Ночной охотник
Шрифт:
Возле того места, где были привязаны самки кау, земля была словно вспахана. Почва оказалась до черноты изрыта острыми раздвоенными копытами буйволиц.
Вглядываясь в это место, Кийт попытался сосредоточиться. Он старался понять, почему спокойные, мирные животные так оголтело взбили всю землю под ногами, чего раньше никогда не случалось.
И ответ пришел стремительно, как озарение. Стоило только собрать волю в пучок и с помощью ментального рефлектора постараться подключиться к каналам внеличностной энергии.
Не
Наполнившее каждый угол рассудка глухое рокотание словно заставило его отсоединиться от своего земного организма. Собрав все силы, он постарался сконцентрироваться и как будто вылететь из самого себя, выпорхнуть из собственного тела, подобно пчеле, покидающей улей.
Сперва он увидел панораму зеленых дебрей Тайга, как будто находился на кроне самого высокого дерева. Потом словно оттолкнулся от твердой поверхности воображаемой ветви и начал плавно парить, то поднимаясь, то опускаясь на незримых потоках.
Безграничный лес уменьшался в размерах и исчезал за клубами туманных облаков, стелющихся над тихими безмолвными просторами, а сознание Кийта уверенно двигалось все дальше и дальше.
Раскаленный солнечный диск уже оказался вровень с ним на небесном просторе. Перед мысленным взглядом Хрипуна оказались клубы изумрудных сполохов. Сконцентрировавшись на вчерашних событиях, Кийт попытался повернуть время вспять и посмотреть на все происходившее ночью. Ему представилось, что глаза его превратились в огромные зеркала, нацеленные вниз из бездонного темного небосвода, усеянного цепочками сверкающих созвездий.
Из самого дальнего, недоступного угла сознания он попытался вытащить хоть слабую иллюзию воспоминаний. Через мгновение он ощутил эффект. Недра его памяти, блокированные до этого таинственной силой, точно поджидая удобного момента, с готовностью разверзлись. Всей своей мощью запасники обрушились на ячейки его мозга.
Черная космическая пустота, еще мгновение назад отражавшаяся в глазах–зеркалах алмазными цепями звезд, обернулась лазурно–серым туманом, иссеченным множеством зигзагообразных, фосфоресцирующих молний.
Из угла в угол туманную поверхность пересекли диагональные линии. Протяженные линии стали беспорядочно метаться перед его внутренним зрением, пока не сошлись остриями в одной точке, наглухо закрывшись наподобие листков цветочного бутона, плавно двигающегося в мутном колышущемся мареве.
Спустя какое–то время после напряженной концентрации в глубинах мрака памяти пробудилась крохотная лучистая точка, слабо различимый туманный огонек. Кийт почувствовал, что внутри сознания какой–то участок стал различать в немыслимых далях световую бесформенную массу, и сознание стало пробуждаться от своеобразного наркоза.
Перед его мысленным взором уже мелькали не разнообразные фосфоресцирующие абстрактные фигуры. Из плотного тумана проступали вполне реальные, конкретные события.
Вскоре внутренним зрением Хрипун увидел, как на своеобразном экране зрения, на воображаемой поверхности памяти появилось изображение сёрчеров, ложащихся спать под серебристыми космическими покрывалами…
В памяти Кийта неожиданно всплыла ночная картина, врезавшаяся ему в сознание. Он вспомнил, как тупые буйволицы не просто стояли ночью на своих местах около кустарников.
Буйволицы метались по поляне! Они словно находились в диком возбуждении и темпераментно перетаптывались, хотя было ясно заметно, что делали они это с закрытыми глазами!
Внутренним зрением метс увидел эту картину. Она отчетливо разрешилась в его сознании и потянула за собой другие.
Он отчетливо увидел спящих сёрчеров, поднимающихся с закрытыми глазами и послушно выбирающихся из пещеры. Следом за этим появилась картина, рисующая задыхавшихся от восторга сёрчеров, следовавших куда–то в ночную неизвестность…
— Все, я вспомнил! — решительно прохрипел Кийт. — Мы подверглись ночью мощной телепатической атаке! Даже буйволицы, хотя они и почти не обладают чувствительным ментальным разумом, все равно послушно вскочили, не говоря уже о нас…
Его сознание начало приобретать обычные построения. Следом за вожаком и все остальные сёрчеры стали восстанавливать в памяти вчерашнее.
— Помните, как Бакли рассказывал нам про свою подружку с кошачьим хвостом? — припомнил Лоник. — Он убеждал нас, что ее звали Ц'Веела, тело ее было покрыто шерстью, а язык…
— Да, а потом Бакли остался спать у костра, — хихикнул Хекфи, тряхнув светлыми волосами, зачесанными назад со лба. — Он еще так смешно причмокивал во сне, и я подумал, что он целует какую–то девицу. Он даже бормотал что–то вроде «Ц'Веела… Ц'Веела… ты зовешь меня…»
— Меня тоже звала какая–то девка, — признался Лоник. — Мне казалось, что она стоит у кустов.
— Меня тоже звала, — почесав бритый затылок, признался Джиро.
— И меня, — добавил Сутер и, мучительно сморщив затылок, припомнил. — Кажется, она говорила: «Иди ко мне… Зеленоглазая Ратта ждет тебя…»
Голоса сёрчеров тревожно загудели. Каждый их хотел вставить какую–то свою фразу. Никто из них не обращал внимания на Медноволосого Хорра.
Между тем оцепеневший от ужаса иннеец плотно прикрыл веки и беззвучно шевелил губами, истово обращаясь к своему божеству, к Духу Проливного Дождя.
Он единственный в эту ночь не слышал женского голоса. Только он один проснулся утром в пещере на том же самом месте, на котором накануне приклонил голову.
Рябой Рахт, один из иннейцев нууку, поднял руку в знак того, что хочет что–то сказать. Металлические браслеты, украшавшие его запястья, скользнули вниз и столкнулись с глухим звоном.