Ночной садовник
Шрифт:
— Не стоит. Хочу сделать ему сюрприз.
Конечно, Реймон знал, что Рамирес тотчас же позвонит Холидею, именно поэтому он и встретился с ним. Он хотел, чтобы у Холидея было время подумать. Тогда будет гораздо проще вести разговор.
— До встречи, Рамирес.
Реймон встретил Ронду на лестничной площадке, она стояла у стены, увешанной фотографиями офицеров ГУП, погибших при исполнении служебного долга. Ронда, прикрыв глаза и немного опустив голову, стояла перед фотографией веселого молодого полицейского, которого она знала по первым годам службы. Его застрелили во время обычного дорожно-транспортного происшествия.
— Ты узнал у Рамиреса, что хотел? — спросила Ронда.
— Офицер Рамирес восхищался моей работой в ОСР.
— Значит, ты не хочешь поделиться со мной.
— Ну хорошо. Я приглашал его на свидание. Одна бутылка шипучки и две соломинки, что-нибудь в этом роде.
— Что ж, ладно. Мне надо вернуться в отдел, покопаться в прошлом нашего Доминика.
— Я подвезу тебя.
Из-за того, что большинство арестов производилось именно в этом районе, отдел тяжких преступлений ГУП находился в Саут-Исте, но офисы большинства других специализированных отделов — отдела нравов, отдела по расследованию преступлений на сексуальной почве и отдела по расследованию преступлений, связанных с домашним насилием, — располагались в здании Главного полицейского управления — Норт-Вест, Индиана-авеню, 300. Реймон высадил Ронду у отдела тяжких преступлений и, пересев в свой «тахо», поехал в ГУП, где сразу же направился в отдел нераскрытых преступлений, или «холодных дел».
Нераскрытые убийства передавались туда из ОТП через три года. Некоторые полицейские с пренебрежением относились к работе детективов этого отдела, поскольку «раскрытие» большинства старых убийств не ассоциировалось с отвагой следователя и тщательной работой криминалистической лаборатории. В основном такие дела раскрывались благодаря неожиданно всплывшей информации или сведениям, которые преступники предлагали в обмен на сокращение срока. Те же самые детективы, которые полагали, что «хладнодельцы» совершенно незаслуженно записывают на свой счет такие раскрытия, легко забывали, что «под сукно» пряталось множество вполне «теплых» дел.
Реймон никогда так не считал. Детективы отдела «холодных дел» не походили на тех сексапильных, лихих парней в темных очках, с подтянутыми фигурами и красивыми лицами, которых показывали по телевизору. Это были мужчины и женщины среднего возраста с животиками, семьями и долгами по кредитным карточкам; как и детективы «убойного», они добросовестно делали свое дело. За годы службы в полиции Реймону доводилось работать с некоторыми из них.
Он нашел детектива Джеймса Долтона на рабочем месте. В прошлом Реймон нередко оказывал Долтону услуги и теперь надеялся на его помощь. Долтон был худощавым мужчиной с седыми волосами и узкими восточными глазами. Он вырос в северной части штата Монтана и в 70-х приехал в округ Колумбия, намереваясь заняться социальными проблемами, а стал полицейским. Долтон часто повторял, что переехав в Вашингтон, он лишь перебрался из одного маленького городка в другой: «Народу чуть больше, а в остальном все то же самое».
— Спасибо, что выполнил мою просьбу, — сказал Реймон.
— Дело уже принесли, — сказал Долтон. — Сейчас ждем отчета патологоанатома, а там решим, стоит ли нам к этому подключаться. Не ты один заметил сходные черты.
— Когда
— Точно. Файл там, на столе. Он большой.
— Так она и сказала.
— А?
— Старый глупый анекдот.
— Это дело ведь не ты ведешь?
— Гарлу Уилкинс, — сказал Реймон. — Я знал убитого. Приятель моего сына. Не возражаешь, если я посмотрю и кое-что выпишу.
— Давай. А я тут поработаю.
Прекрасно, подумал Реймон.
В течение двух следующих часов Реймон читал пухлые папки с делами палиндромных убийств. В официальные полицейские отчеты были включены заметки из «Вашингтон Пост» и большая, с экскурсом в прошлое, статья из «Вашингтонского городского вестника». Долтон, закончив свою работу, дал возможность Реймону, хотя это противоречило правилам, скопировать на стоящем в кабинете ксероксе кое-какие материалы, которые, по его мнению, могли ему понадобиться. Он положил копии в коричневый конверт, предусмотрительно оставленный Долтоном, и вышел из здания управления полиции.
Усевшись за руль, он набрал номер сотового Уилсона.
— Привет, Билл, Это Джуз.
— В чем дело?
— Я думаю, тебе стоит позвонить патологоанатому, пусть еще раз осмотрит тело Асы Джонсона и проверит, не было ли сексуального насилия.
— Они сделают это и без моих указаний.
— И все же позвони на всякий случай. Чтобы быть уверенным.
— Зачем?
— Мы ведь хотим, чтобы все было сделано тщательно.
— Конечно.
— Новости есть какие-нибудь?
— Я говорил с директором школы, где учился парнишка, потом хотел осмотреть комнату мальчика, но его отец попросил, чтобы сначала посмотрел ты.
— Извини, Билл. Они просто знают меня, вот и все. Я заскочу к ним попозже и поговорю с Террансом.
— Это мое расследование, Джуз.
— Безусловно. Мне нужно сейчас еще кое-кому позвонить. Поговорим при встрече.
— Ладно, тогда пока, приятель.
Реймон отсоединился. Не было причины упоминать о возможной связи с серией нераскрытых убийств, которые случились тогда, когда Уилкинс еще не служил в полиции. Он понимал, что это только собьет Гарлу с толку.
Решив, что все сделал правильно, Реймон не спеша направился в верхнюю часть города.
20
Средняя школа Асы Джонсона располагалась в Мэйнор-Парке, в нескольких кварталах от его дома и почти на таком же расстоянии от дома Реймона. Если бы Диего продолжал посещать эту школу, ему бы не пришлось ежедневно проходить целую милю до границы штата, а потом еще ехать на автобусе. Казалось бы, если рядом с домом есть школа, зачем заставлять собственного сына тратить столько усилий на то, чтобы добраться до места учебы. Но Реймон считал, что Диего это не повредит. Правда, в последнее время он все чаще стал задумываться, не разумнее ли будет перевести Диего в старую школу округа Колумбия.
Реймон размышлял об этом, идя по коридору к кабинету директора. Вокруг него, радуясь окончанию уроков, сновали дети, в основном черные и латиноамериканцы, они смеялись, доставали рюкзаки из своих шкафчиков, баловались и складывали учебники, стремясь как можно скорей выбежать из школы. Лишь при виде охранников они затихали, старательно обходя людей в форме, похожей на полицейскую. Охрана, затянутые проволочной сеткой окна и слабое освещение делали школу больше похожей на колонию для малолетних преступников.