Ночные проповеди

Маклауд Кен

– Что-нибудь еще хотите? – осведомилась барменша, ставя перед ним бутылку.

– Э-э, еще одну, пожалуйста, – спохватился он, вспомнив, что одной надолго не хватит – и жажду ею не утолить.

Барменша глянула нетерпеливо и сунула ему вторую бутылку. Схватив пиво, Джон продрался наружу и осмотрелся, отыскивая место. Неудача: все столики были заняты. И все барные стулья тоже. Сидевшая у дальнего конца стойки женщина вдруг поймала его взгляд, посмотрела с вызовом прямо в глаза. Красивая: рыжая, с длинными волосами, в длинном зеленом бархатном платье с золотой вышивкой по вороту. Женщина посмотрела

пристально на Кэмпбелла, подняла руку с длинным бокалом в ней и поманила его согнутым пальцем. В улыбке ее не было ничего искушающего, порочного. Просто улыбка совершенно обычного человека. Ошарашенный, нервничающий Кэмпбелл обрадовался возможности поговорить хоть с кем-нибудь, а не стоять в одиночестве, и пошел к ней, будто притянутый невидимой нитью, привязанной к ее призывно согнутому, повелевающему пальцу.

– Новенький? – спросила женщина. Джон кивнул и отключил музыку в ушах.

– Ох-о, – изрекла женщина, отхлебнула и смерила его взглядом.

– Дэйв – мой жених, – сообщила она.

– Дэйв?

Она махнула рукой в сторону кафедры.

– Диск-жокей. Дэйв Варшава.

– О, Дэйв Варшава! – воскликнул Кэмпбелл так, будто знал его.

Впрочем, радость в голосе подделывать не пришлось – как хорошо, что у собеседницы есть жених! Можно расслабиться.

– Я – Джессика, – сообщила женщина так, будто и это имя он должен был знать.

– Рад познакомиться. Мое имя – Джон. Джон Ричард.

– Чудесно. Джон-Джон, твое пиво нагреется.

Он отхлебнул, ощущая блаженную прохладу, расходящуюся от пищевода, и вздохнул.

– Хорошо пошло? – осведомилась Джессика.

– Да.

– А для кого другая? Джон чуть смутился.

– …В общем, тоже себе. Не хотелось слишком быстро возвращаться в очередь.

– Конечно, – согласилась женщина и снова смерила его взглядом. – Ваш брат сюда редко заходит.

– Кто, новозеландцы? – неуклюже сострил он.

– Нет. Гомофобы.

– Я не… – выговорил Кэмпбелл раздраженно.

– Ты не любишь голубых, – бесцеремонно перебила его Джессика. – И к тому же настоящий хам.

– Хам? Да я же и слова никому не сказал!

– Именно! И слова не бросил моему хорошему другу Арлену, а на всех трансов смотришь, как на зверей в клетке, пока не догадался снова изобразить улыбочку. Я уже не говорю про то, как ты глазел на гомосексуальные пары, пробираясь через весь зал.

Кэмпбелл отшатнулся, звякнув бутылками.

– Вы за мной следили?

– Дэйв за тобой присматривал и подсказал мне, – сообщила Джессика и указала на свое ухо с наушником. – Он умеет различать тех, от кого можно ожидать проблем.

– Я не хочу устраивать проблем, просто, знаете, посмотреть, пройтись у сцены…

За веселостью его голоса пряталось отчаяние. Ему не раз говорили: «Грех ваш постигнет вас» [6] . Именно так оно и есть. Грех постиг.

– А-а, – выговорила Джессика и понимающе улыбнулась, довольная собой. – Значит, ты просто любопытствовал.

6

Числа 32:23 (прим. пер.).

– Да, да, любопытствовал! – подтвердил Джон Ричард с облегчением.

– Без всякой враждебности?

Кэмпбелл нахмурился. Лгать не хотелось – но и напрашиваться на скандал тоже.

– Не совсем… я имею в виду, не то чтобы я испытывал недобрые чувства именно к голубым…

– Ага, ты просто не любишь нас всех скопом, – сказала Джессика, скривившись.

– Не совсем так. Ведь вы же не хуже…

Он запнулся, не зная, что сказать, – хотя и так наговорил достаточно.

– Я думаю позвать вышибалу, – заметила Джессика. – Если ты, конечно, не докажешь, что в тебе действительно нет враждебности.

– Докажу? Как?

– Поделись бутылкой пива, – раздался голос из-за спины. – А потом потанцуй со мной.

Кэмпбелл обернулся – и увидел человека в детском платье.

Того самого, от кого шарахнулся недавно.

– Джон-Джон, познакомься: это Арлен, – представила Джессика.

Затем посмотрела пристально на пару, занявшую соседние стулья. Та намек поняла и тут же отправилась на танцпол. Арлен сел сбоку, заставив Джона усесться между ним и Джессикой – вот уж в самом деле третий лишний.

Арлен лукаво улыбнулся Кэмпбеллу, принял у него бутылку, достал розовый перочинный ножик из сумочки в леденцовую бело-розовую полоску, сорвал крышку и объявил: «За здоровье!»

Джон Ричард покорно чокнулся бутылкой. Арлен спрятал нож, достал пачку сигарет и закурил, откинувшись на стойку бара.

– Итак, Джон-Джон, чему мы обязаны честью твоего визита?

– Меня Джон Ричард зовут.

– Несомненно, Джон-Джон, – сказал Джессика. – Отвечай, когда спрашивает леди.

Арлен глядел на него с любопытством, чуть улыбаясь. Джон подумал, что его длинные синие волосы – это парик, который на голове удерживает хитрая комбинация из бумажных цветов и лент. Без макияжа лицо транса, несомненно, казалось более мужественным, с ним же он выглядел довольно женственно. Кэмпбелл подумал, что Арлен всего на год-два младше его. Интересно, какие трагические обстоятельства либо странные прегрешения довели бедного парня до такой жизни?

– Хорошо, – согласился Джон Ричард и решительно сделал глоток, собираясь с духом. – Дело в том, что я – христианин и светский проповедник. В подобном месте я никогда не бывал. Когда был моложе, мне запрещали родители. Дома я бы в такое место не пошел, чтобы меня не узнали и не подумали, будто я лицемер или одобряю подобное. В Шотландию я прилетел ненадолго, тут меня почти никто не знает, и я решил посмотреть, чем занимаются люди в ночных клубах. Вот и все.

Арлен хихикнул, Джессика расхохоталась.

– Чего вы? – обиделся Джон. – Я же правду говорю.

– Да, всякое я слыхал, но такое! – изрек Арлен, томно помахивая затянутой в розовую перчатку рукой с дымящейся сигаретой. – Светский проповедник, подумать только.

Кэмпбелл покачал головой, надеясь, что уши у него не покраснели.

– Я не понимаю вас.

– Она имеет в виду, что себе и другим ты говоришь одно, но сюда пришел по собственному желанию, – объяснила Джессика. – Признаешься ты себе в этом или нет, но у тебя было некое представление о наших делах – и оно тебе нравилось.