Ногайская орда
Шрифт:
Стрела пробила тело собаки. Пес завалился набок, засучил лапами.
Дружинники тут же бросились к изгороди подворья Табачника. Дыр в ней хватало. Хозяин совсем не следил за порядком.
Ратники действовали осторожно, скрытно перемещались по двору, проверяли все постройки. Они убедились, что здесь никого нет, вышли к изгороди подворья князя Лаперина.
Истома Уваров припал к щели в ней, тут же поманил к себе Дрозда и сказал:
– Гляди, Надежа! Видны два охранника, как и говорил нам воевода. Один на башенке, головой туда-сюда
– Чего?..
– Баба!
– Баба? – удивился Дрозд. – Откуда она тут взялась?
– А я знаю?
Баба подошла к охраннику, сидевшему у ворот, что-то сказала ему.
Тот вспылил и заявил:
– Я погляжу, как ты с Лешкой уснешь! И не дай бог прознаю, что к Табачнику липнешь. Прибью! Ты знаешь, какой я, когда зол.
– А Табачник не зол? Да он тебя на куски изрубит!
– Очумела ты, баба! Кому такие речи говоришь? Мужу своему, с которым в церкви повенчана!
– Не шуми. Я же сказала…
Дальше слышно не было. Муж и жена успокоились, говорили теперь чуть ли не шепотом. Вскоре баба ушла в подклеть.
Охранник с башенки окликнул того, который сидел на пне:
– Что, Гришка? Загуляла твоя Валька?
– Заткнись, Сашка, а то морду разобью.
– Да ты не переживай. Табачнику не до твоей жены. У него баба в соседнем селе есть. Без мужика и детей.
– Откуда знаешь?
– Знаю, да и все. Не мешай. Мне надо за округой смотреть.
– Чего за ней смотреть-то? Купец, о котором говорил Табачник, появится от монастыря. Чужаков поблизости нет, иначе пес изрядный шум поднял бы.
– Чего-то не видать его. То бродил туда-сюда, а сейчас куда-то подевался.
– А чего ему ходить? Залег там, откуда всю деревню видно, и сторожит. Он это умеет.
Лучники переглянулись и улыбнулись. Знали бы Гришка и Сашка, что приключилось со сторожевым псом.
Уваров занял позицию у этой щели, Дрозд устроился в двух саженях левее. Они приготовили стрелы, положили их на землю и продолжали смотреть за двором.
Горбун тем временем пробрался к задней стороне городьбы. Отсюда он видел крышу бани, конюшню. Была и калитка. Открыть ее – пара пустяков. Ударить ногой, она и вылетит. Но шуметь нельзя.
Пришлось Осипу залезть на крышу бани, так было проще. Он спрыгнул с нее, дернул дверку, убедился в том, что в бане никого нет. Если и мылись в ней люди, то дня два назад, никак не раньше.
Горбун по саду перебежал к конюшне и заглянул туда. Кони обеспокоились, хорошо, что не заржали.
Осип пробрался к гостевому дому, быстро открыл дверь, моля всех святых, чтобы она не скрипнула, и оказался в коридоре. Обследование не заняло много времени. Здесь тоже никого не было.
Горбун тихо выскользнул во двор, дополз до стены княжеского дома и залег под ней. Что дальше? Оконце высоко, с земли до него не достать.
Осип полез по бревнам, с трудом добрался до оконца, ножом выковырял стекло и вместе с ним кое-как просунулся внутрь. В комнате никого не было. Судя по детской кроватке и деревянным игрушкам, стоявшим везде, она предназначалась для малолетнего княжича.
Горбун дошел до двери, приоткрыл ее, заметил свет, пробивающийся из-под створки, расположенной напротив. Там явно кто-то был.
Осип бесшумно добрался до этой двери и услышал:
– Не пялься ты так на девицу, Данила! Голос мужской, знакомый. Да это же сам князь, а девица, значится – княжна. Горбун почесал затылок. Получается, что он нашел комнату, где разбойники держали пленников.
Данила – это Магоня. А вот там ли Табачник? Это вряд ли. Он обязательно вступил бы в разговор. Значит, Табачник где-то в другом месте.
Но это Осипа не касалось. Свое дело он сделал, теперь должен был подать сигнал князю Савельеву, а для этого отыскать свечу. Она наверняка должна быть в комнате княжича, оконце которой выходило как раз на деревню и ту самую дорогу, на которой сейчас находились Савельев с Бессоновым.
Искать Горбуну пришлось недолго. Свеча стояла на столе. Осип достал огниво, чиркнул кремнем о кресало, выбил искру, подпалил трут, зажег свечу. Он высунулся в оконце, из которого недавно вынул стекло, поднял свечу и несколько раз тихо повел ее из стороны в сторону.
Вскоре Осип услышал топот коней и скрип колес повозки, приближающейся к княжескому дому. Он задул свечу, снял из-за спины шестопер, сжал его в руке.
Ну, теперь держись, Магоня! Сейчас ты сполна ответишь за свои паскудные дела!
Горбун встал у двери. Он был готов кинуться в комнату, расположенную напротив.
Огонь свечи увидел Влас, исполнявший обязанности возницы и охранника купца, которого изображал князь Савельев.
Сашка Тугин с башенки заметил повозку и крикнул Чибису:
– Гришка, гости едут! Беги, скажи Табачнику.
Гришка побежал в дом и сразу же вышел оттуда вместе с Табачником.
– Сашка, повозку хорошо видишь? – спросил тот.
– Не очень. Возницу вижу, – ответил Тугин.
– Одет как мужик?
– Не разберу пока. Только на таких повозках простой люд не ездит.
– Крытая, что ли?
– Ага. Колымага с кожаным пологом. Там может быть и один человек, и трое.
Табачник только собрался к жене Чибиса, но понял, что с этим придется повременить.
– Гришка, приготовились! – распорядился он.
Чибис вытащил из-за пояса топорик.
Сам же бывший управитель княжеской вотчины обнажил саблю и крикнул Тугину:
– Чего там, Сашка?
– Приближается колымага. Теперь видно, что под пологом один мужик. Всего, значится, двое.
Табачник ухмыльнулся. Ну да, так и должно быть.
– Далеко повозка?
– Нет, уже в деревню въезжает. Странно, что сторожевой пес не встречает ее.
– Открой калитку! – приказал Табачник Чибису. – Остановится повозка, узнай, кто такие, по какому делу в темень приехали, да топор держи наготове.