Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото

Кэллэм Ридгуэлл

— Я думаю, когда ребята разделаются с полицией, то этот запретительный закон будет отменен, — говорил О’Брайн одному из своих постоянных посетителей, уверенный в его сочувствии. — Как выдумаете, Сторми Лонгтон? Ловкие молодцы, что и говорить! Будет о чем порассказать жителям долины впоследствии…

Он весело засмеялся, подавая своему гостю стаканчик запрещенного напитка.

Это было на второй день после знаменательной ночи. Кэт возвращалась домой после бурного церковного митинга в очень удрученном настроении. Она была утомлена физически и нравственно. Взойдя на мостик, она долго стояла, опершись на перила, и смотрела вдаль на старую сосну, участь которой была решена в этот день. Кэт не удалось отстоять ее. Это огромное вековое дерево, стоявшее в

течение стольких десятков лет, точно на страже, у входа в долину, должно было пасть под ударами топора! Эта мысль не давала покоя молодой девушке, и, несмотря на ее здравый практический ум, какой-то странный суеверный страх прокрадывался в ее душу…

— Вы заключили мир с… с вашим начальством? — спросила Кэт.

Стэнли Файльс стоял вместе с нею в тени дома, и Кэт ласково поглаживала бархатистую морду лошади, которую Файльс держал за повод. Он не обратил внимания на легкий оттенок иронии, который слышался в тоне ее вопроса, и просто ответил:

— Я надеюсь… но не знаю наверное.

— Вы послали свой рапорт и теперь ждете… приговора?

— Да, как те преступники, которых я приводил в суд, — сказал он с горечью.

— Ну, а какие у вас шансы на оправдательный приговор?

— Почти такие же, как у осужденного преступника.

Насмешка исчезла из глаз Кэт.

— Но ведь вы же не наделали ошибок и не пренебрегали своими обязанностями? — сказала она.

— Нет. Но я был побит.

— Разве нет никакой надежды исправить дело? — спросила Кэт, и в голосе ее прозвучала даже нотка сочувствия.

Файльс пожал плечами.

— Может быть… если б я мог предложить что-нибудь определенное в будущем, мог бы восстановить свою прежнюю репутацию, — сказал он.

— А вы не можете? — спросила она, серьезно глядя ему в глаза.

— Видите ли, несколько недель тому назад я сделал одну ошибку… грубую ошибку. Перед самым моим носом были похищены бочонки с виски, а я стоял и смотрел, как дурак, ничего не подозревая. Эти бочонки предназначались для этого места. После того я просил начальника, чтобы он предоставил мне свободу действий и разрешил поселиться здесь, чтобы изловить контрабандистов на месте преступления. Но… но я преследовал тут двойную цель. Я не только имел в виду свою карьеру, я… я имел в виду вас. Вы жили тут, и это привлекало меня сюда. Помните нашу первую встречу? С тех пор я только мечтал о том, чтобы попасть сюда и… видеться с вами. Мое желание исполнилось. Но что хорошего? Я был побежден здесь теми, кого сам хотел победить, а вас я сделал своим заклятым противником…

Он помолчал с минуту, Кэт ничего не отвечала и, отвернувшись, продолжала машинально гладить голову Питера.

— Я приехал сюда, — продолжал он слегка дрожащим от сдержанного волнения голосом, — потому что… потому что я полюбил вас, полюбил с первого взгляда. Я никогда не думал, что это может случиться со мной. Любовь не играла никогда никакой роли в моей жизни. Я был только честолюбцем. А теперь я стал мечтать, мечтать об успехе, о достижении почетного положения в нашей стране, ради вас, чтобы иметь право добиваться вашей руки, чтобы вы могли занять, как моя жена, достойное вас место. И вот — эти воздушные замки рухнули. Я не только потерпел неудачу по службе, но и вы стали моим врагом…

— Не врагом, только противником, — поправила Кэт тихим голосом.

