Ночная гостья
Шрифт:
Девушка взяла щетку для волос и принялась неторопливо расчесывать медные локоны, мерностью действия приводя и сбивчивые мысли в порядок.
Она знала, что может подолгу не думать о Гарри, если чем-то серьезно занята. В работе она отрешалась от всего. Однако она знала и то, что стоит ей о нем вспомнить — и боль уже не унять.
Гарри не позвонил накануне. И она глубоко переживала это, втайне надеясь на какое-то сказочное разрешение этой сердечной проблемы.
Но если он позвонит теперь, когда Джина практически стоит на пороге дома, то она не сможет простить ему этого никогда.
Вздохнув, она отложила расческу, глядя на окно, в которое слабо проникал утренний свет, скрадываемый муслином штор.
Глупо ждать от него звонка, подумала Джина, поднимаясь с постели. Разве только захочет сказать последнее «прощай»…
Гарри Бридон — этот так и не повзрослевший взбалмошный мальчишка, он мог позволить себе любую выходку: менять женщин по дням недели, завести не одного щенка, а сразу четверых, смущать серьезную девушку фривольными предложениями, попытаться удержать ее ради каприза, когда она на все решилась. И стоит ли ей, зная это, ожидать от него зрелых обдуманных поступков настоящего мужчины, который живет завтрашним днем?
Джина обожала Гарри, но не могла закрыть глаза на его недостатки. В своем чувстве она ловила себя на сходстве с любящей матерью, которая бесконечно предана своему нежному, но бестолковому дитяти. Джина не считала такую любовь жизнеспособной, потому и купила себе билет в новую жизнь, надеясь вырвать Гарри, этого очаровательного большого младенца, из своего сердца.
В этом она видела единственно верное решение. Хотя много всяких сценариев перебрала в уме, с тех пор как распознала в себе эту любовь. Она даже имела бесстыдство раздумывать о том, чтобы стать любовницей сына босса. Но очень скоро отсекла эту идею. Несмотря на свою реалистичность, такой сценарий категорически противоречил ее душевному складу.
Тогда она принялась раздумывать над тем, как бы обратить внимание Гарри на силу и глубину своей любви, внушить ему, что они могли бы быть по-настоящему счастливы вместе. Но стоило увидеть этого улыбчивого ловеласа с очередной пассией, желание открыться ему тотчас испарилось. Он бы просто не понял, зачем менять всех женщин мира на одну привереду.
Джина размышляла, как, отвечая на его знаки внимания, уступая в малом, не перейти черты и в то же время повлиять на его намерения и поступки. Но в этом было что-то вовсе коварное.
Нет, Джина Лейтон придерживалась старомодных взглядов. Она была заложницей романтических представлений о том, что мужчина должен превосходить женщину не только в физической силе, но и в силе духа и убеждений. Ей не хотелось быть спутницей человека, которого следует направлять. Она могла пойти на отчаянный шаг и вверить свою женскую честь в руки решительного мужчины, могла безрассудно признаться в своей любви, поклясться в верности, безоглядно отдаться ему. И если бы такой поступок стал бы ее роковой ошибкой, даже тогда она не стала бы сожалеть.
Но Гарри Бридон, этот бесподобный, остроумный, любвеобильный малый… Она не подозревала его в вероломстве, не опасалась за свою женскую репутацию. И даже если бы между ними что-то случилось, Гарри Бридон никогда не стал бы хвастать этим и выносить на общий суд. Совсем не такого исхода Джина надеялась избежать, удерживая этого плейбоя на расстоянии.
Она надеялась сохранить свою любовь к нему первозданной, незамутненной плотскими помыслами.
Раздался телефонный звонок. Джина, помня о намерении матери, поспешила ответить.
— Привет, мама, — сонным голосом пробормотала она.
И в ответ услышала добродушный мужской смех, который без труда узнала.
— Это не мама, а всего лишь Гарри… Гарри Бридон… Помнишь еще такого? — весело спросил он.
— Конечно, помню, — едва слышно ответила она.
— Надеюсь, не разбудил. У тебя голос сонный. Прости, если потревожил. Просто подумал, что если ты сегодня уезжаешь, то, наверное, уже на ногах, — в оправдание себе проговорил Гарри.
— Несколько минут назад проснулась. Так что ты меня не разбудил. А голос сонный, потому что не выспалась. Плохо спалось после прощального семейного ужина, — для чего-то уточнила она.
— Могу представить… — сочувственно произнес Гарри. — Утопили в слезах?
— Хуже… — многозначительно вздохнула Джина.
— Что может быть хуже родительских слез? — иронически поинтересовался собеседник.
— Проявили полное понимание, сдержанно выразили свою безоговорочную поддержку. Так что если у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь придется забыть о них и ехать, невзирая ни на что, — объявила она.
— Они тебя отпустили?! — изумился Гарри.
— Скрепя сердце. Мама чуть не всплакнула. Но все же они решили мне не препятствовать, поскольку я уже взрослая, мне и решать. И они правы. А я не должна трусить и поддаваться нелепым страхам новизны.
— Всегда восхищался твоей рассудительностью, — проговорил Гарри. — Если не знать, какие чувства тебе приходится в себе подавлять, то может сложиться ложное впечатление, будто ты совершенно бесстрашна.
— Я не бесстрашна, и тебе это известно, — хмуро отозвалась девушка. — Как ты ладишь со своими подопечными?
— С Дейзи, Рози, Поппи и Циннией? — задорно спросил ее Гарри.
— Да, с этими самыми, с поименованными, — в тон ему подхватила Джина, чувствуя, как ее настроение постепенно выправляется.
— О, эти крохи бед не знают, лопают, мочатся и спят, — ответил хозяин. — Послушай, я ведь не по поводу этой четверки карапузов тебе звоню, — бегло проговорил он и притворно закашлялся, затягивая паузу.
Джина почувствовала, что ее ноги холодеют и не чувствуют под собой тверди. Она крепче вцепилась в телефонную трубку и медленно опустилась в кресло.
— Да, что случилось? — дрожащим голосом произнесла она.
— Тебе не о чем волноваться, — постарался успокоить ее собеседник и вновь смолк. — Ты так