Ночная стража
Шрифт:
– Временно перевоплотиться в «знак минус»… учесть личностные черты… сделать на них корректировку… – светлея лицом, пробормотал куратор и вдруг широко улыбнулся: – Блестящая идея, Феникс! Такую возможность я почему-то не учел. Н-да-а, старею! Мозги плохо работают…
– Ничего подобного! – горячо возразил я. – С мозгами у вас полный порядок. (Успел убедиться во время предыдущей операции.) И вы обязательно просчитали бы все как надо, но… На вас сильно давил факт предательства бывшего друга. И мучило чувство вины за гибель группы Ящера от рук «оборотня», которого вы сами же и обучили! Такие мысли вгонят в прострацию кого угодно… Только напрасно вы переживали! Ну откуда вам было знать,
– Да, действительно. Спасибо за участие. – Дядя Миша нажал утопленную в столе кнопку. – Заказал ужин, – пояснил он. – Время – двадцать три часа по московскому времени. Засиделись мы с вами… Потом, после еды, вы отправитесь в казарму, а я начну шевелить извилинами. И за сутки, надеюсь… – Речь куратора прервал настырный писк пробора связи.
Выслушав невидимого собеседника, дядя Миша задал ему два коротких, непонятных (вне контекста) вопроса, нажал «отбой». Тяжело, прерывисто вздохнул и залпом выпил стакан воды. Лишь теперь я заметил, как сильно изменился в лице куратор. Он помрачнел, как грозовая туча, и, казалось, постарел лет на десять. На высоком лбу пролегли глубокие морщины. Глаза потемнели, сузились…
– Неприятные новости? – осторожно осведомился я.
– Не то слово, – сквозь зубы отозвался он. – Десять минут назад на Вараньковском кладбище прогремел мощный взрыв. Кто-то раскопал одну из липовых могил «Н.С.» и попытался вскрыть цинковый гроб… Вашу могилу и ваш гроб, полковник Корсаков!..
Глава 12
С момента упомянутого выше взрыва минуло двое с половиной суток. За это время много чего произошло. Во-первых, вашего покорного слугу хотели отстранить от руководства операцией по устранению «Н». И, сделав мне пластическую операцию, отправить на «заслуженный отдых» куда-нибудь в глушь (в тайгу или на Дальний Восток). Инициатива исходила от дяди Миши, встревоженного вероятным раскрытием моего инкогнито. Он руководствовался пунктом восьмым Устава «Ночной стражи», который гласил: «Если враг узнает о том, что якобы мертвый боец «Н.С.» жив, то такового бойца надлежит немедленно отстранить от дел и эвакуировать как можно дальше от места прохождения службы, одновременно изменив ему внешность, сделав надежные документы (пять комплектов), создав легенды прежней жизни (по всем пяти комплектам) и обеспечив его (бойца) денежными средствами для безбедного существования в дальнейшем. Вместе с ним следует эвакуировать всех его родственников (если таковые имеются), дабы избежать возможного их преследования со стороны наших противников. Родственников необходимо также хорошо обеспечить финансами, сделать им новые документы (по одному комплекту на каждого) и помочь обустроиться на новом месте жительства…» (Ох уж мне эти казенные формулировки! – Д.К.)
– Ну а смысл? – спросил я куратора.
– Так положено по Уставу. Не моя прихоть, уж поверьте! – пряча глаза, ответил он.
– А все-таки? – не отставал я. – Какими соображениями руководствовались составители Устава?
– Заботой о безопасности сотрудников и их родных, – голос дяди Миши звучал не слишком уверенно.
– Не сомневаюсь, – кивнул я. – Но это лишь часть правды. Скажите всю!
– Ладно! – сдался куратор и отчеканил: – Если полезли проверять могилу, то боец где-то «засветился». А значит – ставит под удар Организацию.
– И где же, интересно, я «засветился»?! – сощурился я. – В глюкозовском фонде мы работали под чужими личинами… (Результаты вы знаете. Они говорят сами за себя!) Во время отхода по подземельям не оставили ни одного живого свидетеля. (Грудной младенец не в счет, а несколько ускользнувших «чубайсов» сдать нас не в состоянии.) На «зачетах» по маскировке в городе? Но вы же однозначно подтвердили – роль «невидимки» я сыграл на «отлично». Итак, ГДЕ?
