Ночной огонь
Шрифт:
Бойся Асрубала из династии Урдов! Он убьет меня — так же, как убил твоего отца, Тоуна Мэйхака. Я знаю, что это так, потому что прошло уже три года, а Тоун все еще нас не нашел.
Выполни мои указания, если сможешь. Во-первых, в другой конверт я положила вексель, подлежащий оплате в Натуральном банке в Окноу — учитывая набежавшие проценты, ты сможешь получить большую сумму. Сохрани эти деньги, положив их на другой, собственный счет. Во-вторых, сделай шесть копий документов из большого конверта. Одну копию сохрани в банковском сейфе; другие отвези в Лури на планету Нило-Мэй, в системе звезды Чайная Роза. Положи одну копию в сейф местного отделения Натурального
Затем отправляйся в Ромарт. Это опасно, соблюдай предельную осторожность! В Лури найди человека по имени Оберт Ямб — скорее всего, он будет работать в синдикате Примроза. Представься ему и поручи ему, за приличную мзду, нанять небольшой космический корабль, чтобы тебя отвезли на Отмир. Приземлись неподалеку от Ромарта. Это запрещено местными законами, но ты можешь заявить, что прибыл с особым поручением к юстициару, и тебя не тронут. Как можно скорее свяжись с моим отцом, Ардрианом дин-Рейми, в его дворце под наименованием Карлеон.
Когда тебя примет юстициар, передай ему еще одну копию документов и расскажи, как они оказались у тебя. Заяви, что они изобличают преступное казнокрадство Асрубала дин-Урда. Заяви, что Асрубал убил меня, твоего брата Гарлета и Тоуна Мэйхака, а также пытался убить тебя самого. На этом выполнение твоих обязанностей закончится. Больше ты ничего не сможешь сделать в Ромарте — несмотря на красоту и великолепие, этот город чрезвычайно опасен. Вернись в Лури, а оттуда — в Окноу. Пользуйся своими деньгами и живи в свое удовольствие.
Примечание: не связывайся с экспедиторской конторой Лоркина в Лури. Это учреждение контролируется кланом Урдов, то есть Асрубалом. Тебя убьют, а твое тело выбросят в космос.
Отмир — древний, древний мир. По большей части это дикая и опасная планета. Там погиб твой отец. Будучи в Лури, спроси Ямба о ситуации, сложившейся на Отмире. Не забывай, что Асрубал воспользуется первой возможностью тебя убить.
Я смотрю на тебя, и у меня сжимается сердце, потому что теперь нам предстоит расстаться. Маленький комочек жизни по имени Джаро, такой серьезный и пригожий, как я тебя люблю! Если ты не понимал, почему твоя мать так грустила, теперь, когда ты прочел мое письмо, ты понимаешь. Бедный маленький Джаро! Когда-то у тебя был брат-близнец, но Асрубал убил его.
Мне нужно торопиться. Теперь мне придется тебя загипнотизировать, чтобы ты не забыл вернуться в этот печальный дом. Ты даже не будешь понимать, наверное, зачем тебе сюда возвращаться, но ты не сможешь не вернуться.
Я больше не могу писать. Моя любовь к тебе не умрет — даже когда меня уже не будет на свете, она будет жить; надеюсь, ты ее почувствуешь. Если ты к ней прислушаешься, может быть, она тебя утешит и что-нибудь тебе посоветует. Я часто задумывалась о таких вещах, и теперь скоро узнаю правду. Конечно, мои надежды противоречат мрачным строкам, которые ты прочел раньше. Но такова надежда! Я сделала все, что могла.
Твоя мать, Джамиэль».
Нарушив молчание, Скирль тихо сказала: «Несчастная, храбрая женщина! За что ее убили?»
Джаро почувствовал, что по его щекам катятся горячие слезы. Мэйхак пробормотал: «Скорбное письмо!»
