Ноктэ
Шрифт:
Нерешительно свешиваю ноги с кровати и сажусь за рабочий стол, открывая ноутбук.
И набираю в поисковике «Адэр ДюБри».
Я несколько удивлена, так как, во-первых, появляется тонна результатов, и во-вторых, я делаю это только сейчас.
Нерешительно прокручиваю результаты.
Похоже, его семья, или вернее, его приёмная семья, в Англии очень богата. Она принадлежит к потомственной денежной аристократии, и все Сэвиджи[22] (это их фамилия) поступают в Кембриджский университет. Деэр сам там учился и окончил в
Здесь куча его фотографий… с различных вечеринок, с разными женщинами под ручку с ним. Статьи называют его разочарованием для главы семейства Сэвиджей из-за своего распущенного поведения, неспособности остепениться, отказа подчиняться правилам. А размах его вечеринок сравним с вечеринками принца Гарри.
Это что, шутка?
Из какой же он семьи, если сайты со светской хроникой настолько заинтересованы им?
Он живёт в каком-то имении под названием «Уитли» со своей бабушкой.
Элеонор Сэвидж.
Вдова, у неё было двое детей — Лаура Сэвидж и Ричард Сэвидж Второй, оба покойные.
Ещё у неё трое внуков, но упомянут только один. Приёмный внук Адэр ДюБри.
Я рассматриваю фотографию Элеонор. Даже на фото её губы плотно сжаты в неодобрении, будто она всё время чем-то недовольна, и ей ничем нельзя угодить. Неудивительно, что Деэр её не любит. Неудивительно, что он самопровозглашённый изгой.
Я читаю статью с его интервью после того, как он с отличием окончил Кембридж. В нём Деэр сказал, что уезжает в Америку на какое-то время. Это было в начале года, осенью.
Так что получается, он был здесь с осени, и только сейчас, встретившись со мной, начал искать жильё?
Как странно.
Я снова просматриваю его фотографии. Деэр окружён пьяными женщинами, красивыми женщинами. Все с длинными загорелыми ногами и белокурыми волосами. На одной из них он обнимает девушку, держа бокал в руке и легкомысленно поднимая его в сторону камеры. Его глаза смотрят в объектив… чёрные, чёрные, чёрные, как ночь.
Чёрные, как всё, что я когда-либо видела.
Чернее моей печали.
Я сдерживаю слёзы, потому что уже скучаю по нему. Потому что отдала ему своё тело. Потому что не хочу, чтобы он фотографировался с какой-то блондинкой, потому что он мой. Потому что он что-то скрывает от меня, и я всё равно хочу его. Значит ли это, что я слабая?
Я подавляю крик и поднимаю телефон.
Быстро пишу ему сообщение, хотя до этого никогда не писала. Раньше у меня не было в этом нужды... он жил в тридцати метрах от моего дома. Но теперь он уехал.
Я скучаю по тебе. Даже если у тебя есть тайны.
Кладу телефон на стол и залезаю обратно в кровать.
Не знаю, как долго я сплю, знаю только, что, когда открываю глаза, снова рассвело. Финн сидит в моём кресле и с беспокойством наблюдает за мной. Он бледен,
— Тебе нужно поесть, — говорит он.
Я отворачиваюсь.
— Мне не хочется.
— Ты проспала два дня, — отмечает он. Это удивляет меня, но я не подаю виду. — Хотя бы попей.
Финн протягивает мне стакан воды. Я тянусь за ним, делаю два глотка, а затем ложусь обратно.
— Уходи, Финн.
Он изучает меня, его голубые глаза смотрят оценивающе.
— Знаешь, если ты пытаешься продемонстрировать папе, что он прав, то это верный способ, — замечает он. — Ты ведёшь себя как сумасшедшая… на лицо все признаки глубокой депрессии. Этого ты добиваешься?
— Надо быть сумасшедшим, чтобы знать, что такое сумасшествие, — бормочу я и чувствую себя виноватой, когда Финн вздрагивает. Меня пронзает боль раскаяния.
— Прости, — быстро говорю я. — Я не это имела в виду.
Он пожимает плечами, делая вид, что эти слова не причинили ему боль.
— Всё в порядке. Это всего лишь правда. Прямо сейчас ты ведёшь себя как сумасшедшая. Если папа ошибается, и тебе действительно будет лучше с Деэром, то вставай с постели и действуй. Покажи им, Калла.
Он грустно и с вызовом смотрит на меня, и в этот момент я ненавижу его за то, что он такой логичный.
За то, что он абсолютно прав.
— Я всё ещё чувствую усталость, — жалобно отвечаю я. Мне хочется остаться здесь, где не имеет значения, что я одинока. Где меня ничто не трогает. Ни смерть мамы, ни безумие Финна, и больше всего — отсутствие Деэра.
Финн качает головой.
— Я загляну к тебе позже.
Я смотрю ему вслед, а затем хватаю телефон.
Новых сообщений нет.
Деэр так и не ответил.
Я закрываю глаза.
— Вставай.
Открываю глаза, и снова темно.
Понятия не имею, как долго я пробыла в постели, но предполагаю, прошёл ещё день. Или двенадцать часов. Или двенадцать лет. Кто знает и кого это волнует?
Я смотрю на Финна.
— Хватит, Калла. Ты сильнее этого. Может, тебе плевать, но мне — нет. Ты нужна мне. Мне нужно, чтобы ты встала, нужно, чтобы ты была сильной. Можешь поспать ночь, если хочешь, но утром мне нужно, чтобы ты вытащила свою задницу из постели и перестала себя жалеть.
Он суровый, решительный и по-братски заботливый.
Мои глаза наполняются слезами, и я закрываю их.
Слышу, как он, вздыхая, уходит и закрывает за собой дверь.
****
Финн
Я сижу в кресле в комнате сестры и наблюдаю, как она спит. Смотрю на слёзы, струящиеся по её лицу, на её мокрые и спутанные волосы.
Жалкое зрелище.
Её боль причиняет боль мне.
ИсправьЭтоИсправьЭтоИсправьЭто, твердят голоса.
Не могу. В этом-то всё и дело. Я не могу это исправить.