Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
Шрифт:
6.1. Начало
Первый день свободы ознаменовался потрясением. После посещения, по настоянию сестры, известного врача по внутренним болезням Брауна, Морозов вышел потрясенный. Диагноз врача звучал как приговор на смерть: «Вам нельзя много ходить или таскать что-либо тяжелое, надо поддерживать строгую диету, не есть мясного, не пить ни чая, ни кофе, не говоря уже о вине, не подниматься в высокие квартиры, а если это необходимо, то отдыхать по несколько минут на каждой площадке, ложиться спать не позднее десяти-одиннадцати часов, спать не менее десяти…» [476] .
Морозов, пройдя испытания почти 30-летнего заключения и борьбы за жизнь и творчество, конечно, пренебрег этим «приговором». Он вывез из Шлиссельбурга целый ящик научных записок, переплетенных
Перед ним была большая цель – опубликовать хоть часть из того, что было написано. А раз есть большая цель, значит есть и продолжение жизни (в соответствии с законом творчества как законом жизни [477] ).
С.И. Валянский и И.С. Нодосекина так повествуют о первых днях свободы шлиссельбуржца в Петербурге: «Морозов оказался единственным шлиссельбуржцем, которому удалось задержаться в Петербурге, и поэтому все внимание интеллигентного общества столицы было обращено к нему. Ему ни разу не удалось не только пообедать, но и поужинать дома. Каждый день был занят новыми встречами. Каким предписаниям доктора тут можно было следовать? Он бегал по городу, как сумасшедший, взбегал на самые высокие лестницы без остановок. Ел все, что ему предлагали, пил все, что ему предлагали. Правда, первое время по вечерам принимал лекарства. Но однажды, задержавшись в гостях, он вынужден был там заночевать. Утром проснулся со страхом, что же будет? Однако ничего не случилось – сердце билось без строфанта, желудок действовал без белладонны с ревенем. Значит, можно жить и без них. Свобода – вот главное лекарство! » [478] (курсив мой. – С.А.). А мы добавим – и творчество!
Однажды, будучи в гостях у историка Василия Ивановича Селевского, Морозов познакомился с И.Е. Репиным, с которым завязалась большая дружба. Николай Александрович стал постоянным участником «репинских сред» в Пенатах (нынешнем Репино, под Петербургом). Для него это были дни сказки наяву.
Морозов поразил всех юношеской порывистостью, удивительной своей способностью танцевать. Однажды он исполнил импровизацию на тему индийского танца, которая запомнилась всем.
Здесь он познакомился с Л.Н. Андреевым, с которым также стал близок. Л.Н. Андреев дарил ему свои книги и постоянно восхищался стойкостью, продемонстрированной великим тюремным сидельцем. Здесь же Николай Александрович встретился с В.А. Брюсовым, который, оказывается, помнил Морозова с мальчишеских лет, когда тот, скрываясь от царских властей, жил нелегально в доме Брюсовых в Москве.
20 декабря 1906 г. произошла встреча Морозова с Д.И. Менделеевым. У них состоялся разговор о периодической системе строения вещества, обобщающей периодическую систему химических элементов великого русского химика.
Д.И. Менделеев не принял теорию Н.А. Морозова, но отнесся к ней благосклонно и успел до своей неожиданной смерти (20 января 1907 г., фактически через месяц после их встречи) исходатайствовать о присуждении Морозову ученой степени доктора химии honoric causa (почетная степень) за работу «Периодические системы строения вещества».
Отметим, что это открытие Морозова, не получившее соответствующего научного признания, приобретает все новые и новые аргументации. Так, например, моим учеником по системогенетике, Геннадием Геннадиевичем Длясиным показано, что логика построения естественной последовательности аминокислот подчиняется периодическому закону [479] .
Геннадий Николаевич Каттерфельд открыл Периодический закон Солнечной системы и на основе этого предсказал в 1984 г. существование не известных ранее спутников Урана и Нептуна за два года до их открытия [480] . Друг автора этой книги, старший научный сотрудник Института ботаники АН СССР Дмитрий Борисович Архангельский в 1980-х гг. открыл аналог Периодического закона по отношению к цветковым растениям. В системогенетике, по автору, показывается, что периодический закон есть особый тип периодической классификации, отражающей конус «спиральной» эволюции, и является, в соответствии с законом спиральной фрактальности системного времени, особым типом эволюционной памяти [481] .
