Ночной разговор
Шрифт:
— Спит крепко и у неё великолепный сон… Где-то на берегу океана на солнышке нежится.
Кладёт руки на стол и вздохнув закрывает глаза. И я медленно опускаюсь на стул.
Молча, не изменяя положения мы сидим несколько долгих минут. Она, упершись ладонями в столешницу и выпрямленной спиной откинувшись на спинку стула, с закрытыми глазами на запрокинутом лице. И я — чуть сгорбившись и опустив голову, уставив невидящий взгляд в стол.
Немного погодя она занимает себя своим кофе — отпивает маленькими глотками, слегка прикрыв веки. У меня тоже есть — недопитый и будто бы возвращаясь к чему-то большему, чем просто невзначай прерванный процесс, я беру свою чашку и махом — в один глоток, осушаю её, будто бы ставлю точку. Опять же молча, но теперь уже изредка пересекаясь взглядами мы сидим ещё некоторое время…
До
— Хм, сны под бабушкины сказки… Мысли.
Она отвечает спокойно, кивая головой в подтверждение:
— И бабушка, и сны, и мысли. Кстати, не так давно кто-то озвучивал житие великих. Не подскажешь, кто?
— Хы. — как выдох, от неожиданности и дёргаю головой. — Чёрт. Вылетело.
— Мм-гм. Так что… не закрывайся. — и уловив мою, скошенную от удивления, физиономию, продолжает. — Непроизвольно закрываешься. — чуть кивает головой, встаёт и забрав обе чашки, идёт к плите. — Пройдёт, так что привыкай.
продолжение (утро)
Так. Сюрреализм и уже в его объективной составляющей, продолжает действовать, только теперь он… даже и ни зашкаливает, а просто есть. Поведя головой, насколько хватило шеи и, выхватив взглядом окружающее нас действительное и, хотелось бы думать, реальное, убеждаюсь — я ещё на кухне и не сплю. Но как раз, именно обыденность вокруг и переводило эту самую обыденность в значение абсурдности…
Почитывал я современную фантастику. Хорошо пишут, складно — кланы, иные планеты, завоевания, представители иных цивилизаций, избранность непобедимых. Временные врата и порталы, виртуальные и параллельные миры, и события. Интриги, хитросплетения и даже в княжеских сообществах. И вся эта мозаика преподносится детально, и тщательно. А кроме того, ещё и напыщенно — значимо для героя и для сюжета, а значит и с претензией на значимость в устройстве мира вообще. Да, в каждой шутке, лишь только доля шутки. Значимость, естественно, присутствует и в окружении — полёты, бластеры и роботы, висящие замки, да и целые города, тоже висящие. Артефакты и предметы, концентрирующие в себе всю силу, да и весь смысл самой вселенной, и закрученный сюжет вокруг стремления ими обладать, злыми силами — врагами человечества. М-да… Масштабно, захватывающе.
Правда иногда — не часто, глядя на всё это великолепие в фильмах и отмечая мастерство, и творческий потенциал художников — компьютерщиков, или представляя всё это в своём воображении, читая очередную главу, совсем непроизвольно зацикливался на несуразном, на незначительном. Никак не мог отделаться от двух вопросов. Первый — есть ли в висячих городах кварталы для бедных? И второй — сколько же денег, в этих мирах, стоит однокомнатная квартира? М-да. Но такое происходило очень редко.
Одно состояние, правда, посещало в момент прочтения практически всегда — не мог отделаться от ощущения, что всё, о чём пишут, выглядит как-то уж очень и очень выхолощено. В таких случаях, невольно прерывался и вставал, и зажав палец прикрытой книгой, на том месте где читал, шёл к окну и глядя на проплывающую перед глазами жизнь, невольно задавался вопросами. Интересно, а герои в этих книгах, когда-нибудь… какают? Ну, хотя бы, пукают? Ну, то что не писают — это точно. Да и не едят. А почёсываются ли? Хм. А вообще-то, кто-нибудь и когда-нибудь пробовал говорить так, как говорят эти персонажи? А у женщин, месячные бывают? Ну то, что до полового акта у них не доходит — это понятно, где уж тут до низменного снизойти — вселенной надо управлять. Но ведь бабы, пусть и с инопланетными щупальцами, бабами и остаются, и им похер социальная значимость, им мужика подавай — они рожать хотят. Все. И тут же вспоминались слова, правда никак невспоминаемо кем сказанные, что, мол, стихи — это полёт людской фантазии, и это всё так, но врать-то не надо.
