Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
Шрифт:
Отметим, что морозовская идея формирования единого Мироведения, которая стала знаменем работы большого научного коллектива с 1909 по 1930 г. (с изданием журнала «Мироведение. Известия Русского общества любителей мироведения» [505] ), явилась, в определенном смысле, предтечей учения о биосфере и ноосфере В.И. Вернадского и мощным мыслительным потоком Русского Космизма в начале ХХ в.
6.5. Советский цикл творчества Н.А. Морозова
Великая Октябрьская социалистическая революция в 1917 г. возвестила начало новой эры бытия человечества – эры Социалистической. С точки зрения автора, она стала началом глобальной социалистической цивилизационной революции, вторая волна которой набирает силу в наше время – в начале XXI в. [506]
В 1918 г. Советское правительство, учитывая заслуги Н.А. Морозова
Здесь большую роль сыграло знакомство Н.А. Морозова с В.И. Лениным. В личной библиотеке В.И. Ленина в Кремле сохранился ряд книг Н.А. Морозова. Из воспоминаний Николая Александровича следует, что В.И. Ленин неоднократно бывал в Биологической лаборатории и на курсах П.Ф. Лесгафта в 1906–1907 гг. Об этом же свидетельствует и переписка Н.А. Морозова с В.И. Лениным и дружеские отношения его с А.И. Ульяновой-Елизаровой, с которой у него были не только общие интересы, но и общие друзья [507] (и которые, по нашему мнению, восходят к знакомству Н.А. Морозова с А.И. Ульяновым). В дальнейшем, по словам Николая Александровича, «…со дней основания института В.И. Ленин не раз интересовался нашими делами (т.е. вновь созданным Научным институтом), выручал в затруднительных обстоятельствах, особенно в течение 3–4 лет революции» [508] .
26 апреля 1918 г. Н.А. Морозов был назначен директором нового института, возникшего на базе лаборатории Лесгафта, – Петроградского естественно-научного института им. П.Ф.Лесгафта. В этой должности он проработал до самой своей смерти в 1946 г.
Биологическая лаборатория – Петроградский естественно-научный институт им. П.Ф. Лесгафта по распоряжению Ленина берется на государственный бюджет по Народному комиссариату просвещения. Ленин поручает Морозову выработать новый устав. С.И. Валянский и И.С. Недосекина замечают: «Даже в первые, такие горячие дни революционной борьбы и преобразований глава Советского правительства не оставил без внимания судьбу в общем небольшого научного учреждения» [509] .
Несмотря на трудности гражданской войны, Морозов прилагает огромные усилия к развитию нового советского научного заведения. Он открывает астрономическое отделение, которое должно решать широкий спектр задач:
1) «обработку фотографических снимков звезд на стеллокомпараторе, спроектированном и построенном членами Русского общества любителей мироведения»;
2) «обработку обширного материала любительских наблюдений, собранных астрономической секцией указанного общества в течение последних семи лет, в частности отделы переменных, падающих звезд, планет и т.п.»;
3) «решение обширных задач вычислительных, как, например, вычисление солнечных и лунных затмений, не вошедших в известный Канон Оппельцера, до 2500-3000 лет до нашей эры, вычисление орбит потоков падающих звезд и т.п.»;
4) «теоретическое и практическое обучение шлифовке оптических зеркал и стекол для астрономических приборов» [510] .
Совет астрономов Пулковской обсерватории поддержал идею Морозова. В «Отношении директора института в научный отдел Народного Комиссариата по просвещению от 15 ноября 1918 года за № 298» Николай Александрович показывает оригинальность программы исследований нового астрономического отделения института, нацеленной на то, чтобы отделение действительно стало «мостом, проводимым от современной чисто наблюдательной и математической астрономии к области наук исторических, к которым относится и история самой астрономии» [511] (курсив мой. – С.А.). Такая программа Морозовым была выполнена и нашла частичное отражение в восьмитомной монографии «Христос».
Н.А. Морозов, как и П.Ф. Лесгафт, В.И. Вернадский и А.А.Богданов, как многие другие крупные русские – советские ученые, был мастером проведения исследований на стыках наук.
Он пытался воплотить синтез Мироведения в своем научном творчестве.
