Нордическая мифология
Шрифт:
На следующее утро шахтер не позволил жене остаться дома и снова послал ее в лес, чтобы она поблагодарила Гюбиха, если ей доведется встретить его. Так и случилось: не успела женщина дойти до прежнего места, как увидела маленького белобородого человечка, который спросил — не находила ли она вчера красивых шишек? Тут она начала благодарить его, говорить, что он избавил ее от всех забот. Гюбих рассмеялся и дал ей букетик трав, сказав, чтобы она сделала из них отвар для своего мужа, выпив который он выздоровеет. После этого он снова ушел в чащу. Женщина вернулась домой, приготовила отвар, и с этого часа муж ее выздоровел, и они вместе прожили долго и счастливо. Серебро они отнесли на монетный двор, несказанно разбогатели и сделали много добра бедным людям. А одну из шишек сохранили на память — ее-то горняк и держал
В деревне Моринген, около Геттингена, есть сад, в котором находится пруд под названием Опфертейх. В прежние времена рядом с ним, под большим дубом, устраивались народные собрания. Поскольку у дуба совершались жертвоприношения, пруд получил название Опфертейх — «пруд жертвоприношений». Пруд был очень глубоким и в него не втекало даже ручья, но питали подводные источники.
Говорят, что каждый год на Рождество с двенадцати до часа ночи из глубин его слышен звон колокола.
Рыцари Храма, в прежние времена обитавшие здесь, однажды отлили новый колокол и повесили его на существующую поныне колокольню. Однако они забыли перед этим освятить колокол и окрестить согласно древнему обычаю. В первый раз они решили ударить в колокол перед совершением мессы в Рождественский сочельник. Но не успели они зазвонить в него, как неведомая сила сорвала колокол и вынесла его через окно колокольни в пруд. Там он лежит и по сей день, но в каждый канун Рождества поднимается к поверхности, звонит и снова уходит на дно. В воде этого пруда не заводится никакая рыба.
В церкви Коенхаузен, в графстве Дассель, есть колокол, на котором имеется следующая надпись: «Зову живых, оплакиваю мертвых и прогоняю грозу». Местные жители с незапамятных времен очень доверяются своему колоколу, считая, что если он зазвонит в грозу, гром прекратится.
В 1284 году город Гамельн подвергся нашествию крыс. Однажды в этот город неизвестно откуда пришел необычно одетый человек. Он объявил себя ловцом крыс и предложил за определенную сумму избавить город от этих вредоносных животных. Власти города согласились на его предложение и пообещали выдать требуемое вознаграждение. После этого человек вынул дудку и начал на ней играть. Тут же к нему из всех домов, закоулков и подвалов повалили крысы, причем в таком количестве, что заполнили собой все улицы. Неизвестный направился к воротам, выходившим на дороги к Лахему и Аэрцену и, дойдя до Везера, подоткнул свою одежду и пошел в реку. Следуя за ним, крысы бросились в реку и утонули. Но едва неизвестный избавил город от напасти, городские власти объявили его чародеем и не пожелали расплатиться с ним. Неизвестный пришел в ярость и поклялся отомстить горожанам.
26 июня, в день Св. Иоанна и Св. Павла, когда всякая христианская душа находилась в церкви, этот колдун появился снова, но на сей раз в другом наряде. Он был одет как охотник, с красной, как огонь, шляпой. Он заиграл прекрасную мелодию, которая буквально заворожила в городе всех детей, и они последовали за колдуном. Тот неторопливо прошел по узким улицам, направляясь к восточным воротам, а за спиной его уже собралась толпа детей. Оказавшись за воротами, он повернул к горе, носившей имя Коппельберг, и исчез в ней вместе с детьми.
Свидетельницей этому оказалась какая-то нянька, которая рассказала, что гора отворилась и, как только в нее вошли колдун и дети (числом в сто и тридцать душ), закрылась снова. Позади осталось только двое детей: слепой, который мог рассказать лишь о том, что слышал, и немой, способный только показать пальцем в ту сторону, где все произошло. Отцы и матери детей бросились к восточным воротам, однако когда они прибежали к горе, на ней осталась лишь маленькая ложбинка в том месте, куда ушел колдун.
