Ночные проповеди
Шрифт:
– Хм, – отозвался Вермелен, которому эта идея показалась неожиданной. – Знаешь, если парк избавится от опеки креационистов, роботы могут сами по себе стать достопримечательностью.
– От этой идейки меня пробила дрожь, – сообщил Пилтдаун. – И захотелось помолиться за продолжительное процветание Института Бытия.
– Я понимаю, – согласился Вермелен смущенно.
– Не надо смущаться. И жалеть меня не надо. По правде говоря, я провожу большую часть дня, шаря по Интернету – когда связь позволяет, конечно, – и размышляя над глубокими философскими вопросами. Лицедейство перед зрителями лишь чуть отвлекает и раздражает – не более того. Да, высади меня здесь.
Джип спустился на дно долины. Вдалеке поблескивали силикатные террасы. У дороги булькал и плескал горячий ручей. Вермелен отстегнул пояс робота и потянулся через машину открыть дверцу. Робот выпрыгнул наружу
– Удачи с философией! – пожелал Вермелен.
– У-ук, у-ук! – откликнулся тот.
Несколькими минутами позже Вермелен припарковал джип на площадке среди заросшей тростником низины – высохшем озерном дне. Она тянулась до берега озера Ротомахана, сильно изменившего очертания после катастрофы. Егерь взялся ремонтировать изгородь, выстроенную против опоссумов. Рядом в зарослях пищал туи [13] , мелкие белые пучки перьев на его горле дергались, как воротничок увлекшегося собственной проповедью священника. Испугавшись стука, сквозь тростники удирали краснолапые болотные куры, пукеко. Вермелен заколачивал опоры и прибивал к ним проволоку. Он подумал, что как раз для такой работы и были бы хороши гуманоидные роботы. К счастью, им ее не поручили.
13
Птица, обитающая в Новой Зеландии (прим. ред.).
В парке Ваймангу роботов было не меньше, чем валлаби [14] . И вели себя машины куда тише и незаметней. Кроме дюжины с лишним нанятых, если можно так выразиться, Институтом для работы в шоу, Вермелен замечал роботов лишь пару раз в неделю. А из разговоров с Кэмпбеллом знал, что их в парке больше сотни. То есть десятая часть всех когда-либо построенных гуманоидных машин – и четверть всех уцелевших. После спонтанного возникновения самосознания среди боевых роботов во время Войн за веру наступил период интереса к человекоподобным роботам, в их создание пустили крупные инвестиции. Как выяснилось, напрасные, опиравшиеся на ущербную бизнес-модель. Тогдашний глава маркетингового отдела «Сони» полагал, что новых роботов будут покупать по соображениям престижа. Но оказалось, их нельзя ни продать, ни нанять. Само собой, у них не было человеческих прав, но никто не захотел рисковать – ведь саму возможность распоряжаться разумным существом как вещью можно оспорить в суде. Но окончательно потопило программу выпуска роботов не это. Возможно, «Сони» удалось бы на них как следует заработать, если бы это действительно стало престижным. Вместо этого произошел полный провал рекламной кампании. Никого бы не обеспокоил робот, выглядящий как машина. Люди приняли бы и безукоризненно точного андроида. Но роботы, которые выглядели почти как люди, но при этом явно от них отличались, вызывали страх и отвращение. У этого явления давно существовало название: «зловещая долина» – крайне негативная оценка людьми почти человекоподобных существ. К сожалению, новые роботы оказались на самом дне этой долины.
14
Небольшое сумчатое животное, напоминающее кенгуру (прим. ред.).
К тому же они прекрасно распознавали человеческие эмоции и выражения лиц, ведь их разум возник, в первую очередь, благодаря безжалостному отбору на полях сражений, постоянной селекции тех, кто лучше других мог предсказать обстановку, обладал более совершенным интеллектом. Этот эффект могли воспроизвести, но не регулировать. В результате из-за обостренной способности к сопереживанию и крайне негативной реакции со стороны людей у роботов возник весьма нелестный образ собственного «я».
Большинство из той злосчастной тысячи просто перекочевали в более функциональные тела. У остальных же телесность стала слишком важной частью личности, и отказаться от нее они не смогли. Пара сотен человекоподобных роботов отправилась работать на космические лифты, где – к немалому удивлению всех, кроме них самих, – человеческая форма тела оказалась идеально подходящей для работы. Особенно хорошо они годились для обслуживания и ремонта лифтов, поскольку могли делать все то же, что и человек, используя предназначенное для человека оборудование, но при этом не боялись радиации и не нуждались в системах жизнеобеспечения. Некоторые роботы устроились телохранителями, вышибалами, то есть там, где пугать людей было частью служебных обязанностей.