– Не знаю, – вздохнул дядя Миша. – Но, к сожалению, факт остается фактом.
– Да ничего подобного! – вспыхнул я. – Могилу могли вскрыть сатанисты, желавшие поглумиться над останками ненавистного им полковника Корсакова. У меня с ними давние счеты. Вы же в курсе!
– Разумно, – немного помедлив, согласился куратор. – Однако конечное решение остается за высшим начальством. Сегодня же подам рапорт с соответствующими комментариями. Его внимательно рассмотрят там… – он ткнул пальцем в потолок. – И если они сочтут, что…
– Слишком долгая волокита, – бестактно перебил я. – Поступим гораздо проще… – Тут я достал прибор. На шифрованной частоте вызвал Нелюбина (то бишь Сыча) и четко изложил свое видение ситуации. Поразмыслив секунд тридцать, генерал внял моим доводам. «Перезвонил» дяде Мише, и таким образом инцидент был исчерпан…
Во-вторых, по возвращении в казарму я экстренно собрал группу в спортзале и довел до ребят информацию:
1. О чрезвычайной опасности задания.
2. О поголовной гибели группы Ящера.
3. О необязательности участия в операции.
– Если кто чувствует себя… гхе… гм… неготовым… то пусть лучше сразу откажется. Иначе и сам пропадет, и товарищей подведет! – сказал я в завершение.
Группа дружно нахмурилась, засопела носами.
– Обижаешь, командир! – выразил общее мнение Воробей. – Мы тебе не чмыри какие-нибудь от задания отказываться! Опасное не опасное… какая разница? Мы же давно мертвы!
– Другого ответа не ожидал, – скупо улыбнулся я и, пожелав всем «Спокойной ночи!», отправился отдыхать в свой номер…
И, наконец, в-третьих – куратор (как обещал) провел усиленный мозговой штурм и по завершении оного вызвал меня к себе. На сей раз мы общались в кабинете номер четыре – просторном, светлом, уютно обставленном. С электрическим самоваром, баром, холодильником, мягкой мебелью и двумя телеокнами, демонстрирующими заснеженный горный лес. Дядя Миша устало сгорбился за столом перед включенным компьютером. На экране монитора застыло цветное изображение мужчины лет сорока: среднего роста, мощного, кряжистого, с округлым добродушным лицом, но с колючими, злыми глазами. На столе неподалеку от компьютера громоздились исписанные и изрисованные схемами листы бумаги. (Очевидно, черновики.) Чистовики аккуратной стопочкой лежали отдельно. К моему появлению как раз закипел самовар, и дядя Миша для начала угостил меня зеленым чаем. Себе он тоже налил полчашки, отхлебнул глоток и, поморщившись, указал на изображение:
– Вадим Кузнецов, собственной персоной. Фото сделано полтора месяца назад… Дмитрий… то есть Феникс… Большая личная просьба… Если получится – пристрелите этого… это… – тут он умолк, кусая пухлые губы.
– Обязательно пристрелю! – твердо пообещал я. – При первой же возможности!
– И обязательно издалека! – вдруг встрепенулся куратор. – Ближе пяти метров не подходите, иначе вам конец. Я ведь сам… – дядя Миша вновь осекся и машинально раздавил в ладони чашку с кипятком, но даже не поморщился. И, как ни странно, не порезался (!).
«Пять метров слишком близко, – подумал я. – Стрелять в таких надо не менее чем с сорока из «Вала», а лучше из гранатомета!»
– Теперь об обороне… – совладав эмоциями, дядя Миша пододвинул ко мне чистовики. – Здесь разные варианты: оборона загородной усадьбы, система охраны во время поездок в город, когда «Н» находится в Н-ске в рабочем кабинете… когда встречается с журналистами и так далее. Ознакомьтесь, пожалуйста.
– А где погибла группа Ящера? – не притронувшись к листам, спросил я.