Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото
Шрифт:
В самом деле затруднения миссис Дэй были очень велики в этот день. Распространение известия о новом поражении полиции привело мужскую половину населения в такое состояние, когда ее охватило неудержимое желание отпраздновать в веселой попойке это событие и поглотить большие количества контрабандного напитка. Женская же часть населения предпочитала сидеть на пороге своих домов и громко обмениваться мнениями со своими соседками.
Разумеется, атмосфера деревни в это утро сделалась бы совершенно невыносимой для инспектора Файльса, если бы он позволил себе замечать насмешливые взгляды и улыбки мужчин, мимо которых ему случилось проходить. Но он уже давно приучил себя игнорировать общественное мнение и чувства. Для него имело значение только мнение его начальников, и этого одного было достаточно, чтобы причинить ему сильнейшее беспокойство ввиду его жестокого поражения прошлой ночью. Все его мысли были теперь направлены на то, каким способом он мог бы утешить гнев своего начальства и примирить его с собой.
Церковный комитет должен был собраться в десять часов в доме миссис Джон Дэй, но прошел час, а еще никто из членов не явился, за исключением почетного секретаря Кэт Сетон, которая пришла в назначенный час. Но миссис Джон Дэй приняла энергичные меры. Она пошла сама, вместе с некоторыми другими женщинами, чтобы извлечь из заведения О’Брайна Билли Унгвина и Аллен Дэя. Таким образом, ей удалось собрать к одиннадцати часам более или менее действительный кворум и запереть наконец дверь своей приемной.
Величественно заняв свое место, она открыла собрание речью, в которой говорила о пагубе, приносимой запрещенной продажей спиртных напитков. «Я никогда не видела ничего подобного! — восклицала она. — Мужчины здесь пьют по всякому поводу. Если бывают крестины, они пьют, свадьба — тоже пьют, они пьют на похоронах, и если им придется предстать на Страшный Суд, то они прежде всего попросят виски!»
Когда она перешла наконец к сути дела и стала развивать свои планы с мельчайшими подробностями, то ее выслушали рассеянно и без всяких возражений. Единственные мужчины, присутствовавшие в комнате, Аллен Дэй и Билли Унгвин, думали только о том, как бы поскорее кончилось собрание, и они могли уйти и заняться более интересным времяпрепровождением. Однако они тотчас же оживились, когда был поднят вопрос о старой сосне, которую предложено было срубить. Это было единственное дерево в Скалистых Ручьях, пригодное для центрального столба, который должен был поддерживать крышу. Билли Унгвин поддерживал это предложение, но Кэт Сетон решительно высказалась против.
— Не надо трогать старую сосну, — сказала она горячо. — Это навлечет несчастье на Скалистые Ручьи. Не забудьте старую индейскую легенду. С падением этого дерева связано проклятие.
Присутствовавшие в собрании женщины, за исключением президентши, выразили одобрение словам Кэт, но она не была обрадована этим. Она знала свою президентшу, которая всегда слушала мужчин, но если кто-нибудь из женщин попробовал бы высказать свои собственные мысли, то она тотчас же оказалась бы в оппозиции. И теперь, конечно, она с большим жаром возражала Кэт и предложила поставить вопрос на голосование. Она сделала драматическую паузу и затем, подняв руку, закончила прения словами:
— Те, кто стоит за мое предложение, пусть поднимут руку!
Тотчас же все правые руки поднялись, за исключением рук: Кэт и Аллен Дэя. Миссис Дэй окинула собрание торжествующим взором и воскликнула: «Принято!» Затем обратившись к Кэт Сетон, как к секретарю, сказала:
— Потрудитесь занести эту резолюцию в протокол заседания.
Билли Унгвин и Аллен Дэй тотчас же ушли, как только заседание закрылось. Они не скрывали своего намерения вернуться в кабак. Ушла и Кэт, которой не хотелось оставаться и вступать в разговор с миссис Дэй. Ее огорчил исход собрания. Она знала, что вопрос о сосне должен заинтересовать всех жителей деревни. Они должны будут высказаться, и в душе ее все-таки теплилась надежда, что суеверие возьмет верх и старая вековая сосна уцелеет.
