Ночь золотой саламандры
Шрифт:
Эпилог. Письма короля
– Папа! Папа! Тебе письмо от дедушки! – Ладир привычно ворвался в кабинет без стука.
Сальма кинула на сына строгий взгляд, но Олаф накрыл ее руку своей, лишний раз напоминая, что после вечернего чая Ладиру вполне официально разрешено отрывать их от дел. Чародейка опустила глаза. К тому, что сын наконец-то может управлять ипостасью по своему желанию, она привыкала куда тяжелее супруга. Еще бы! При нем Ладир был саламандрой ровно пару месяцев, пока Сальма не забеременела, а ей было сложно привыкнуть, что теперь ее Ладир – двуногий мальчик, после семи лет совсем другой жизни.
Олаф встал из-за стола, нежно чмокнул жену в макушку и улыбнулся сыну.
– Давай сюда. Посмотрим, что там.
Ладир протянул ему конверт. Маг распечатал его и уткнулся глазами в листок. Сальма затаила дыхание. На ее памяти это было второе письмо супругу от отца. Первое вышло таким гневным и яростным, что Олаф несколько дней ходил сам не свой. Впрочем, ожидать другой реакции на сообщение чародея о том, что его план провалился и приспособить магию острова Черных песков нет никакой возможности, было сложно. Естественно, король остался страшно недоволен. После его величество писал исключительно Сальмарис, хотя и с ней был довольно холоден из-за казни Контара и Димара, но и о сыне иначе как о супруге госпожи острова Черных песков даже не упоминал.
Жизнь взяла свое. Взаимодействовать с людьми так или иначе пришлось. Сразу после свадьбы они с Олафом решили построить видимый для посторонних порт. Он, с одной стороны, помогал наладить торговлю, не раздавая всем подряд находящие остров кристаллы, а с другой, при желании его всегда можно было оставить и уплыть куда душа пожелает. Когда Сальма забеременела, там еще пахло свежими досками и потом рабочих, а сейчас, когда их с Олафом малыш готовился появиться на свет, торговля шла полным ходом. Да и дел, которыми занимался исключительно Олаф, становилось все больше. Сальма неважно себя чувствовала и с радостью свешивала на мужа все, кроме магии и торговли с местными.
И вот теперь король написал Олафу, плохо это или хорошо, оставалось только гадать. Чародей оторвался от послания, улыбнулся и подмигнул сыну.
– Иди, скажи Мартарис, чтобы накрывали стол к чаю. Мы с мамой сейчас подойдем.
– Хорошо, – Ладир выгнулся по струнке и козырнул, как человеческие моряки, а потом помчался прочь из кабинета.
Олаф усмехнулся и потер подбородок.
– Скажи, твои жрецы огненного бога, они часто ошибаются, когда предсказывают пол ребенка?
– Понятия не имею, – хихикнула Сальма, еще не понимая, к чему клонит супруг. Потом вдруг испугалась. С чего это Олафа волнует пол малыша. Подняла на мужа озабоченный взгляд: – А разве это важно? Кто у нас родится?
Олафар подошел и обнял Сальму со спины, поцеловал в висок.
– Мне – нет. Я просто хочу еще одну малявку от любимой женщины. А вот отец требует еще одного внука. Хочет снова назначить меня наследником. Зять крупно оступился, прижил ребенка на стороне, так что теперь я снова нужный сын.
Сальма рассмеялась.
– Королю придется остудить пыл, боги обещали нам девочку.
– Нет, – Олаф снова поцеловал ее в макушку, – нам придется удвоить усилия и родить после девочки еще и мальчика.
– Посмотрим…
– Я напишу ему, что мы обязательно попытаемся, – хохотнул маг и потерся носом о ее затылок.
Сальма прикрыла глаза. От его прикосновений становилось тепло на душе.
– Хорошо, – она поднялась со стула и заглянула мужу в глаза. – Обязательно попытаемся.
– Я люблю тебя, Сальма, – улыбнулся Олаф, заключая ее в нежные объятия. Сильно прижать к себе не позволял большой живот, но обозначить, что муж готов спрятать ее ото всех, живот не мешал.
– И я люблю тебя, – чародейка уткнулась носом в его плечо и с наслаждением вдохнула уютный лимонно-грейпфрутовый аромат. – Пойдем пить чай, иначе Ладир сейчас поведет нас туда под конвоем.
– Это вполне может быть. Он у нас тот еще полководец.
– Весь в деда, – усмехнулась Сальма и неспешно направилась к выходу из кабинета.
Олаф осторожно взял ее за руку, и чародейка на миг закрыла глаза, ничего чудеснее этого прикосновения сейчас и быть не могло, разве что малышка в животе решит напомнить о себе осторожным ударом ножкой.
Сальма стояла у высокого подоконника и разбирала толстую пачку писем. Добрая треть откладывалась на разбор Ладиру: да, у него вчера была свадьба и сегодня ему еще не писем, но завтра утром он найдет силы заняться делами. Должен найти. Сальма усмехнулась: там и проверят, есть сила воли у их старшего или нет. Торговые контракты и послания от местных купцов откладывала себе, а остальные с чистой совестью собирала в кучку для Олафа. Супруг нетерпеливо наблюдал за ее манипуляциями и почти сразу просматривал свою стопку.
– От отца, – Сальма протянула мужу конверт с королевской печатью.
– Почерк вроде его, – заметил Олаф, похоже, скорее пытаясь успокоить себя, чем разобраться, кто действительно написал послание. Последние месяцы свекор был плох, и Сальма все чаще замечала, что письма от родителя заставляют супруга волноваться.
Чародей распечатал конверт и пробежал глазами по тексту.
– Отец зовет к себе. Хочет постепенно передать бразды правления. Что скажешь?
– А что я могу сказать? – нахмурилась Сальма. Понимала, как это важно для Олафа, и не собиралась противиться его желанию получить корону.
Супруг отложил конверт и по-хозяйски заключил ее в объятия. Заправил за ухо выбившуюся из прически прядку и заглянул в глаза.
– Я не поеду туда один. Без тебя все это не имеет смысла. Прихватил бы и наших девчонок, и мелкого. Ладир уже большой должен справляться один. Мы, если что, приплывем на выручку.
Сальма усмехнулась. Ей и в голову не приходило отпускать Олафа одного. Что она будет делать без мужа? Он давно и прочно занял свое место в ее жизни.
– Ну, – театрально протянула она, – кристалл принял Ладира, значит, ему можно оставить и магическую составляющую. То, что он справляется с остальным, мы уже убедились. Так что, думаю, мы можем оставить его с островом один на один.
– А ты? – Олаф посмотрел встревожено и на его лбу обозначились две свежие горизонтальные морщинки. – Ты сможешь оставить остров? И дети?
– Полагаю, да. Кристалл же отпустил меня. И дети, думаю, тоже. Единственно, что мне не нравится, это возраст наших девочек. Не дай морской бог, наши полукровочки найдут себе двуногих кавалеров.
Олаф рассмеялся и чмокнул жену в нос.
– А чем плохи двуногие кавалеры? У тебя четверо детей от двуногого и не помню, чтобы ты когда-нибудь была недовольна браком.