Норильск - Затон
Шрифт:
— Кого?
— Обстоятельства.
— Молодец, — погладил его дед Илья.
— Давайте уж есть, а то у меня кишки взбунтуются, — пожаловался он взрослым.
— И правда, стынет же всё, — засуетилась Лиза, незаметным движением убирая с себя руку Тимофея. — Ребята старались. Давай Дубов разливай и все по слову для порядка. Нам с Лизонькой вина, мы горькую не пьём.
Дубов, присмотревшись к возбуждённой с горящими щеками Лизе и вялому не участвующему в общем разговоре Тимофею, предположил, что у ребят не заладилось с чем-то. Или произошло непредвиденное. Но оба держатся не ломая всем остальным праздник.
— Давайте по кругу, кто первый… — с напускным весельем заявил он.
— За то, что выжили, — подняла бокал Лиза.
— За женщин любивших нас, — посмотрел на неё Тимофей.
— За встречу Богом подаренную, — обнял дочь Илья.
— За лучшее, что случилось на затоне, — покашлял в кулак Седлер.
— За маму, — выпила вино Лизонька, никого не ожидая.
— А я пью за вас всех, — рассмеялся Тимка, крутя свой лимонад. — Теперь у меня так много родни. Ура!
Не всё так просто
Расходились поздно. Никому не хотелось прерывать вечер вопросов и ответов. Но с железным спокойствием время поджимало, диктуя свои правила людям. Тимка клевал носом, да и Лизонька устала. Кто-то должен был решиться подняться первым, и Лиза взяла эту миссию на себя. Воспользовавшись, тем, что женщины и Илья перешли в кухню с разборкой и мытьём посуды. Дубов потянул Тимофея в кабинет. Он сел на диван и подвинувшись вплотную к валику освобождая для Мозгового место. Тот тяжело плюхнулся.
— Что произошло? — в лоб спросил Дубов, вопросительно вглядываясь в глаза друга.
— А что? — попытался заерепениться тот. Мозговой откинулся на спинку дивана, прикрыв от разоблачения глаза. С диким упрямством он пытался отмолчаться, но Дубов не отставал.
— На тебе лица нет, и Лиза горит. Вот поэтому и спрашиваю, что вы там намыли полоская руки?
— Думаешь, ребята тоже это заметили?
— Не похоже, — покачал головой Дубов и уточнил:- Так как дела?
— Всё хуже не бывает, — махнул озабоченно рукой Мозговой.
— Не понял, у неё кто-то есть, и она не хочет терять того мужчину?
Мозговой, обхватив руками торс, тяжело вздохнул:
— Нет, дело совсем в другом.
— Конкретнее, ты можешь выражаться, — поторопил друга теряющийся в догадках Дубов.
— Куда уж конкретнее-то… Я умудрился её обидеть. Я вёл себя возмутительно. Теперь понятно.
Дубов, пододвинув ногой стул, присел.
— Чем?
— Что теперь говорить, — вздохнул тяжко тот.
— Давай не паникуй и в общих чертах, — подбодрил Илья.
Мозговой пятернёй прошёлся по густым волосам. Седина заиграла серебром. Ещё миг помолчал и выложил всё:
— Я ей про наши старые отношения в лоб брякнул.
— В смысле? — опешил Дубов.
Тимофей нехотя выложил:
— Мол, что кочевряжиться, если по молодости не ломалась.
— Это ты здорово поухаживал, — улыбнулся Дубов такому кавардаку в голове Тимофея Мозгового.
— Не говори, самому тошно.
Дубов, боясь обидеть друга, с трудом сдерживал смех.
— Она тебе сказала что-то.
Мозговой кряхтя поделился и этим:
— Чтоб близко к гулящей женщине не подходил. Чего ты смеёшься, в пору плакать.
— Так уж и плакать. Она любит тебя. Первый раз, что ли твою дурость ей прощать.
— Ты считаешь, обойдётся, — воодушевился тот.
— А то… Только сделай так, как бы ты поступил в то время, какое ей напомнил. У вас сын и внук то время печатью пропечатали, а вы всё не поймаете его никак.
Мозговой вроде как повеселел, но вдруг напугался опять.
— А что, если она не простит? Я святым не жил, а она всю жизнь одна. У неё никого и ничего не было. Может и не простить…
— Значит, я её у тебя отобью. Внук общий, дети в одной семье. Сам Бог так сказать велел. Старая любовь не ржавеет… — Такое замечание Мозговой не пропустил мимо ушей и не дожидаясь окончания душевной речи, схватил друга за грудки:
— Я из тебя душу вытрясу…
— Так, ты старый дурак, белены объелся, убери лапы и притормози с выбросом энергии. — Отпихивался Дубов, смеясь, от Тимофея.
В самом сердце квартиры — кухне, перемыв и убрав посуду, с жаром утрясали, где кому спать. Чего собственно нервничать-то надо у хозяев спросить, куда нас положат, — предположила Лиза. Беги Тимоха, зови дедов, подскажи, что спать тебе пора. У тебя это чудно получается. Пришедшие с внуком Дубов с Мозговым тут же включились в распределение комнат и спальных мест. Илья Семёнович отдал детям свою комнату, занимаемую им у Тимофея в дни приезда в Норильск. Сам же отправился на широкий кожаный диван в кабинет, захватив с собой ещё и Тимку.
— Нам скучно не будет. Да, Тимоха?
— Давайте я вам постелю, — предложила свои услуги Елизавета Александровна.
— Сами без помощников разберёмся, как нам там устроится, — бросив взгляд на насупившегося Мозгового, отказался он.
— Ну, давайте я помогу, — предложила свои услуги тут же дочь. — К тому же он нам совсем не мешает, а вам будет тесно…
— Не беспокойся, дочка, отдыхай. Мне в радость побыть с внуком. Да и диван у хозяина огромных размеров. Взвод запросто уложишь.
Мозговой, ухватив свою Лизу крепко за локоть, привёл в просторную спальню. «Как в кино!» — бросила она взгляд на огромную красивую кровать и зеркальный шкаф. Она не могла сопротивляться ему перед детьми и Дубовом. Поэтому пошла, надеясь разобраться тут, наедине. Не портить же всем настроение от встречи из-за себя. А он молчком, поставив её дорожный чемоданчик перед ней, показал, открыв шкаф, куда она может положить вещи и за какой дверью в спальне находится душ. «Надо же с прибамбасами живёт», — изо всех силёнок стараясь держаться спокойно, присела на краешек кресла, соображая, как вести ей себя с ним дальше.