В 1906 г. Н.А. Морозов женится на Ксении Алексеевне Бориславской, к тому времени закончившей Екатерининский институт благородных девиц в Петербурге и Петербургскую консерваторию. В.В. Розанов несколько позже, уже в 1910 г., писал язвительно: «Господин Морозов замечателен четырьмя вещами: 1) тем, что он 20 лет просидел в Шлиссельбургской крепости; 2) тем, что, выйдя из нее, он немедленно женился, о чем говорил весь Петербург, 3) что он нелепо объяснил Апокалипсис, и 4) что Репин написал его портрет, но сбоку, так что глаз не видно, глаза портрета ничего не говорят…» [482] .
В 1909 г. выходит книга Морозова «Письма из Шлиссельбургской крепости», получившая очень высокие отзывы у российской интеллигенции того времени. В.В. Розанов так отозвался на эту книгу: «… “Письма” его будут вечно читаться как один из прекраснейших цветков русской литературы…» [483] , а В.Я. Брюсов в письме к Морозову отметил: «Как странно отправлять Вам это письмо в тот самый Борок, который благодаря Вашим “Письмам” стал знакомым и родным всей читающей России» [484] .
6.2. Сотрудничество с Петром Францевичем Лесгафтом. Воздухоплавание
Петр Францевич Лесгафт – очень необычный представитель Русского Человековедения и всей Эпохи Русского Возрождения, ее пушкинского цикла, и может быть, до конца не оцененный как представитель русской науки, как он того заслуживает. Памятником его подвигу является Санкт-Петербургская государственная академия физической культуры им. П.Ф.Лесгафта, отметившая недавно свое столетие.
В 1907 г. на квартиру Морозовых на Гончарной улице неожиданно приехал П.Ф. Лесгафт и предложил Николаю Александровичу руководить практическими занятиями по аналитической химии в основанном им независимом университете (Вольной высшей школе, из которой и выросла Санкт-Петербургская академия физической культуры), и работать над научными вопросами в биологической лаборатории, которой руководил сам Лесгафт. Благодаря помощи своего ученика И.М. Сибирякова, ставшего крупным миллионером, в 1894 г. была организована Санкт-Петербургская биологическая лаборатория, а затем в 1896 году – Курсы воспитательниц и руководительниц физического образования, которые и стали основой первого общественного университета в России, реализующего давнишнюю мечту Лесгафта. Главный акцент в этом учебном заведении делался на изучении анатомии и физиологии человека, философии, истории, психологии, литературы.
Пожалуй, именно в парадигме образования по Лесгафту впервые был реализован синтез естественно-научного и гуманитарного образования, т.е. синтез общего высшего образования. «Главным недостатком, – пишут С.И. Валянский и И.С. Недосекина, – современной высшей школы Лесгафт считал то, что она дает лишь специальные знания, без общего высшего образования, так что между средней и высшей школой остается ничем не заполненный пробел» [485] .
По предложению Петра Францевича Морозов создал и прочитал курс химии, связав в нем в единое целое общую, физическую и космическую химию. Сотрудничество с Лесгафтом стало весьма продуктивным для Николая Александровича. Он следил за изданием научных статей Морозова, более того, – за выполнением заранее спланированных сроков издания. Только с 1907 по 1911 год Морозовым было опубликовано 80 научных и литературных работ.
П.Ф. Лесгафт умер 28 ноября 1909 г. в Каире. Похоронен был на Волковом кладбище в Петербурге при большом стечении народа и полной тишине. Царское правительство запретило произносить прощальные речи над гробом. Лесгафт был «ангелом-хранителем» Морозова в этом цикле их совместной жизни и дружбы.
После смерти П.Ф. Лесгафта его место занял Сергей Иванович Метельников. В Совет Биологической лаборатории в разные времена входили, кроме Н.А. Морозова, такие видные русские ученые, прославившие русскую науку, как Е.С. Федоров, Н.Н. Яковлев, В.Ю. Чаговец, А.А. Ухтомский, В.Л. Комаров, А.А. Рихтер, И.В. Мушкетов, А.Н. Рябинин, А.А. Орбели. До своего ареста в 1911 г. Морозов руководил отделением химии.