— Разница тут небольшая, — заметил он с горечью, — разве я могу надеяться на что-нибудь теперь?.. О, Кэт, Кэт! — воскликнул он страстно. — Если б вы могли полюбить меня, если б вы вышли за меня замуж, все остальное не имело бы никакого значения в моих глазах. Мне было бы все равно, какой ответ я получу на свой рапорт. Я не дорожу своей должностью. Я избрал эту профессию, потому что мне казалось, что я могу скорее подняться таким путем по служебной лестнице и занять потом почетную должность на общественной службе. Но теперь у меня на многое открылись глаза. Каков бы ни был исход, выйду ли я победителем или снова потерплю поражение, я не останусь служить в полиции. Мое

самолюбие не позволяет мне уйти теперь, сейчас же… побитым! И потом… это своего рода спорт. Я должен во что бы то ни стало овладеть предводителем шайки контрабандистов и, если это Чарли Брайант, то доказать вам, что вы не правы. Между ним и мною стоите вы, Кэт… Скажите, вы не могли бы полюбить меня, Кэт? Не могли бы, вместе со мной, начать новую жизнь? У меня есть сбережения, достаточные для начала. И с вами рука об руку я не боюсь неудачи. Вы укажете мне другую дорогу, скажете, кем бы вы хотели видеть меня? И я достигну успеха, как бы это ни было трудно… Но вы молчите? Вы не можете любить меня? Этот человек, Чарли Брайант, стоит между нами. Вы любите его?

— Я уже говорил вам, что я не люблю его так, как вы думаете, — сказала Кэт, пристально глядя ему в глаза.

— Ну так отчего же, отчего?.. — спросил он.

— Человек, которого я могу полюбить и за которого могу выйти замуж, не должен стараться навредить Чарли Брайанту, — ответила она.

— Опять Чарли Брайант! — с отчаянием воскликнул Файльс.

Кэт вдруг засмеялась и, обратившись к лошади, которая ласкалась к ней, проговорила:

— О, Питер, Питер, должна ли я сказать ему, что я знаю многое в этой долине, чего не знает и никогда не узнает полиция при всей своей хитрости? Должна ли я сказать ему, что он сделал бы гораздо правильнее, если бы перестал приписывать Чарли преступления, в которых тот неповинен? В долине нашли убежище действительно настоящие преступники, грабители и убийцы, и они живут в безопасности, полиция их не трогает. Она гоняется только за теми, кто нарушает нелепый закон, насильственно введенный на этой территории и нисколько не содействующий уменьшению пьянства.

— Пусть так! — возразил Файльс. — Не мое дело обсуждать законы. Я должен только следить за их выполнением. Нарушители закона — преступники и должны понести наказание.

— Если будут пойманы с поличным, в таком только случае? — сказала Кэт с ударением.

— Разумеется.

— А до тех пор оставьте Чарли в покое. Отзовите своих людей, чтобы они не ходили за ним по пятам, не выслеживали его, как охотничьи собаки дичь.

— Но я уверен, что он глава шайки. Все улики против него. Хотите держать со мной пари?

— О чем?

— А о том, что он вождь контрабандистов.

— Какие же ваши условия? — спросила она.

— Если вождем контрабандистов, захваченным мной, окажется Чарли Брайант, то вы должны будете выйти за меня замуж… в наказание за свою веру в него и недоверие ко мне.

— Хорошо, — согласилась Кэт, глядя ему прямо в глаза.

— Вы соглашаетесь на мое условие, потому что вы верите, что он не попадется мне в руки и вы таким образом избегнете необходимости выполнить условие нашего пари, — проговорил он угрюмо. — Но помните, Кэт, я вас люблю и готов поставить на карту свою жизнь, чтобы достигнуть цели… А теперь я вам скажу следующее, — прибавил он. — Я получил известие, что сюда отправляется груз. Вероятно, он прибудет в понедельник, приблизительно через неделю. Груз идет с востока. Конечно, в деревню его привезут ночью. Но как это будет сделано — я не знаю! В последний раз попытаю счастья.

Она ничего не сказала и только протянула ему руку на прощанье.

Глава XXIX

ИЗМЕНА

Файльс переживал самое тревожное время своей жизни в течение тех нескольких дней, которые последовали за его последним разговором с Кэт. Эта неделя должна была решить его участь. Он еще не получил ответа от Язона, не знал, примет ли он во внимание его прежние заслуги, или без всяких объяснений просто отзовет его из Скалистых Ручьев. А между тем он хотел остаться, хотел еще раз столкнуться с контрабандистами и, главное, захватить их вождя. Он был глубоко убежден, что это был Чарли Брайант, но для Файльса победа и его арест уже не являлись вопросом самолюбия. Все равно он бросает свою службу! Но ему надо было выиграть пари, и это являлось для него вопросом жизни.