Как разумный человек, способный ставить перед собой определенные реальные задачи, как человек, окруженный индивидами, ошибками и противоречивостью характеров которых легко было воспользоваться, я мог со временем достичь любой возможной цели.
– Тогда я уже состоял в аппарате управления. Через три года я стал Всемирным управляющим, и сразу же мое влияние резко возросло. Как в знаменитом афоризме Архимеда, я обрел точку опоры и мог теперь перевернуть мир. Я получил возможность издавать под любыми предлогами законы, действительной целью которых было ослабить невротизм большой массы людей, лишив их выбивающих из колеи соблазнов и введя более организованный и упорядоченный режим жизни. Я получил возможность, приноравливаясь к своим коллегам и полностью используя свою незаурядную работоспособность, более или менее держать мировые события в своих руках - по крайней мере, задержать наступление худшего. В то же время я получил возможность развернуть свой десятилетний план: начать обучение малого, а потом, по мере появления достаточного количества преподавателей, и большего числа групп, которые составлялись из перспективных руководителей, тщательно отобранных по принципу относительной свободы от невротических тенденций.
– Но ведь...
– возбужденно начал Фай, вскакивая с кресла.
– Что?
– быстро спросил Карсбери.
– Ничего, - угрюмо пробормотал Фай, усаживаясь на место.
– Ну, вот почти и все, - заключил Карсбери чуть более понуро, - не считая одного второстепенного момента. Я не мог себе позволить продвигаться вперед безоглядно - без какой-либо защиты. Слишком многое зависело от меня. Всегда существовала опасность оказаться смещенным в результате вспышки нездорового, но от того не менее эффективного насилия со стороны собственных коллег, вышедших на мгновение из-под контроля. И только потому, что у меня не было другого выбора, я решился на этот опасный шаг. Я создал, - он бросил беглый взгляд на еле заметную щель в противоположной стене, - свою собственную тайную полицию. Существует тип помешательства, известный как паранойя - чрезмерная подозрительность, усугубляемая манией преследования. С помощью гипноза я внушил определенному числу такик несчастных, что их жизнь зависит от меня. А поскольку мне угрожали со всех сторон, защищаться приводилось любыми средствами. Мерзкий прием, хотя и достигает цели. Я был бы счастлив увидеть конец всего этого. Теперь ты понимаешь, почему я так поступил?
Он вопросительно взглянул на Фая и был потрясен, обнаружив, что сей индивидуум посмеивается над ним, зажав в пальцах газообразный комок.
– Я как-то прорезал дырочку в кушетке в моем кабинете, и оттуда начала вытекать плазмоподобная масса, - объяснил Фай наивным тоном.
– Весь мой кабинет опутан лентами этого вещества.
Он ловко вертел в руках комочек. Сначала он слепил из него безобразную зеленую голову, а потом снова скатал в шарик.
– Странное вещество, - продолжал он.
– Разреженная жидкость или газ, сохраняющий определенный объем. Сначала оно окутало весь пол, а потом покрыло и всю мебель.
Карсбери откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он вдруг почувствовал себя немножко уставшим и попытался расслабиться. Он хотел, чтобы этот день скорей закончился. Карсбери хорошо знал: не стоит расстраиваться из-за того, что с Фаем так и не удалось объясниться. В конце концов, он одержал главную победу. Он всегда подозревал, что Фай был таким же безнадежным, как и все остальные, но все же...
– Фай, не волнуйся. С кабинетом все будет в порядке, сказал он с безмерным добродушием.
– Твой преемник постарается избавиться от этого вещества. Теперь ты знаешь, почему я был вынужден заменить тебя?
– Вот в этом-то и все дело!
– Карсбери вздрогнул от неожиданной вспышки Фая. Генсек Земли вскочил со стула и быстро подошел к нему.
– Именно поэтому я и пришел к тебе. Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. Меня нельзя сместить таким образом. Ни меня, ни кого-либо другого. Это не сработает. Ты не сможешь этого сделать.
Карсбери быстро встал из-за стола. Он попытался доброжелательно улыбнуться и успокоиться, хотя это было нелегко. Он ужасно устал.
– Да, Фай, - успокаивающе сказал он, - если я не могу это сделать, значит, не могу. Но скажи мне почему. Давай сядем, обсудим это еще раз, и ты мне скажешь почему.
Фай стоял, нерешительно опустив голову.
– Да, я думаю, так будет лучше, - произнес он тихо, но уверенно.
– Я должен сказать тебе все. Просто нет другого выхода. Хотя я надеялся, что не придется тебе все рассказывать.
Последняя фраза прозвучала с полувопросительной интонацией. Он подобострастно посмотрел на Карсбери. Последний кивнул головой, продолжая улыбаться. Фай вернулся на свое место и сел.
– Итак, - наконец сказал он, нервно сжимая комочек, - все началось с того времени, когда ты захотел стать Всемирным управляющим. Ты всегда был необычным человеком. Но я подумал, что это будет забавно, что это будет даже полезно, - он взглянул на Карсбери.
– Ты действительно много сделал для общества, запомни это. Конечно, немного другими методами, нежели ты наметил вначале, - добавил он, пристально рассматривая шарик.
– Неужели?
– вырвалось у Карсбери. "Не противоречь ему, не противоречь", - настойчиво прозвучало в его голове.
Фай нервно кивнул
– Взять, например законы, изданные тобой для успокоения народа.
– Ну?
– Они почему-то очень быстро меняются по ходу дела. К примеру, твой запрет на возбуждающую литературу. Все были в шоке от него. Над тобой смеялись. Но постепенно, как я уже сказал, этот закон превратился в другой - запрещающий невозбуждаюшую литературу.
Улыбка Карсбери стала еще шире. Поначалу он испугался, но последнее замечание Фая избавило его от страха.
– Каждый день я прохожу мимо книжных шкафов с кассетами, - тихо и спокойно сказал Карсбери.
– Магнитофонные записи художественных произведений для продажи всегда хранятся в простых цветных кассетниках. И никаких диких и страшных рисунков, которые раньше встречались на каждом шагу.
– Но купил ли ты хотя бы одну запись и прослушал ли ее? Посмотрел ли хоть один подобный видеофильм?
– примирительно спросил Фай.
– Десять лет я был ужасно занят, - ответил Карсбери. Конечно, я читал официальные сообщения, касающиеся этих вопросов. Иногда выборочно прослушивал кое-какие записи художественных произведений.
– Ну да, вся эта официальная процедура, - согласился Фай, взглянув на стоящие позади стола стеллажи, забитые кассетами.
– А нам всего-то и приходилось делать, что вставлять в одноцветные обложки кассеты с прежним содержанием. Контраст только сильней привлекал покупателя. Запомни, многие твои законы, как я уже сказал тебе, были полезны. Они избавляли нас от излишнего шума и от разного рода глупостей.
"Вся эта официальная процедура" - застряло в голове Карсбери. Он бросил быстрый подозрительный взгляд через плечо на стопки кассет.