Сам же себя и охолаживал — фантастика же, ну что я, право слово, взъелся. И тут
В конечном итоге, налёт критичности проходил. Всё-таки и как бы там ни было, но если зачитывался, отлично, я бы сказал, мастерски изложенным материалом, то ощущение приобщённости, к чему-то великому и к какому-то, там, могущественному, достигалось…
Ну а тут-то, чего? Здесь и сейчас?.. Маленькая кухня. Совсем недорогой холодильник. Чистые и выглаженные, ручной подшивки, кухонные тряпочки и салфетки. Вымытые тарелки и ложки с вилками. Чуть подкапывающий кран и расхлябанная электро-розетка — мужика-то в доме нет. И тут же аккуратно вырезанная — другого цвета, и так же аккуратно наклеенная, обойная заплатка. Веник с совочком, в уголку. Горячий кофе. Неспешный разговор. Домашний уют. И какая, к херам, таинственность, необычность и великолепие.
И оп-па — моё босяцкое настоящее, и вся приблуда которая на меня свалилась. Да и потом — ведь я ничем и не управляю, кроме как — еле успеваю уворачиваться. А тут плюсом ещё и… не закрывайся… привыкай…
Запинаясь от смыслового значения самого вопроса, и будто бы со стороны — в одно мгновение, и отстранённо охватив себя взглядом, отметив своё спокойное, и заинтересованное отношение к этому, спрашиваю:
— Как… ты вошла?
— Просто… Но не так, как ты. Как бы… из другой комнаты.
— Так… Сколько ж ты… живёшь?
В этот момент она ополаскивает чашки:
— Нисколько. Здесь и сейчас. — турка уже на огне.
— Хе. Ну конечно… Бессмертная. — пока способен только на лёгкий сарказм, скрыть его и не пытаюсь.
— Нет. Постоянно существующая. — а она будто бы и не замечает, и плавно сняв турку с плиты, идёт к столу.
— Какая ж разница?
— Не спеши, пусть поостынет.
Разливает кофе по чашкам и его аромат заполняет собой всё кухонное пространство, и продолжает:
— Мм-гм. Ты считаешь, что… всё это, — коротко взмахивает ладошкой, образно обозначая ни только то место, где мы сидим, — по меньшей мере, какое-то чудо? Или сверхъестественное? Или, ни к ночи будет сказано, магия? И потом, разве для… всего непонятного, как ты считаешь… Из нас двоих, — и она опять, легко взмахнув ладошкой, обозначает круг, — всё это, только ты считаешь непонятным… Так вот. Ты считаешь, что нужен какой-то там… внешний антураж? Мм? Ну, то есть, для того чтобы проникло до притаённых уголков твоего сознания, нужна, напыщенность и величавость? — невольно дёргаю головой и она тут же спохватывается. — Ой-ёй. Подглядывать больше не буду. — и так умилительно морщит нос, что я и ни в обиде. — Ну, в общем… Необходимы, висящие в воздухе, бегущие строки. Какие-нибудь энергетические сгустки, пассы руками. Необходим взгляд с прищуром и холодность в глазах, нужны точёные фразы и чтобы каждая со значением для этого мира? Да?
— Да-э… — дальше не знаю, что и сказать, и просто пожимаю плечами.
— Мм-гм. Хорошо. Ты же наверняка, ни раз задумывался над тем… чего стоит этот мир?
— Ммм… особо нет…
— Да, ладно. Неужели ты действительно считаешь, что так называемые, космические корабли на самом деле куда-то там летят?!
— Хм. А это с какого боку?.. Хотя… А сигналы, а фотки? С задержкой, правда, но… Ты чего-то не о том.
Возвратив турку на плиту, она возвращается к столу:
— Ну да. В авиасимуляторе, ты тоже вой двигателей слышишь и до аэродрома расстояние видишь, шасси выходят, сигнальные лампочки, даже диспетчер чего-то там тебе говорит. Мм?