Аллен Дэй, идя в кабак со своим приятелем, увидал едущих по дороге инспектора Файльса и сержанта Мак Бэна. Это ему напомнило о почтовой конторе, и он, покинув Билли Унгвина, свернул туда и как раз пришел вовремя, чтобы принять телеграмму из Эм-берлея и передать ее, вместе с почтой, полицейскому офицеру.
Телеграмма, которую он передал Файльсу, была из главной полицейской квартиры и отличалась краткостью, но получила особенное значение ввиду событий прошлой ночи. Она гласила:
«Фургон вернулся в форт Аллертон пустой. Жду доклада Язон».
Аллен Дэй был доволен и, подавая телеграмму Файльсу вместе с толстым почтовым пакетом, с любопытством следил за выражением его лица. Файльс был мрачен и неприступен, сержант молчалив и угрюм.
— Это из главной квартиры, от надзирателя Язона, — сказал Аллен Дэй, украдкой наблюдая за полицейским офицером. Но он обманулся в своих ожиданиях. Файльс спокойно улыбнулся и сказал, принимая телеграмму:
— Благодарю. Я ожидал ее.
Он повернулся и вышел в сопровождении Мак Бэна. Но за дверью выражение лица его изменилось. Он протянул телеграмму сержанту и с жаром воскликнул:
— Мы проиграли игру. Мы потерпели поражение. И это не первое наше поражение. Надо ли мне объяснять вам? Мы можем теперь же снять все отличия, соответствующие нашему рангу. Вот что мы можем теперь сделать! Язон пощады не знает и имеет чертовски мало причин для этого.
Однако сержант, по-видимому, не вполне разделял чувства своего начальника. Он был более равнодушен к своему рангу, и это выразилось в его словах:
— Я нисколько не забочусь о своем ранге, сэр, — сказал он. — Мы были обмануты и разбиты, как два младенца, в игре, на которую тратили свою жизнь. И вот это меня угнетает. Вы заметили выражение лиц, сэр, когда мы шли сюда. Мы видели пять или шесть женщин по дороге, сидевших у дверей своих жалких хижин, и они усмехались, глядя на нас. Мы прошли мимо четырех мужчин, и их насмешливое приветствие могло свести с ума. Даже проклятые ребятишки гримасничали как обезьяны нам в лицо. Да, они провели нас и насмеялись над нами! Я ненавижу их!
Файльс ничего не ответил на эту вспышку. Он смотрел в этот момент на маленькую группу людей, стоявших внизу на деревенской дороге. Он узнал Кэт и Эллен Сетон и с ними был брат Чарли, Билль. Файльс догадывался, о чем они разговаривали. Конечно, они говорили о его поражении! Ведь теперь все говорят об этом. И большинство, наверное, радуется этому. Он чувствовал, как в душе его поднимается горечь.
— Мы были обмануты, — сказал он наконец, обращаясь к сержанту — обмануты, но не разбиты. Нет, не разбиты! Только бы Язон оставил нас здесь и продолжал доверять нам. Я надеюсь убедить его. Я расскажу ему, как все произошло, и постараюсь уговорить его не отзывать нас отсюда. Мы должны продолжить свое дело. Он может потребовать моей отставки, может поступить как ему вздумается, но должен предоставить мне кончить мое дело. Я должен сломить эту шайку.
— Я согласен с вами, сэр, — ответил Мак Бэн, и глаза его сверкнули.
— Мы должны добиться победы или… покинуть эту проклятую страну! — воскликнул Файльс. — Ах, я готов дать тысячу долларов, чтобы только узнать, как они проведали наши сигналы! Ведь эти выстрелы, которые ввели нас в заблуждение, были выпущены кем-то из их шайки. Как они могли узнать про это? Конечно, без шпионства тут не обошлось… Однако вам надо вернуться в лагерь и написать рапорт о событиях прошлой ночи. Вы дадите его мне, и я приложу к нему частное письмо к Язону… Я приду позднее.