Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
Шрифт:
Встреча в 1926 г. двух великих русских мыслителей-космистов переросла в дружбу. В течение 15 лет, до 1941 г., бывая в Ленинграде, Чижевский постоянно навещал Николая Александровича и Ксению Алексеевну Морозовых.
График создания и частичного издания рукописей «Христа» оказался следующим:
– 1924 г. – «Христос. Книга 1. Небесные вехи истории человечества» (Л.: ГИЗ, 1924, XVI, 543 с.);
– 1926 г. – «Христос. Книга 2. Силы земли и небес» (Л.: ГИЗ, 1926, IX, 693 с.);
– 1927 г. – «Христос. Книга 3. Бог и Слово» (М.; Л.: ГИЗ, 1927, VIII, 735 с.);
– 1928 г. – «Христос. Книга 4. Во мгле минувшего при свете звезд» (М.; Л.: ГИЗ, 1928, VIII, 816 с.);
– 1929 г. – «Христос. Книга 5. Руины и приведения» (М.; Л.: ГИЗ, 1929, VII, 896
– 1930 г. – «Христос. Книга 6. Из вековых глубин». (М.; Л.: ГИЗ, 1930, XII, 1216 с.);
– 1932 г. – «Христос. Книга 7. Великая Ромея. Первый светоч средневековой культуры». (М.; Л.: Соцэкгиз, 1932, VIII, 920 с.).
Восьмой том остался в рукописи. Когда Чижевский высказал сочувствие с трудностями издания «Христа», Морозов бросил реплику: «Мой товар от времени не портится…» [521] .
Создание многотомного труда (только то, что издано, составило около 6000 страниц) «Христос» Морозовым представляет собой научный и духовный подвиг.
Отсутствие его повторного издания в СССР и в нынешней России на фоне издания, например, такой спорной, мягко говоря, книги, как «Майн Кампф» Гитлера, свидетельствует только об одном – о каком-то интеллектуальном заговоре против этого труда Морозова со стороны сильных мира сего.
И главное, заслуга этого синтетического труда (практически – результирующего междисциплинарного научного исследования, формирующего своеобразный переворот в истории и в философии истории) не в том, что Морозов предложил новый взгляд на историческую хронологию и соответственно логику исторических событий, что вызвало раздражение и резкую критику со стороны всех «лагерей» науки, философии и религии (хотя критику такой работы выполнять трудно, потому что тому, кто будет браться за нее, необходимо овладеть синтетической методологией реконструкции Морозова), а в том, что предложена новая системная методология исторической реконструкции, в т.ч. реконструкции исторической хронологии, базирующаяся на запараллеливании различных методологий реконструкции и проверки исторической датировки, вытекающей из идентификации астрономических, геологических (геофизических), климатических, историко-этнических, историко-лингвистических, материально-археологических, мифологических и других данных и событий, включая комплексные исследования нарративов.
В 1932 г. Морозов избирается почетным членом АН СССР, хотя по тому вкладу в российскую науку, который он реально совершил, он заслуживал звания действительного члена. Но академии часто ошибались в своих выборах. Российская академия наук, например, исторически ошиблась, не приняв в свои ряды Д.И. Менделеева.
История возникновения звания «почетный член» восходит ко временам императрицы Елизаветы Петровны. 24 июля 1747 г. она утвердила Регламент Академии наук и художеств, где в пункте 6 были предусмотрены 10 почетных членов, и первым такое звание вскоре получил в прошлом адъюнкт по ботанике Григорий Николаевич Теплов.
После 1917 г. почетными членами отечественной академии наук (после появления СССР – Академии наук СССР) стали: Н.С. Таганцев (2.12.1917 г.); С.Н. Виноградский (7.12.1923 г.); В.Г. Шухов (31.1.1931 г.); Н.И. Кареев (31.1.1929 г.); Н.К. Крупская (1.2.1931 г.); Н.А. Морозов (29.3.1932 г.); Н.М. Книпович (1.6.1935 г); И.В. Сталин (22.12.1939 г.).
Звание «почетный член» просуществовало в АН СССР до 29 марта 1945 г. и было заменено постановлением СНК СССР, в чьем ведении находилась академия, на звание «почетный академик».