Осталось всего около сотни машин, и они потихоньку – небольшими группами – переехали в парк Ваймангу, будто следуя некоему секретному соглашению. Для людей Ваймангу был чудом природы, аттракционом креационистов, туристской достопримечательностью. Для роботов он стал убежищем, своей собственной «зловещей долиной».
3. Живая кукла
Дэйв Варшава был некоронованным королем «немой сцены». Он стоял на кафедре танцклуба «Жидкий бумс» и смотрел на двести колышущихся, подпрыгивающих голов. Хорошая собралась толпа. Большинство торчало на новых дизайнерских смесях. Но много и старой гвардии – сладкий дым висел плотной пеленой, и бармен старался вовсю. Дэйв поднял руки, готовясь начать ночную сессию.
Интерьер клуба не отличался причудливостью: стены облицованы деревянными панелями на два метра в высоту, а дальше шла побелка, до потолочного свода. С двух сторон от центральной площадки находились галереи, между колоннами были удобно расставлены столики и кабинки. Из декора бросались в глаза только абстрактные витражи в некоторых частях высоких стрельчатых окон. Обычно в таких клубах Дэйв использовал стилистику католического барокко. Но сейчас диджей мучился сомнениями. Ведь днем убили католического священника. Не то чтобы Дэйв боялся кого-то задеть – здесь уж точно никто не оскорбился бы. Он и сам не понимал, в чем дело, но сейчас выбрать такую палитру не мог. Не было времени разбираться в себе – все больше людей поворачивалось к кафедре, на диджея вопросительно глядели сотни глаз.
Дэйв сосредоточился на воображаемом меню – опции замелькали перед глазами. Он сделал выбор, усмехнулся, чтобы успокоить толпу, и очистил картинку в глазах. Под виртуальную барабанную дробь он резко опустил руки, развел их в стороны – и начал сооружать сцену. Полы и стены покрылись разноцветной плиткой, потолок исчез – острые неровные обломки купола воткнулись в небо цвета меди, и на первые аккорды лег рокот лопастей военного вертолета. Сперва поняли не все, лишь один-два начали двигаться в такт музыке, – но потом язык тела и чит-коды заставили толпу погрузиться в единую реальность – и зашевелиться в такт ее ритму.
Ба-ах!
Дэйв швырнул магниево-яркую вспышку в искусственное небо и с радостью отметил: большинство увидело ее. Увидело и поняло. Теперь все они были вместе с диджеем в разрушенной мечети Войн за веру, танцуя под «Хаджи Горизонталь», мощный хит тех времен, нестареющую классику, – а Дэйв получил три с половиной минуты на подбор нового клипа. Диджей мигнул на значок «Схожее», исключил из поиска самые свежие композиции и в последний момент высмотрел яркую вещь того же времени от группы «Юта скутерс». Он слышал как-то одну их композицию и был немало впечатлен. Именно этот файл он раньше не встречал, но решил рискнуть – и риск оправдался целиком. Толпа жадно подхватила ритм, а потом пошло на «ура», номер за номером. Дэйв постепенно затемнил небо, добавил звезд, больше вспышек, тут и там вставил следы трассирующих пуль.
Варшава настроился на тему, работал на автомате, а потому у него появилось время понаблюдать за толпой, подметить то-се, кивнуть тем, кого замечал на других представлениях, махнуть рукой друзьям. Среди сегодняшней публики было многовато торчков и трансов, ярко выделялись дарксайдеры и люди с устрашающими модами: вампиры, оборотни, прочие парни в том же духе. Конечно, не обошлось без ванильной прослойки любопытствующих, фэнов и явных нубов.
Вскоре он пригляделся к одной из таких на танцполе – то ли из любопытствующих, то ли из новеньких. Ей никак не удавалось попасть в такт. Дэйв гордился своей способностью завести толпу, увлечь за собой. Все в «немой сцене» радовались возможности сойтись в едином вирте, угадать, поймать намек, носящийся в воздухе настрой. Конечно, зрелище дуры, подпрыгивающей и вертящейся невпопад, не должно было разозлить так сильно – но разозлило. Словно упрек в некомпетентности.
Дэйв был король. И не терпел дерзости.
А королевой его была Джессика Стопфорд.
Сегодня вечером она не танцевала – сидела у бара, потягивая коктейль, и разговаривала с друзьями. Дэйв вызвал ее по отдельному каналу. Она обернулась посмотреть на него. Варшава заметил, как ее палец скользнул по клипфону.
– Дэйв, в чем дело? – прошептала она.
– Проверь лоли-нуба. На два часа от тебя.
– Засекла ее. То бишь его. Красавчик.
Дэйв уже правильно определил пол. Хоть стройная и с миловидным личиком – но руки не те. Не девичьи.