Ночные птицы. Памфлеты
Шрифт:
Ему было безразлично, что сгорают целые украинские села, подожженные польскими уланами, что тысячи украинцев холодными дождливыми ночами бегут с насиженных мест в леса Тернопольщины и Ровенщины, что подчас за один портрет «гайдамака» Тараса Шевченко, найденный в сельском «Просвете», население подвергается неслыханным репрессиям. Если он, называвший себя «духовным отцом украинского народа», и был взволнован всем этим, то лишь потому, что боялся роста революционного движения. И здесь в каждом действии Шептицкого и церкви явно проявляется классовая сущность религии — адвоката и помощника угнетателей.
Через два номера, в газете «Дiло» за 7 октября,
«Говорил я в Варшаве с министром внутренних дел генералом Складковским, с вице-премьером министром Беком и с бывшим премьером, полковником Славеком.
Вопрос: Не могли бы вы, ваша эксцеленция, воспроизвести беседу с министром Складковским и сообщить, верен ли опубликованный польской прессой ход беседы? (В «Экспрессе Поранном» за 2 октября 1930 года было напечатано следующее заявление Шептицкого: «Моя беседа с господином министром Складковским удовлетвориламеня.— В. Б.)
Ответ Шептицкого: Опубликованная в польской прессе моя беседа с министром г. Складковским не верна. Что же касается отображения этой беседы, то это сделать тяжело, ибо на эту тему я говорил и с другими лицами. А если бы и можно эту беседу точно воспроизвести, то я не мог бы этого сделать по следующей причине: в Варшавской правительственной прессе указано, что беседы министров со мнойявляются правительственной тайной, и поэтому излагать их дословно я считал бы не дискретным».
В этом ответе, казуистическом и предельно лицемерном, весь Шептицкий, воспитанник иезуитов, польский граф, ставший по велению своего класса магнатов и промышленников и по указу папы духовным руководителем греко-католической церкви, пытающейся распространить влияние на все украинское население Западной Украины.
«Пацификации» тем временем в разгаре. «Осад-ники» и жандармы из «корпуса охраны пограничья» свирепствуют в селах Волыни и Галиции. В Варшаве же седобородый генерал во Христе, называемый кое-кем из его почитателей «украинским Моисеем», развлекается тем, что едет (как это следует из газеты «Дiло» за 14 октября 1930 года) на раут к министру Залевскому, данный по поводу окончания конгресса по борьбе с... живым товаром. Почетные гости, окружив легендарного митрополита, заодно с ним проливают слезы и шампанское по поводу роста проституции в мире. А приблизительно в это же самое время комендант Варшавы, видный пилсудчик и будущий посол Речи Посполитой в Ватикане, адъютант Пилсудского, генерал Венява-Длугошовский, выстроил шутки ради на Маршалковской проституток ночной столицы, под звуки ресторанного оркестра ведет их строем к Главному вокзалу, а нарядные дамы высшего света рукоплещут с балконов новой проделке весельчака-генерала.
Где-то севернее, в городе Вильно, ревностный католик, будущий премьер польского эмигрантского правительства в Лондоне, виленский воевода Эдуард Рачкевич развлекается примерно тем же. Он наносит очередной визит в фешенебельный публичный дом «тети Рузи» (главная штаб-квартира немецкой разведки на Виленщине) и, к своему несчастью, одетый далеко не по моде, пляшущий с девицами «тети Рузи», попадает в объектив предприимчивого репортера. Ближайший же друг Андрея Шептицкого, один из руководителей УНДО, доктор Дмитро Левицкий (посещавший в ту же осень 1930 года вместе с князем церкви и епископом Бучко львовского воеводу по поводу «пацификаций») делается популярным отнюдь не по причине
Такие вот «духовные отцы» обманывают народ, пытаются загнать его в новую партию, где будет сохранено «хозяйственное равновесие» власть имущих и будет насаждаться с помощью полицейских комиссариатов царство «общественной гармонии».
19 октября 1930 года бывший президент петлюровской директории Андрей Левицкий делает в «Дiле» следующее заявление:
«Совершенно очевидно, что саботаж в Восточной Галиции был делом рук безответственных единиц, которых использовала коммунистическая пропаганда в целях обострения польско-украинских отношений. Это обострение выгодно Москве и III Интернационалу».
26 октября 1930 года то же «Дiло» публикует обращение митрополита Андрея Шептицкого, в котором говорится:
«Тяжелые времена и приближающиеся черные тучи вынуждают нас объединиться еще больше, чем раньше, и, основываясь на божьем праве и собственном сильном единении, защищать все то, что нам дороже и святее всего. Поэтому призываем всех католиков-украинцев организоваться в католическом союзе... Христос — наша сила!»
В органе самого Шептицкого, в газете «Нова зоря», печатается обращение по поводу пацификаций, в котором, между прочим, сказано:
«Подчеркиваем со всей силой, что мы среди самых тяжелых условий жизни нашего народа в этом государстве никогда не желали и теперь не желаем себе отрыва украинских земель от Польши с целью присоединения их к большевистскому государству».
Большей откровенности быть не может. Оказывается, не отблеск пожаров на «кресах» видел с высоты Свято-Юрского холма митрополит, а рост коммунистической опасности. «Умиротворяют» его паству каратели, обученные братцем митрополита, генералом маршала Пилсудского, «умиротворяет» и он сам, генерал во Христе, с помощью слова божия, и по его велению «умиротворяют» население тысячи агентов в черных реверендах, обращаясь, когда не помогают проповеди с амвона, в ближайшие постерунки полиции «панства польского».
16 марта 1920 года парижская газета «Матен» писала:
«Великая Польша, распространяющая при помощи Украины свое влияние от Риги до Одессы,— такова основная цель, вокруг которой вертится вся восточная политика Ватикана».
Одной из самых крупных шестерен в этой восточной политике и был в двадцатые годы именно сиятельный князь церкви митрополит Шептицкий...
Когда генерал во Христе понял, что «украинская народная католическая партия» не в состоянии утихомирить народ, он начинает действовать языком военного приказа.
«Осторога его эксцеленции, высокопреосвященного митрополита Кир Андрея Шептицкого перед угрозой коммунизма», опубликованная в 1936 году, начинается словами: «Кто помогает коммунистам в их работе, даже чисто политической, предает церковь!»
Трудящиеся всего мира объединяются для отпора «коричневой чуме». Призывы Народного фронта звучат во всем мире. А в Западной Украине первый покровитель украинских фашистов граф Шептицкий в своем «предостережении» утверждает: «Наступила минута, когда надо беспрестанно напоминать, что «народный» или «людовый» фронт является противонародным»...