Нора Робертс. "Рожденная в грехе"
Шрифт:
Она мотнула головой. Отчаяние и страх улетучивались.
– Я спала, думаю, вот и все.
– Скажи, что я сделал.
Но она уткнулась ему лицом в плечо, найдя в нем спасительное тепло и поддержку.
– Это просто сон, - упрямилась она.
– Уже утро?
Он хотел было допытаться, но сдался.
– Да, почти. Я должен увести тебя в гостиницу.
– Так быстро.
– Я бы повернул солнце вспять, но не могу, - крепко обнял ее еще раз и встал, чтобы взять одежду.
Свернувшись под одеялом, Шаннон проводила его глазами и ощутила,
– Мерфи?
– Он обернулся, и она отметила не без удовольствия, как помутнел его взгляд.
– Люби меня сейчас.
– Это лучшее, чем бы я хотел заняться, но в доме сейчас вся семья, и никто не знает, когда хоть один из них...
– он осекся, когда она поднялась в полный рост, стройная и прекрасная в своей наготе. Одежда выпала у него из рук, она двинулась к нему.
– Люби меня, - повторила она и обвила руками его шею.
– Быстро и безжалостно. Как было в последний раз.
В ней таилась ведьма. Он знал это с той минуты, когда впервые увидел ее. Теперь ее чары расцвели и нагло, вызывающе сквозили в глазах. Хоть и засипела она, когда, ухватив за волосы, он откинул ей голову назад, взгляд не поколебался.
– Тогда вот так, - хрипло изрек он и потащил ее по кругу. Припер спиной к огромному камню и, обхватив за бедра, оторвал от земли.
Она обвилась вокруг него руками и ногами, изнывая и изнемогая. Он вошел в нее сразу, резко и глубоко, невероятная мощь изверглась между ними, сокрушая обоих с быстротой и жестокостью, которой желала Шаннон.
Глаза в глаза, неистовые толчки, учащенное дыхание, быстрей и быстрей. Ногтями впилась она ему в плечи, на губах застыл дикий восторг от того, в каком вопиющем экстазе слились их тела воедино.
У него подкосились ноги, а ладони взмокли так, что теперь он боялся уронить ее. Частое и шумное, как у загнанного пса, дыхание, тяжело отдавалось в ушах.
– О Боже, - он часто заморгал, смахивая ресницами пот, что катился градом.
– Господи, Боже мой!
Повиснув у него на плече, она залилась счастливым смехом. Он триумфально фонтанировал в ней.
– У-ух, я снова живу!
– она широко откинула руки, и ему пришлось удерживать ее на весу, одновременно восстанавливая дыхание.
– Ты сейчас живее всех живых, да. А меня едва не кончила на хер, - усмехнулся он, балансируя с ней, чтобы не опрокинуться обоим. Крепко поцеловав, опустил ее на землю.
– Одевайся, женщина, пока я еще дышу.
– А пробежимся по полю голышом?
Он глубоко выдохнул и нагнулся за лифчиком.
– Да, моя благочестивая матушка это оценит, если ей вздумается зайти на двор и оглядеться вокруг.
Развеселившись, Шаннон нырнула в лифчик и выудила трусики из травы.
– Клянусь, твоей благочестивой матушке известно, чем ты занимался, поскольку не явился домой в ночь.
– Знать и видеть своими глазами - не одно и то же, - он игриво шлепнул ее по заду, когда она наклонилась за рубашкой.
– Ты такая сексуальная в мужской одежде.
– Сугубо мужской взгляд, - поправила она, застегивая просторную рубашку.
– Не вижу разницы, - он присел на траву, чтобы обуться.
– Ты выйдешь со мной сегодня вечером, Шаннон, если я приду за тобой?
Она уставилась на него сверху вниз, слегка обалдело и с явным умилением. Манера, с которой задал вопрос мужчина, минуту назад охваченный животной страстью, очаровала ее.
– Пожалуй, я могла бы согласиться, Мерфи Малдун, - парировала она, имитируя западно-ирландский говор.
Он иронично улыбнулся, подкидывая ей туфель.
– Ты все еще говоришь как янки. Но мне нравится эдакий твой... сладенький акцент.
Она фыркнула. Сладенький акцент, значит. Ладно. Склонилась, чтобы собрать одеяла, но он упредил ее руку.
– Оставь. Прошу тебя.
Улыбнувшись, она изогнула кисть, и пальцы их переплелись.
– Ну, раз просишь...
– Я провожу тебя до дома.
– Ты не обязан.
– Еще как, - он вывел ее через каменную арку в поле, где заря принялась расцвечивать росистую траву.
– Не просто обязан, но еще и желаю.
Она умиротворенно склонила голову ему на плечо, так они и шли. Небо на востоке возвещало золотисто-розовое утро, будто живописную картину чуть тронули пастелью. Слышался петушиный крик и веселая песня жаворонка. Мерфи остановился и сорвал полевой цветочек с нежно-кремовыми лепестками. Улыбаясь, она подставила ему голову, и цветочек оказался воткнутым в волосах.
– Смотри, сорока, - она вскинула руку туда, где низко над полем пронеслась птица.
– Это же она, верно? Брианна мне показывала.
– Верно. Гляди-ка сюда, быстрее. Еще две, - довольный своей удачей, он размашисто кинул руку ей на плечо.
– Одна - на беду, две - радость обрету, три - жениться, четыре - ребенку родиться.
Она проследила за птицами и прочистила горло.
– Мерфи, я понимаю, что твои чувства ко мне очень сильны, и...
Он подхватил ее и помог перебраться через каменную изгородь.
– Я тебя люблю, - сказал он просто.
– Если ты об этом.
– Да, об этом, - она понимала, что нужно быть осторожней в словах, поскольку ее собственные чувства зашли дальше, чем она предполагала ранее.
– Думаю, что вполне понимаю, каким ты видишь развитие ситуации. Учитывая твою личность, твою культуру и религию.
– Ты великолепно вуалируешь словами мысли. Да, я хочу жениться на тебе, только и всего.
– Мерфи.
– Нет, я не прошу прямо сейчас, - подчеркнул он.
– Сейчас я лишь наслаждаюсь утренней прогулкой и предвкушаю вечернее свидание, вот и все.
Она мельком глянула на него и заметила, как пытливо он на нее смотрит.
– Значит, не будем ничего усложнять?
– Здесь и усложнять нечего. Постой. Дай я поцелую тебя, пока мы не у Брианны в саду.
Она отдалась его рукам, склонила голову и разомлела.
– Еще, - мурлыкнула и притянула его ближе к себе.