Ночная смена
Шрифт:
Головокружение стрясло воспоминания прочь, как сон, который украл будильник. Подсобка продуктового вернулась к ней со светом красного света, и Руби начало подташнивать, ее руки, пораженные артритом, крепко сжимали ее оружие - единственное, что обеспечивало ее жизнь. Все это время, женщина с ножом в боку гоготала, как Хэллоуинская ведьма. Может ей она и была.
Руби упустила хватку.
* * *
Боль содрогнула Еву в восторженном экстазе. Она обожала боль. Она наполняла ее светом падших. А эта боль была самой напряженной из тех, которые она испытывала. Пока она доставляла ей
Штык по прежнему был в ее животе, Ева подбежала к Руби, которая с трудом вставала на ноги.
– Ты упала, - cказала Ева.
– И встать не можешь.
Ева повернула бедра таким образом, чтобы деревянная рукоятка штыка упиралась в лицо старухе. Руби разомкнула губы, Ева боролась с желанием поцеловать ее с языком. Она приказала себе попридержать свою похоть до тех пор, пока старая дама не станет мертвой дамой. Она снова повернула бедрами; деревянный штифт, торчащий из ее живота, дергался как какой-то причудливый провод, шлепая Руби по голове и плечам. Но Ева не могла уличить нормальный момент, чтобы нормально задеть старуху.
– Да, в пизду!
Она направилась к аппарату по производству льда, засунув конец штыка между металлическими ножками аппарата, и переломила его пополам. Лезвие осталось в ее нутре, но сейчас остаток оружия превратился в копье заточенного дерева.
Ева сорвалась аккурат, когда Руби встала на ноги; копье задрано над ее головой, готовое пырнуть старую суку в спину. Руби повернула голову и увидела, как заточенный конец направляется на нее, ее глаза расширились. Несмотря на преклонный возраст женщины, к встрече к создателем она была абсолютно не готова. Это было по-настоящему грустно. Жалко.
Ева ударила снизу.
Копье прошло половину выпада, прежде чем Ева выпустила его из рук, и боль пронзила ее нижнюю часть спины. Она почувствовала, как что-то острое разводит ее мышцы, что твердое ударилось о ее позвоночник. Она ахнула. Слезы заполнили ее глаза. Она потянулась за спину одной рукой, почувствовав, что в ее спине застрял тесак, прямо там, где была ее татуировка. Она попробовала сделать шаг, но ее ноги ее предали. Она рухнула на колени, бетонный пол был беспощаден к ним. Из-за ее спины вышел испанец, его халат туго перетягивал его плечо. Халат был полностью пропитан красным, но мужчина по прежнему стоял на нога.
Ева обернулась к нему на коленях. Она ласково приложила руки к его бедрам, как будто планировала вот-вот у него отсосать. Но она хотела отсосать нечто другое. Если она собиралась умереть, она хотела уйти с чем-то, что она любила. Хвост халата свисал с его плеча, до его лодыжек. Она засунула его в рот, слизывая кровь, которой пропитался материал.
– Dios mio[36], – потряс головой мужчина.
Он оттолкнул ее вниз, и она упала на спину, прямо на тесак, всем своим весом. Лезвие вонзилось в ее хребет, разрывая его по лопаткам, парализуя ее. Она закрыла глаза, а когда вновь открыла, мясник и старая курица стояли над ней.
– Знаешь, что? – Руби смотрела на нее с ненавистью. – Ты безумнее, чем фруктовый
Ева попробовала схватить их в последний раз, получить еще один кусок плоти, но Руби поставила ногу на штык в животе Евы и нажала на него, высвобождая ее внутренности. Ева чувствовала, как они сочатся из нее, подобно какому-то лавкрафтианскому ребенку: внутренности, разворачивающиеся щупальца, зловоние ее выпотрошенных внутренностей, похожее на само дыхание Иба'сокуга[37], когда он пожирал мир. Медный привкус в горле превратился в волну вкуса, соленый рассол ее собственной крови полностью заполнил рот. Она стала захлёбываться собственной кровью, и прямо перед тем, как испустить финальную предсмертную судорогу, ее сотрясло от последнего оргазма.
* * *
– Ты в порядке?
Антонио держал Руби за плечо, более обеспокоенный ее состоянием, чем своим, несмотря на очень серьезные раны. Он повторял себе, что бывало и хуже, понимая, что это ложь. Ложь, в которую он отчаянно пытался поверить. Он думал о Нэлли и детях. Он думал о маме и о том, что ни одна мать не должна хоронить своих собственных детей.
Антонио перекрестился, гадая, правильно ли он это сделал. С тех пор, как он крестился последний раз, прошло столько много времени.
Взгляд Руби отражал беспокойство, которое он должен был проявить сам к себе.
– Ох, Антонио! Мы должны доставить тебя в больницу.
– Да. Только вначале мы должны выбраться.
Он перевернул мертвую женщину, уперся ногой в ее спину и вытащил тесак. Он отправился к мужчине, которого он убил, взял шипастый нож мертвого ублюдка и передал его Руби.
– Божечки, - сказала она разглядывая его в руке. – Жесткая штука.
Они взяли паузу, чтобы передохнуть, и Руби осмотрелась по сторонам.
– Где Стефани? – спросила она.
9. Первоклассное зло
Она была в отключке всего пару секунд, но этого времени было достаточно Гордо, чтобы затащить ее в производственный холодильник. Стефани очнулась от запаха свежих овощей, которые Дарла нарезала ранее. Она уже была мертва? Стефани всегда закатывала глаза при виде готовящихся матерей, никогда не хотящая детей сама. Дети были маленькими кричащими, срущими, сосущими деньги вампирами, которые крали у тебя твою жизнь. Но это не уменьшало ее ужаса при мысли о том, что Дарла и ее ребенок попали в порочные руки этих человеческих монстров. Только Бог мог знать, что они сделали с ними.
Но теперь Стефани нужно было волноваться о том, что собираются делать с ней.
Гордо связал ее и ногтями разорвал ее топ.
– Я тебя изнасилую, - проговорил он.
– Я буду тебя насиловать, глаза тебе в башке просверлю, а потом я уеду на твоей машине, пока мой заряд будет сохнуть в твоей гнилой пизде. Всегда хотел себе "Файербёрд", даже если он прогнивший и подержанный. Буду как Берт Рейнольдс. Ну, а ты? Ты будешь мертвой как диско.
Она задергалась под ним, но от этого задергались ее титьки, что завело его еще сильнее. Волны тупой, пронзающей боли прокатилась через ее колено из-за чего ее борьба обернулась пыткой. Он ударил ее в лицо, и она вновь увидела звезды. Гордо засмеялся и стал трясти головой, его тупой "ирокез" бился о череп, как хвост зебры. Он что-то напевал, что-то, что она узнала. Один из ее парней обожал ранние дум-металл команды, такие как Pentagram и Trouble. Она была почти уверена, что он поет песню группы Venom.