Ночная гостья
Шрифт:
Он спасся тогда, но также и увяз. Увяз в собственных страхах и опасениях.
А после узнал, что меньше чем через год после их скандального развода Анна вновь вышла замуж. Некоторые женщины просто не представляют себя вне брака, стараясь опутать и обескровить своими посягательствами слепо влюбленных.
Гарри следовало прозреть раньше.
Было огромное искушение в каждой женщине видеть вероломство Анны. Но это стало бы еще большей ошибкой.
Он знал наверняка, что Джина Лейтон — полная противоположность его первой жены. В Джине не было ничего от той жеманной, лицемерной, ухватистой женщины.
Но Гарри больше не доверял своим чувствам, призывая на помощь суд логики и практических соображений. Рассуждения его были таковы: коль скоро он не планирует всю жизнь провести бобылем, то пора бы и о семье подумать. Так не лучшая ли Джина кандидатура в жены?
Понятно, подобные рассуждения ни одной женщине не польстят. Поэтому он считал более верным оставить их при себе, а Джине дать понять, что она ему интересна.
Невероятные существа эти женщины! — вздыхал Гарри. Кто мог подумать, что скупая на эмоции и речи, всегда строгая и деловитая образцовая служащая Джина Лейтон в тайниках своей аскетической души лелеет любовь?!
Он был уверен, что осчастливит этого сухаря в юбке своим вниманием. А она даже не изменилась в лице.
Рядом с Джиной Гарри чувствовал себя глупым и самонадеянным мальчишкой, но от этого его уважение к ней лишь росло, пока не стало пугающих размеров, заполнив его всего изнутри, вытеснив даже осмотрительность опытного холостяка.
Все, все оказалось напрасным. Она уезжает. А он остается с четырьмя щенятами, которые в скором времени разнесут его чудесный дом в пух и прах, поставив крест на робких попытках хозяина обрести семейное счастье.
Ни одна здравомыслящая женщина не пожелает войти в дом, где верховодит собачий выводок. Окружить себя сворой — вот гарантия от всех злоключений опрометчивого брака. Если Гарри хотел именно этого, то он преуспел!
В очередной раз Гарри любовно посмотрел на мерно сопящую четверку. Он никогда не планировал заводить животных. Но когда увидел любимое веснушчатое лицо, умильно склоненное к щенкам, то тотчас в один миг все для себя решил. Он оставит щенков — не одного, даже не двух, а всех.
Он всегда корил себя за импульсивность, но сейчас, глядя на Дейзи, Рози, Поппи и Циннию, вспоминая веснушки и сине-фиолетовый взгляд любимых глаз, он еще не жалел о своем решении.
Гарри поднялся и принялся прохаживаться по кухне, совершая сложную умственную операцию. Ему было нужно отделить поверхностные эмоции от глубоких чувств, желания и предположения от фактов. Гарри заставил себя представить свою повседневную жизнь в условиях, когда не будет видеть Джину пять дней в неделю с утра и до вечера. Он тщательно обдумывал, что реально потерял с ее увольнением. Ведь вполне возможно, что она была ему так мила именно на своем месте в офисе, а отнюдь не как потенциальная хозяйка его дома.
Но, вдумываясь в такие нюансы, Гарри еще больше себя запутал.
Лишь одно обстоятельство оставалось для него несомненным. Когда он ненадолго закрывал глаза, перед мысленным взором оказывались рыжие локоны, озорные веснушки, фиалковые глаза, сдержанная улыбка, умный взгляд…
Если счастье и покой, которые ему дарят мысли о Джине, и есть любовь, то он ее любит. И любит давно.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Пробудившись после ночи, Джина не почувствовала себя отдохнувшей.
Это была последняя ночь в ставшем родным доме. К вечеру предстояло его покинуть. Она не могла отделаться от мысли, что смотрит на все прощальным взглядом. Это добавляло тоскливости к, увы, и без того подавленному настроению. Ей приходилось усмирять свою излишнюю слезливость.
Накануне она скребла и чистила дом, упаковывала вещи, прерываясь лишь для того, чтобы перекусить и поговорить по телефону с сестрами Бриони и Маргарет. Как и обещала, к вечеру она собралась на ужин к родителям, хоть и предчувствовала, что это дурно на нее подействует. Так и случилось.
У всех на лицах читалась боль сожаления. Семья, казалось, смирилась с ее решением. Но от этого было лишь тяжелее, поскольку ей не довелось отстаивать свою идею. Она просто чувствовала себя обреченной поступить так, как сама задумала. Тем более что отец четко высказал одобрение — не столько желанию дочери переехать в Лондон, сколько ее решимости. И как после такого возможно отступиться, даже если отец и сказал это лишь с целью морально поддержать дочь в трудный для нее момент? Мама же была готова расплакаться, провожая Джину после ужина, как будто дочка отправляется в Австралию или на Луну, а не в Лондон. Прощаясь, мать обещала позвонить утром.
Вернувшись в свою квартирку поздно вечером, Джина уже не узнала своего дома.
Ее личные вещи стояли в прихожей, упакованные в чемоданы и сумки. А мебель уже ждала новых жильцов. Она спала на своей постели словно в гостях, чутко и урывками. А проснувшись, стала слепо смотреть в потолок.
Она уже в детальной последовательности мысленно прокрутила свой отъезд: то, как снесет вещи в свою надежную маленькую машинку, в последний раз обойдет дом, проверив, ничего ли не забыла, отдаст ключи новым съемщикам, сядет за руль, пересечет с детства знакомую часть города, вырулит на загородную дорогу и станет приближаться к большому фантастическому городу… К городу, к которому она ничего не чувствует, помимо пиетета, к городу, в котором ей ничто не напомнит о странной и пугающей любви.
Супружеская пара, претендовавшая на ее квартиру, обещала явиться в одиннадцать с арендатором. Следовало сдать квартиру в лучшем виде. За это Джина нисколько не волновалась. Она всегда была аккуратной, теперь же стала до дотошности щепетильной. Даже при самой строгой инспекции жилье будет признано идеальным.
Джина села на край постели. На вешалке висел костюм, который она планировал надеть в дорогу, на прикроватной тумбочке, как и в ванной комнате, оставались еще вещи, которые следовало упаковать.