Ночной фотограф
Шрифт:
Мы стоим в подворотне, спрятавшись от пронизывающего ветра.
– Мне не нравится тема вампиров, я ничего не хочу знать об этом и обсуждать. Вокруг всего этого неясные мне шевеления. А я боюсь того, чего не понимаю. Около месяца назад ко мне подъезжал сомнительный персонаж с предложением написать статью о якобы проживающих в нашем городе вампирах. Мол, у вас эзотерическое издание, статья сразу поднимет ваш рейтинг, благодатная почва, народ такое любит и всё такое. Обещал дать некоторые наводки, наработки. Сулил денег. Вот это меня и насторожило. Я сначала загорелся, но всё проанализировав, дал ему отрицательный ответ. Нюх у меня на неприятности.
– Убийства? Что за убийства?
– Не важно, – Семён явно проболтался, – короче, я бы тебе советовал не лезть в это дело с нечистой силой.
– А как же укус? А если и правда…
– Замажь зелёнкой. Всё, я замёрз. Пошли греться. Надеюсь, ты меня понял, – и он, выскочив из подворотни, потрусил ко входу в кафе.
Ничего я не понял, только опять вернулось ко мне предчувствие неминуемой беды, такое меленькое, подсознательное, но беспокоящее, словно больной зуб. Отбивная моя, скорее всего, уже остыла.
Итак, у меня всё великолепно. В желудке урчит отбивная с картофелем фри, в зубах тлеет сигарета, в колонках страдает Натали Коул. Пока я сидел в кафе, выпал снежок, покрыв всё белой, сверкающей в свете фонарей, простыней. В салоне моего автомобиля тепло и уютно. Всё прекрасно, не считая вампиров. Чёрт, это слово мелькает в моей голове чаще, чем все остальные слова вместе взятые.
Я думаю об этих долбанных вампирах чаще, чем о сигарете или о женщине.
Еду по вечернему городу в поисках персонажей для моих ночных фоторепортажей, и понимаю, что я опять занят не тем. Мне хочется как можно быстрее очутиться дома, залезть в интернет и узнать как можно больше о вампирах, всю подноготную. Пока у меня не найдётся разумное, хотя бы даже просто удобное, объяснение всему произошедшему в эти дни, меня будет точить червь неопределённости и будить во мне необъяснимую тревогу и дискомфорт.
И ещё, Семён, перейдя окончательно на «вы», сунул мне в карман салфетку с номером телефона какого-то профессора, то ли филолога, то ли литературоведа, специалиста по фольклору, помешанного на всякой нечисти.
Когда я уже почти подъехал к дому, зазвонил телефон.
– Привет, это Звягинцев. Не спишь?
– Привет, майор. Не сплю. Никогда, так что не бойся, не разбудишь. Как дела?
– Ты мне срочно нужен. Ты где сейчас?
– Да уже почти дома. Но если надо…
– Надо, надо, давай, дуй на Старореченскую, дом тринадцать. Частный сектор. Знаешь, где это?
– Разберусь, что случилось?
– Потом, потом. Чем быстрее, тем лучше. Жми на всю катушку, если гайцы попадутся, не тормози, я потом всё порешаю. Фотоаппарат с тобой? И ещё, увидишь рядом с моей машиной чёрный микроавтобус – проезжай мимо, даже не притормаживай.
– Понял, сейчас буду.
Лезу в бардачок за картой. Старореченская не очень далеко, минут за семь можно доехать по пустым улицам. Жму сто двадцать, немного заносит по свежевыпавшему снегу, но доезжаю за пять минут, в начале улицы сбрасываю скорость. Вижу ментовский «бобик» и «Опель» Звягинцева. Никаких микроавтобусов. Улица освещается только фарами этих машин и тусклым светом из окон домов.
– Привет, майор. Ешё раз. Что тут у вас?
– Полная хрень у нас. Нужно, чтобы ты сделал пару снимков и быстренько отсюда свалил. Потом всё расскажу. Сейчас каждая минута на счету. Каждая секунда. Вот там…
Он
Обойдя машину, я увидел то, из-за чего я, собственно, сюда и приехал.
Она лежала на куче накрытого чёрным целлофаном песка. Лет двадцать пять, не больше. Короткая искусственная шубка, джинсы, высокие красные ботфорты, яркий макияж и рыжие пышные волосы, выгодно смотрящиеся на чёрном фоне. Естественная поза, словно она просто прилегла посмотреть на звёздное небо. Губы приоткрыты, словно для поцелуя и мёртвые, остекленевшие глаза.
Я сделал десяток кадров, когда подошёл майор и отвернув ворот шубы сказал:
– И вот это.… Это главное, из-за чего я тебя и позвал.
Под шубой белый джемпер с небольшим пятном крови в районе сердца. Присмотревшись, я увидел, что прямо в середине этого пятна из тела что-то торчит. Ух ты, да эту девочку убили китайскими палочками для еды. Прямо в сердце, потому и крови мало. Экзотическая смерть.
– Быстрее, – майор нервничал, озирался по сторонам, – Снимай и проваливай, я утром позвоню.
– А что собственно…?
– Потом, потом…
Я защёлкал фотоаппаратом. Майор буквально запихал меня в мой автомобиль и тут свет фар осветил всю нашу компанию. К нам ехал огромный чёрный микроавтобус. Майор залился отборным матом.
– Всё, езжай, если вдруг будут что спрашивать – ты проезжал мимо, остановился спросить, нужна ли помощь, ясно? И фотик свой куда-нибудь запрячь, чтоб в глаза не бросался.
Пока я пытаюсь завести мой драндулет, фургон останавливается, развернувшись поперёк и так узкой дороги и загородив мне путь. Он огромный как пульмановский вагон. Я моргаю фарами, потом робко сигналю. Наконец, отъезжает боковая дверь и из автомобиля вылезают люди. Двое с носилками сразу идут к трупу, один жмёт руку майору, а один вразвалочку шагает ко мне. У меня жуткое желание вдавить педаль газа, размазать этого типа по чёрному кузову и дать задний ход. Этот человек, кроме неприятностей, ничего не может мне принести. Нутром чую. Пальцы мои стучат по баранке нервной дрожью.
– Здравствуйте, – склоняется он к окну моей машины, открывает дверцу, плюхается рядом и, выдержав положенную пятисекундную паузу, говорит:
– Можно Ваши документы? – низкий голос совсем не соответствует его худощавой фигуре и моложавому лицу. В полумраке машины он вообще похож на подростка.
– А можно Ваши, для начала?
– Нет, – отрезает он и смотрит мне прямо в глаза, ожидая моей реакции.
Я знаю этот взгляд, прямой, слегка ироничный и словно сканирующий тебя. Взгляд человека, полностью уверенного в своей безнаказанности. Такой взгляд я видел у гэбэшников, бандитов и отморозков. Таким взглядом можно товарняк остановить. Короче, реакция у меня была соответствующая. Я, промямлив что-то, типа ну нет так нет, протягиваю ему права.
– Паспорта нет, – говорю.
– Да ничего, этого достаточно, – он выписывает мои данные в маленький блокнотик.
– А что, собственно…? – робко спрашиваю. Мне кажется, за одно моё неверное слово или просто неправильную интонацию он просто расстреляет меня, поставив на колени и пустив пулю в макушку.
– Да не волнуйтесь Вы, ничего особенного, чистая формальность. Вы выходили из машины?
– Да.
– Зачем?
– Проезжал мимо, вижу – милиция стоит, любопытно стало, да и мало ли что, может помощь нужна.