«В предисловии к книге “Кибернетика”, вышедшей в 1946 году, Н. Винер рассказывал, что идея создания новой науки появилась у него при попытке разобраться в областях, которые находятся на стыке наук и являются, по его выражению, “ничейной территорией”. Винер считал, что все самое интересное находится именно там. Морозов понимал это уже в 1918 году. Идея работы на стыке наук, на ничейной территории, воплотилась в новом институте, который он создал, продолжая идеи П.Ф. Лесгафта. Это отвечало философским взглядам Морозова-естествоиспытателя. Он даже хотел просить о присвоении своему новому детищу имени Ф. Энгельса, так как программа Института предполагала изучение природы по программе Энгельса, сформулированной им в “Диалектике природы”. Потом все же решил оставить имя основателя лаборатории П.Ф. Лесгафта, поскольку уже в его программе исследований был заложен этот принцип» [512] . Так комментируют «стыковочный» принцип научных исследований Морозова С.И. Валянский и И.С. Недосекина.
Институт, созданный Морозовым, явился уникальным явлением на старте развития советской науки. В совет института вошли Л. Орбели, Ф. Чентукова, В. Бауман, Е. Федоров. Зоологическое отделение возглавил Иван Дмитриевич Стрельников, физическое – Евграф Степанович Федоров (всемирно известный кристаллограф), астрофизическое (а после смерти Е.С. Федорова – и физическое) – Г.А. Тихонов, ботаническое отделение – Владимир Николаевич Любименко, сравнительно-анатомический и зоологический музеи – Софья Александровна Егунова, анатомическое отделение – Анна Адамовна Красуская, физиологическое и зоопсихологическое – Павел Людвигович Мальчевский, микробиологическое – Василий Леонидович Омелянский, отделение физической химии – Виктор Алексеевич Анри [513] .
Морозов вспоминает:
« Следуя традициям Петроградской биологической лаборатории мы предполагали сочетать научно-следовательскую работу с педагогической . В конце 1918 года Совет высших курсов, состоящих при биологической лаборатории, вынес решение о преобразовании курсов в специализированное высшее учебное заведение – институт физического образования им. П.Ф. Лесгафта, который вошел в ведение Комиссариата здравоохранения. В последующие годы Петроградский научный институт им. П.Ф. Лесгафта и институт физического образования им. П.Ф. Лесгафта сохранили тесные связи. Ученые Научного института читали лекции студентам и вели практические занятия, пользуясь кабинетами и музеями своего института» [514] (курсив мой. – С.А.).
Морозов принял революцию октября 1917 г. без колебаний. Он был готов к этому всей своей жизнью. Но это не означало, что он разделял большевистские взгляды.
Для него социализм был идеалом общественной организации, однако этот идеал воспринимался им как далекая цель, достижение которой связано со всемирным развитием науки, техники и образования. А движителем последних он считал капитализм. Поэтому в вопросе о социалистической революции Морозов выступил оппонентом В.И. Ленина. Здесь его позиция была ближе к плехановской. В своих статьях он доказывал несостоятельность социалистической революции в крестьянской России. 12 августа 1917 г. в Москве в Большом театре по инициативе главы Временного правительства А.Ф. Керенского состоялось Государственное совещание, к работе которого, по оценкам Керенского, была привлечены деятели «освободительного движения» князь П.А. Кропоткин, Е.К. Брешкова-Брешковская, Г.А. Лопатин, Г.В. Плеханов и Н.А. Морозов. В выступлении на этом совещании Морозов утверждал, что без буржуазии в настоящее время пролетариату не прожить. Он отстаивал позицию, что нужна постепенная, хорошо подготовленная национализация промышленности, а не ее насильственная экспроприация [515] . Морозов участвовал в выборах в Учредительное собрание по спискам от Кадетской партии и здесь он был в одних рядах с другим крупнейшим русским мыслителем ХХ в. В.И. Вернадским.
После разгона Учредительного собрания Морозов сознательно принимает решение об уходе из политики, чтобы полностью отдаться науке.
И в дальнейшем все его контакты с Лениным осуществлялись только на почве интересов науки, а политические вопросы он никогда не поднимал, повторяя полюбившуюся ему фразу одного из вождей Великой Французской революции Дантона «La premeire chose apreґs la pain cґest lґeducation», что в переводе на русский язык означает: «Первая вещь после хлеба – это образование» [516] .