Ночные птицы. Памфлеты
Шрифт:
В это время активизируются отряды католицизма, и в первую очередь приводится в состояние боевой готовности греко-католическая церковь — один из его наиболее воинственных отрядов, священнослужители которой для удобства проникновения в души верующих украинцев говорят на их родном языке.
Граф в мантии митрополита созывает в свою палату на Свято-Юрской горе самых верных представителей ренегатствующей украинской буржуазной интеллигенции и духовенства.
Оставляя в книге посетителей свои автографы и целуя затем перстень на морщинистой, дряблой руке князя церкви, возле его трона рассаживаются судебный советник в отставке Алексей
Митрополит по-отечески благословляет каждого из них и затем предлагает подписать программное заявление об организации «украинской народной католической партии». Он говорит, что идеологическую подготовку к созданию такой партии можно считать завершенной. Подготовка эта проводилась на протяжении нескольких лет в католических изданиях, созданных Шептицким,— «Нова зоря», «Мета» и «Правда». Митрополит выражает надежду, что новая партия сможет довольно быстро занять видное место в общественной жизни Галиции. Она будет тараном в общих мероприятиях по укреплению католицизма, известных в народе под названием «католического действия».
Приглашенные расписываются в программном заявлении «за организационный комитет» и датируют заявление октябрем 1930 года. Правда, кое-кого удивляет, что среди подписей нет имени главного вдохновителя и организатора католической партии — самого графа Андрея Шептицкого, но князь церкви, создавая еще одну фалангу воинствующего католицизма и одновременно мышеловку для поимки оппозиционно настроенных галичан, остается и на сей раз верен своей излюбленной манере — быть в тени и дирижировать незаметно для широких масс через подставных лиц с холмов Свято-Юрской возвышенности, подобно тому как его святейший патрон дирижирует подготовкой к новой мировой войне через господина Видалэ и других верных агентов Рима.
Так во Львове, городе трех митрополий Ватикана — римско-католической, греко-католической и армяно-католической (последняя в годы немецкой оккупации занималась вербовкой польских армян в гитлеровский «армянский легион»), появляется еще один центр для вмешательства в общественно-политическую жизнь галичан — «украинская народная католическая партия».
Для того чтобы создать популярность новой, создаваемой по указанию Ватикана партии и утвердить в народе мысль о ее «оппозиции» к правительству Речи Посполитой, львовская полиция с места в карьер конфискует первое издание программного заявления.
Митрополит Шептицкий предпринимает «интервенцию». Он звонит официальным чинам полиции, воеводства, обращается в Варшаву и конечно же добивается снятия цензурного запрета. Цель достигнута вдвойне: широким кругам украинцев становится ясно, что пилсудчики «недовольны» новой затеей Шептицкого. «Святоюрские крысы» немедленно используют этот предлог для распускания новой волны слухов о том, что «Шептицкий защищает украинцев». Кроме того, на новом издании программного заявления появляется строчка: «После конфискации— второе издание». Этот гриф придает затее святого Юра характер таинственной сенсации. А сенсация почти всегда залог популярности!
Восьмой пункт программного заявления проливает свет на идеологические основы создаваемой партии:
«В общественно-экономической политике
Уже один этот пункт вполне характеризовал кулацко-реакционную сущность новой партии. Ее более далекие политические цели были скрыты религиозно-исторической фразеологией в девятом и десятом пунктах:
«Считая христианско-католическую религию основой всечеловеческой культуры и национального прогресса, стремимся обеспечить полную свободу католической церкви, охраняемую конкордатом с апостольской столицей, стремимся проводить соответствующее влияние на воспитание молодежи и общественную мораль, в то же время боремся с течениями бесконфессиональности, масонства и сектантства.
...Верные исторической миссии и национальной традиции нашей земли, хотим быть посредником между Западом и Востоком, принимая от первого и передавая второму культурные ценности католического мира».
Такова была вуаль из блудливых, высокопарных фраз, наброшенная агентом Ватикана графом Андреем Шептицким на действительные политические цели «украинской народной католической партии». Ее воинственную программу были призваны выполнять под руководством дряхлеющего князя церкви его агенты, проведшие свои молодые годы в Риме и нашпигованные советами прелатов из таинственной «пропаганды».
Однако события того же октября 1930 года на землях Западной Украины разрушили всякие надежды «хозяйственного равновесия» и «общественной гармонии», к которым стремился митрополит и его новая партия. По всему миру проносятся вести о кровавой «пацификации» на окраинах Малополыии. Таким нежным словом «умиротворение» называют пилсудчики кровавые экспедиции против украинского населения в Западной Украине. Сжигаются целые села, население бежит в леса. Наиболее активная его часть берется за оружие, сжигает панские экономии, нападает на «осадников»... И вот в ту страшную своими событиями осень 1930 года, осененные крестным знамением митрополита, центральные комитеты партий украинской буржуазии принимают и затем печатают в органе УНДО — украинской буржуазии — «Дiло» такое циничное заявление:
«Подтверждается, что организованноев политических партиях и общественно-культурных организациях украинское общество не может нести общей ответственности за поступки, исполняемые тайными конспиративными организациями или отдельными личностями, которые не подлежат общественному контролю и не могут ему подлежать...
В частности, что касается массовых пожаров... подтверждается, что, поскольку они и в самом деле являются делом украинских рук, то они с национальной точки зрения бесцельны, лишены политического смысла и неоправданы никакими, даже революционными целями».
И никаких слов осуждения по поводу карательных экспедиций, против политики Пилсудского, против угнетения украинского населения.
Правда, в буржуазной газете «Дiло» от 5 октября 1930 года напечатана маленькая заметочка о поездке Шептицкого в Варшаву, где он говорил с польскими министрами о пацификациях и жаловался на некоторые злоупотребления (!) властей, но если и протестовал против них, то лишь потому, что они бросают население в руки коммунизма. Вот чего, оказывается, пуще всего на свете боялся духовный вождь галицийских священников — коммунизма!