Ночь заканчивается рассветом (Бонус к первой книге "Дочь княжеская")
Шрифт:
— Чем? — спросил в ответ Эрм.
— Тем, чего всегда в избытке у любого живого. Кровью. И Силой…
Эрм без колебаний протянул руку, ещё помнившую клыки Ненаша. Мельком подумалось, что у ненашевского старшего зубовный набор посерьёзнее будет, но мысль прошла стороной, обтекая главное: измученная душа сестры получит свободу. Всё остальное не имело значения. Даже собственная жизнь.
На Грани Третьего мира дули жаркие ветры и терпко пахла полынью сухая, выжженная чужим огнём степь. Эрм взглянул на свои руки и увидел неистовый огонь, охватывающих кисти подобно плотным перчаткам. Из прокушенного запястья сочился вместо крови всё тот же огонь. Канч сТруви ощущался где-то за правым плечом. Эрм не видел его, но чувствовал очень хорошо смертельный лёд, морозящий спину.
— Переломи его, — велел старый неумерший, и Эрм подчинился.
Он взял двумя пальцами тонкую палочку «резерва» и легко переломил её. В яви мира это было бы непросто сделать, а здесь артефакт Опоры сломался, как щепка. Лёд протёк из-под правого предплечья, смешался с огнём и к бездонному небу гудящим невыносимым пламенем выплеснулся столб Силы. Опал, оформился в маленькую девочку с чистым взглядом желтовато-янтарных глаз…
— Лива! — выдохнул Эрм, падая перед ним на одно колено.
— Ты пришёл, Эрмарелленеш, — счастливо засмеялась она. — Я знала, что ты придёшь!
И она закружилась в радостном танце. Кружилась и кружилась, Эрм узнавал полубалетные па светских танцев, которым когда-то учила дочку мама.
Канч сТруви шагнул из-за спины, грузный, тёмный. Пахнуло чистым холодом и промороженным насквозь горным ледником. Протянул девочке узкую ладонь:
— Пойдём.
Она настороженно остановилась, склонив голову набок, в глазах колыхнулся ужас. У Эрма перехватило дыхание. Если Лива сейчас испугается, отпрыгнет с криком, он схватит её и защитит от страшного проводника стихии смерти, ценой собственной жизни защитит, и ему плевать, если…
Но Лива не отпрыгнула. Она доверчиво вложила тонкие пальчики в руку неумершего. Обернулась к брату и помахала ему рукой. И они пошли прочь, стремительно отдаляясь, и расстояние уменьшало и уменьшало их фигуры, пока окончательно не превратило их в еле видимые глазом точки. Потом исчезли и они.
Горячий ветер поднял пылевую бурю. Степь размылась в песчаном тумане. Эрм всхлипнул и раскрыл глаза.
Он вернулся в явь. Больше не было степи, и не было свирепого ветра, и не было Ливы. Палочка «резерва» лежала на ладони, но едва он тронул её пальцем, как она рассыпалась в мелкий прах.
Прах к праху… Ритуальная фраза, с которой хоронят покойных.
Прах к праху.
Дрогнули внезапно колени. Прострелило резкой болью раненую клыками старого доктора руку. Эрм сполз на пол прямо там, где стоял, уткнулся головой в колени и зарыдал, по-детски, в голос, не чувствуя и не стесняясь стыда…
Небольшой городок стоял у моря уютным полукругом. Сюда ещё не докатилась война. Здесь было теплее, чем за Чернозёрными горами. Город грели термальные источники и собственный, укрощённый магами в незапамятные времена, вулкан. Зима пришла к повороту, и солнце начало понемногу выныривать из моря, смотреть ласковым зелёным оком на спящую землю. Вот, мол и я, пора вставать, пора…
Но сейчас чернело бархатной ночью предрассветное утро и луны заглядывали в него по очереди то алым глазом, то синим, то белым, высматривали что-то на дне воздушного океана, где стояли города и бесконечно шла бессмысленная возня, именуемая войнами.
Каменная набережная окончилась простым спуском к дикому пляжу. Хаотично разбросанные камни, крупная галька, шипящий среди щелей прибой. Эрм упруго прыгал с камня на камень. сТруви сказал ему, что младшая его любит сидеть у моря и смотреть на солнце.
— Дети, — пожаловался старый неумерший на свою тяжкую долю. — Всегда с вами непросто. Ей бы спать, как положено, а она…
А она пользовалась любой возможностью увидеть солнце, посидеть часок на рассвете или закате у моря…
Эрм спешил увидеть её.
Она нашлась скоро. Сидела на камне, обхватив коленки, смотрела на море. Свет обеих лун поджигал яркими линиями её маленькую фигурку — с одной стороны, алым, с другой — фиолетовым. Холод не был ей страшен так, как живым, могла позволить себе не обращать внимания на снег и намёрзшие на бока валуна пластинки льда, оставленные ушедшим отливом.
Внешне она не изменилась нисколько. Неумершие взрослеют очень медленно, время не властно над ними так, как над живыми. Но аура её завершила трансформ полностью. Больше не было трогательных синих цветов, и не было детского искромётного солнца. Ровный, тускло-серый, мёртвый кокон, магический фон завихрялся вокруг него водоворотами, обтекая стороной. Засомневался на мгновение: она ли это…
Но она обернулась.
То же самое лицо.
Тот же взгляд.
— Ты всё ещё пьёшь кровь? — спросил он, и ужаснулся своим словам: ой, дура-ак, нашёл, что спрашивать!
Она улыбнулась, одними губами, не выставляя напоказ клыки, за что он остался ей потом благодарен до самого конца, и ответила.
— Нет.
— Это хорошо.
Он шагнул к ней, взял за плечи и поцеловал. Неистовый его огонь смешался с её ледяной вьюгой и до самого неба выплеснулся столб магической силы.
— Что ты творишь, желтоволосый! — вскрикнула она, отшатываясь. — Ты ищешь смерти?
— Нет, — сказал он, и поцеловал её снова.
Потом, придя в себя, они долго сидели, обнявшись, и говорили, говорили, говорили… Каждому было о чём рассказать, чем поделиться.
Над морем вставал изумрудный рассвет.
КОНЕЦ
Благодарю за прочтение!
По возможности, оставляйте отзывы к прочитанному, мне очень важна обратная связь и хочется знать, что цепляет, а что, наоборот, не очень, любому замечанию и пожеланию буду рада. Ведь я не писатель, я только учусь…
Искренне ваша
Ната Чернышева.