Ночная тьма
Шрифт:
— Не думаю, что он отнесся бы к нашему браку более благосклонно, чем твоя мачеха, — сказал я.
— Я тоже, — отозвалась Элли. — Он, по-моему, очень чтил всякие условности. — Она опять улыбнулась по-детски забавной улыбкой. — И мне, наверное, пришлось бы, как Дездемоне, обмануть отца и бежать из дома.
— Почему тебе так хотелось повидаться с моей матерью, Элли? — полюбопытствовал я.
— Дело вовсе не в том, что мне хотелось повидаться с нею, — ответила Элли. — Просто мне было неловко, что я не знакома с ней. Ты не очень часто говорил о своей матери, но из того немногого,
— Твоей вины тут не было бы, — сказал я. — Скорее уж моя.
— Да, — согласилась Элли и добавила:
— Я ведь понимаю, почему ты не хотел, чтобы я знакомилась с твоей матерью.
— Думаешь, у меня комплекс неполноценности из-за матери? Ничего подобного, уверяю тебя.
— Пожалуй, — задумалась Элли, — теперь я это понимаю. Просто ты не хотел, чтобы она при мне читала тебе нравоучения.
— Какие нравоучения? — недоумевал я.
— Теперь я вижу, — продолжала Элли, — что она из тех людей, которые хорошо знают, чем следует заниматься другим. Она, наверное, все время наставляла тебя, советовала, какую работу ты должен искать.
— Совершенно верно, — сказал я. — Главное, постоянную, чтобы сидеть на одном месте.
— Ну а сейчас все это уже не имеет никакого значения, — продолжала Элли. — Я не сомневаюсь, что она желала тебе только добра. Но к сожалению, плохо знала тебя, Майк. Ты не способен долго сидеть на одном месте.. И размеренная жизнь тоже не по тебе. Ты любишь ездить, смотреть на то, что делается на белом свете, и не только смотреть, но и что-то делать — жить полной жизнью.
— Я хочу жить с тобой в этом доме, — сказал я.
— Некоторое время, вполне возможно… И мне кажется… Мне кажется, ты всегда будешь стремиться вернуться сюда. И я тоже. Мы будем приезжать сюда каждый год и будем здесь более счастливыми, чем в любом другом месте. Но сидеть на одном месте ты не сможешь. Тебя потянет путешествовать, посмотреть, как живут другие, что-то сделать… Например, если у тебя появится желание разбить здесь сад, мы поедем смотреть сады в Италии, в Японии, в других странах…
— С тобой моя жизнь и так полна чудес, Элли, — сказал я. — Извини, что я рассердился на тебя.
— Сердись сколько угодно, — милостиво разрешила Элли. — Я тебя не боюсь. — И, чуть нахмурившись, добавила:
— Твоей матери Грета не понравилась.
— Грета многим не нравится, — заметил я.
— В том числе и тебе.
— Послушай, Элли, зачем ты все время напоминаешь об этом? Ведь это не правда. Сначала я немного ревновал к ней — вот и все. А сейчас мы с ней в очень хороших отношениях. — И добавил:
— Просто она так держится, что вызывает у людей желание защищаться.
— Мистеру Липпинкоту она тоже не нравится, верно? Он считает, что она имеет на меня слишком большое влияние, — сказала Элли.
— А это действительно так?
— Интересно, почему ты спрашиваешь? Да, пожалуй, это так. Что вполне естественно. У нее довольно сильный характер, а мне хочется
— То есть поддержит в желании добиться своего? засмеялся я.
И мы рука об руку вошли в дом. Не знаю почему, но в тот день в доме было сумрачно. Наверное, потому, что солнце только что ушло с террасы, и все сразу как-то померкло в предчувствии надвигающейся тьмы.
— Что случилось, Майк? — спросила Элли.
— Не знаю, — ответил я. — Мне вдруг сделалось холодно.
— Словно мороз по коже пробежал — есть такое выражение, да? — спросила Элли.
Греты в доме не было. Слуги сказали, что она пошла гулять.
Теперь, когда моя мать узнала про нашу женитьбу и познакомилась с Элли, я сделал то, что уже некоторое время собирался сделать. Я послал ей чек на большую сумму. Велел перебраться в дом получше и докупить нужную мебель. Я, конечно, не был уверен, что она примет чек. Эти деньги я не заработал и не мог даже прикинуться, будто они принадлежат мне. Как я и ожидал, она вернула разорванный пополам чек с запиской. «Мне эти деньги не нужны, — писала она. — Каким ты был, таким и останешься. Больше я в этом не сомневаюсь. Да поможет тебе Бог». Я швырнул записку Элли.
— Вот, полюбуйся, какая у меня мать, — сказал я. — Из-за того, что я женился на богатой и живу на деньги жены, эта старая язва готова сжить меня со свету.
— Не волнуйся, — ответила Элли. — Так рассуждает не она одна. Ничего, со временем оттает. Она тебя очень любит, Майк, — добавила она.
— Тогда почему она все время требует от меня, чтобы я изменился? Чтобы стал таким же, как она? Я — это я. И никем другим не стану. Я уже не мальчик, чтобы она могла лепить из меня то, что ей заблагорассудится. Я взрослый человек. Какой есть, таким и буду!
— Будешь, будешь, — согласилась Элли. — И я тебя люблю.
И затем, наверное, чтобы меня отвлечь, она спросила нечто, еще больше меня обеспокоившее:
— Что ты думаешь о нашем новом дворецком? Я ничего о нем не думал. Да и что было о нем думать? Кстати, я считал, что он куда лучше нашего прежнего дворецкого, который даже не старался скрыть, что презирает меня, считает меня выскочкой.
— Вполне порядочный человек, — ответил я. — А почему ты спрашиваешь?
— Мне только что пришло в голову, не из охранников ли он.
— Из охранников? О чем ты говоришь?
— Не нанял ли дядя Эндрю детектива, подумалось мне.
— Для чего?
— Вдруг кто-нибудь решит меня украсть. В Штатах у нас всегда были охранники, особенно в загородных резиденциях.
Еще один минус в жизни богачей, о котором я и представления не имел?
— Только этого не хватало!
— Ну не знаю… Я-то к этому привыкла. А в чем дело? Не стоит на это обращать внимания.
— А его жена тоже охранница?
— Вполне возможно, хотя готовит она отлично. Дядя Эндрю, а может, и Стэнфорд Ллойд — не знаю, кому из них пришла в голову эта мысль, — думаю, немало заплатили нашим прежним слугам, чтобы они ушли, а тем временем приготовили эту пару. Проделать все это большого труда не составило.