Этого звания удостоились Н.А. Морозов, И.В. Сталин и Н.Ф. Гамалея, осенью 1946 г. почетным академиком был избран В.М. Молотов.
В 1959 г. был принят новый устав АН СССР, из которого было исключено положение о почетных членах и почетных академиках.
История выдвижения Морозова в академики сама по себе поучительна.
Один из почитателей научного творчества Николая Александровича В.Л. Блюминау, откликаясь на конкурсное объявление, отослал заявку в академию, в которой писал: «…Я предлагаю в действительные члены АН СССР директора научного института им. Лесгафта в Ленинграде известного шлиссельбуржца Н.А. Морозова, которого считаю гениальным историком, произведшим революционный переворот во всех наших познаниях…» [522] .
Академия оказалась в двусмысленной ситуации в том плане, что при проведении голосования, вследствие споров вокруг «Христа», по историческому отделению Морозов мог бы получить много «черных шаров», т.е. существовала опасность заболлотирования, как это было сделано по отношению к историкам С.Ф. Платонову, Е.В. Тарле, Н.П. Лихачеву. Академик А.Е. Ферсман, ученик В.И. Вернадского, нашел выход из положения. Он сказал: «Н.А. Морозов – выдающийся ученый. Он внес вклад во многие науки. Будет несправедливо, если мы выберем его академиком по исторической группе. Я считаю, что он должен принадлежать всей академии. Его надо избрать почетным членом» [523] . При голосовании кандидатура Морозова получила «за» – 39 голосов, «против» – 7. Отметим, что на этом собрании действительными членами АН СССР были избраны будущий президент академии С.И. Вавилов («за» – 42, «против» – 4) и будущий лауреат Нобелевской премии Н.Н. Семенов («за» – 40, «против» – 6).
Несмотря на солидный возраст, Морозов активно продолжал научную деятельность. До начала Великой Отечественной войны он сдал в академические журналы четыре научные статьи.
Первая – «Аберрации от вращения наблюдательной базы и их космологические последствия», где он математически доказал, что импульсы силы тяготения распространяются со скоростью света. Статья была уже набрана в «Астрономическом журнале», сверстана корректура, но война помешала ее изданию.
Вторая – «Влияние небесных воздействий на частоту землетрясений». Статья раскрывает механику воздействий Луны, или Солнца, или центра обращения Млечного Пути (Галактики) на образование разрывов в местах скопления напряжений в земной коре. Причем гипотеза в статье подкреплялась массой фактов из истории землетрясений в разных странах, «в которых они были отмечены не только по дням, но и по часам» [524] . К сожалению, и эта статья из-за административных передряг, возникших в начальный период войны, тоже оказалась неизданной.
В третьей статье «Влияние электрического и магнитного поля планет на устойчивость их орбит» Н.А. Морозов математически доказывал «неизбежность образования колец, вроде сатурновых, на экваториальной части планеты от присоединений к молекулам ее атмосферы электрических зарядов, вроде наших грозовых, и последующего разрыва этих колец от отталкивания тех же зарядов с образованием планеты-спутника…» [525] .
Четвертая статья была посвящена теме вычислений в прогнозах погоды на основе введения в анализ галактических воздействий. И эту статью постигла судьба предыдущих: она не была опубликована.
В годы войны Морозов продолжал исследования, сосредоточившись на создании монографии «Основы теоретической метеорологии и геофизики». Одновременно он осуществлял усилия по согласованию идей своего «Строения вещества» с современными воззрениями на строение атома.
14 января 1944 г. в письме в президиум химического отделения АН СССР он отмечал:
«…Как я уже писал в президиум химического отделения, в последние годы мне пришлось отложить уже обдуманную мною работу о том, как моя теория, выработанная еще в Шлиссельбургском заточении и опубликованная еще в 1907 году в книге “Периодическая система строения вещества”, о сложном строении атомов и о том, что непременными компонентами их являются: газ небесных туманностей (который я назвал там архонием), а кроме него гелий, протоводород и положительные и отрицательные электроны, т.е. современные позитроны и электроны, только названные там мною анодием и катодием, подтвердилась теперь опытами новейших ученых, выделивших все эти компоненты, кроме “архония”, который еще ждет методов для своего выделения в чистом виде.