Джаро открыл коричневый картонный пакет и вынул его содержимое. В конверте оказались бумаги — судя по всему, пачка коммерческих счетов — и подлежащий оплате предъявителю в Натуральном банке вексель на триста тысяч сольдо с начисленными на эту сумму процентами. Гэйнг Нейтцбек внимательно рассмотрел вексель: «За шестнадцать лет, с начислением сложных процентов, на сегодняшний день эта сумма удвоилась, если не утроилась — в зависимости от процентной ставки».
«Эти деньги принадлежат вам и моему отцу, — отозвался Джаро. — Они предназначены в качестве возмещения стоимости «Дистилькорда», то есть это ни в коем случае не мои деньги».
«Деньги никогда не помешают, — кивнул Нейтцбек. — Здесь хватит на всех».
Скирль спросила: «Как насчет других бумаг? Это какие-то счета-фактуры, транспортные накладные или что-то в этом роде».
Джаро просмотрел документы: «Я в этом не разбираюсь. Тем не менее, моя мать хотела, чтобы я отвез их в Ромарт, и я сделаю все возможное, чтобы исполнить ее поручение».
«Это придется сделать, — согласился Мэйхак. — Но это опасно — хотя и не настолько опасно, насколько могло быть, если бы мы с Гэйнгом тебя не сопровождали».
Джаро вложил бумаги обратно в пакет: «Насколько я понимаю, на Камбервелле нас ничто не удерживает. Мне даже удалось кое-что узнать о пропавших шести годах моего детства».
Мэйхак встал: «Мне нужно кое-что проверить. Я скоро вернусь». Он покинул корабль.
Прошло почти два часа. Мэйхак вернулся — мрачный, подавленный. Устало бросившись в кресло, он с благодарностью принял чашку горячего чая: «Я не ожидал узнать, что Джамиэль жива, но теперь ее смерть подтверждена официально. В отделе регистрации актов гражданского состояния мне сообщили, что тринадцать лет тому назад женщина по имени Джаму Мэй, проживавшая в доме номер 7 по Набережной улице в Пойнт-Экстазе, была найдена мертвой в реке, очевидно будучи жертвой умышленного убийства, сопровождавшегося пытками. Ее сын, шести лет от роду, пропал без вести и считается утонувшим». Мэйхак откинулся на спинку кресла: «Мне почему-то казалось, что, может быть, Джамиэль каким-то чудом могла ускользнуть от убийц. Теперь уже надеяться не на что. С ней сделали что-то ужасное. Мы навестим Ромарт и доставим документы, которые Джамиэль сохранила такой невероятной ценой. Но мы подготовимся — и Асрубал не обрадуется, когда узнает о нашем приезде. Он сразу поймет, что для него настало время расплаты. Надеюсь, он еще не сдох».
2
В Окноу Мэйхак и Джаро посетили управление Натурального банка. Скирль оставалась на борту «Фарсанга», а Нейтцбек отправился искать судоремонтное предприятие, способное внести в оснащение «Фарсанга» необходимые, по его мнению, усовершенствования.
Оказавшись в банке, Мэйхак и Джаро обнаружили, что Брина Дикича повысили в должности; теперь он занимал кабинет генерального директора. Дикич оплатил вексель, не моргнув глазом. Как и предсказывал Нейтцбек, на сумму долга начислялись сложные проценты — а именно 6,75% годовых, в связи с чем она более чем удвоилась. Шестьсот тысяч сольдо перевели на новый счет, а остаток сложили наличными в холщовую сумку.
Мэйхак рассказал Дикичу о том, что произошло в Пойнт-Экстазе. В свою очередь Дикич сообщил, что пять лет тому назад Асрубал явился к нему в управление и потребовал, чтобы вексель, не предъявлявшийся в течение семи лет, был аннулирован. Дикич отказался выполнить это требование, ссылаясь на инструкции, полученные от Совета старейшин в Ромарте. Асрубал громко протестовал и жаловался; Дикич, однако, проявил твердость, и Асрубал удалился в холодном бешенстве, хлопнув дверью.
Мэйхак и Джаро вернулись к «Фарсангу» с холщовой сумкой, набитой деньгами. Нейтцбек успел найти судоремонтное заведение, пользовавшееся хорошей репутацией, и договорился о дополнительном оснащении корабля.