Улица, по которой чародей вел детей, называется Бунгенштрассе, поскольку на ней нельзя ни играть музыку, ни бить на барабане (Bunge),Если по этой улице следует свадебная процессия, музыканты должны прекратить игру. Через несколько лет после этого печального события на поросшей колючим кустарником горе Коппельберг поставили два креста в память о случившейся трагедии. На стене одного дома на Бунгенгассе — так же, как и во многих других местах города, где в камне, где в дереве, — остались изображения произошедшего события, выполненные как из камня, так и из дерева. На протяжении долгого времени даты общественных документов в Гамельне проставлялись в отсчете от этого несчастья.
С этим событием связано многое, Grimm, J, & W,Deutsche Sagen, i, p. 330.
У горы Люнингзберг, около Аерцена, среди зеленых рощ есть много красивых, ровных, покрытых травой полян. Много лет назад «белые призраки» часто играли на них ночью в кегли. При этом они использовали золотые кегли и золотые шары. По всей видимости, это было удивительно зрелище, когда в ночной тьме поблескивающие шары быстро неслись по ровной зеленой земле, кегли падали с чистым музыкальным звоном — а луна, яркая и полная, стояла над лесом в синих небесах и освещала дубы, песчаные берега и еловые деревья, окружавшие таинственную площадку для игр. Когда кегли с мелодичным звуком падали, просыпались маленькие пестрые птицы с ярким оперением и любопытными глазками поглядывали с деревьев; зайцы, косули, лисы и барсуки подходили поближе, чтобы взглянуть — и все вели себя при этом мирно. Призраки горы Люнингзберг долго играли в свои игры — и никто им при этом не мешал. Народ в Аерцене мог бы много рассказать о золотых шарах и кеглях, но ни одна живая душа не отваживалась отправиться ночью в лес — страх был слишком велик.
Однако в городе жил странствующий ткач, который много попутешествовал по другим странам. Когда он вернулся домой, дочь мельника Анна оказалась милей его сердцу, чем все, что ему довелось повидать в мире. Однако и ткач, и дочь мельника были очень бедны и потому не могли пожениться. Генрих, так звали ткача, был отважным молодым человеком, и скоро в его голове созрел смелый план. «Я отправлюсь в Люнингзберг, — сказал он, — и когда призраки ночью будут играть в свои золотые кегли, возьму одну из них». И вот одной тихой ясной ночью он незаметно прокрался через кустарники и поля к заветному лесу. И вдруг сердце его стремительно заколотилось. Оказавшись на заросшей травой поляне, он стал свидетелем всего, что происходило на ней. Ткач увидел, как маленькие белые привидения быстрыми, как молния, движениями бросали блестящие шары по зеленой земле, как с мелодичным звоном падали золотые кегли; увидел, как лисы, барсуки, косули и зайцы мирно сидели вместе, а веселые птицы радостно прыгали между ветвей. Ткач пригнулся в кустах поближе к земле, чтобы его не обнаружили привидения, — и в то же время приближаясь все ближе и ближе к блестящим кеглям, пока наконец одна из них едва не оказалась неподалеку. И в этот миг сильный удар шара послал кеглю прямо в куст, в котором прятался ткач. Он схватил кеглю, выкрикнув «Анна! Анна!», и со своей драгоценной ношей, задыхаясь, поспешил на опушку леса. Но привидения услышали его восклицание и поняли, что кегля украдена. Несколько секунд они оплакивали свою потерю, а затем, вне себя от ярости, бросились за дерзким смертным, чтобы отомстить ему. Однако Генрих достиг луга, который лежал ниже Люнингзберга, и поспешил по направлению к старому и гнилому древесному стволу, переброшенному через Хумме вместо моста. Призраки уже были совсем близко, он слышал их дыхание, по его коже бежал мороз, и он неправильно выбрал тропинку, но не пал духом и прыгнул в Хумме — на собственное счастье! «Тебе повезло! — крикнули ему вслед привидения. — В воде мы не имеем силы; а на древесном стволе схватили бы тебя и свернули шею».
Не смея вздохнуть, Генрих добрался до противоположного берега, с которого он увидел стайку похожих на сгустки тумана привидений, бегавших по берегу взад и вперед, не находя места для переправы.
Скоро Генрих и Анна сыграли веселую свадьбу. Генрих купил старый дом, снес его и построил новый на его месте. С этого времени призраки исчезли с горы Люнингзберг.
Однако то место на горе, где они играли с золотыми кеглями, показывают и по сей день. И когда мальчики и девочки из этих мест проходят мимо дома на горе Мюльбах, перед которым стоит большая сосна, они шепотом говорят друг другу: «Это дом, который был построен на золотую кеглю призраков горы Люнингзберг».