Норвуд
Шрифт:
Выглядел тот паршиво! Шипы из чёрного серебра разорвали ноздри и смяли губы, сделав лицо мастера Фонтена похожим на неудачный рисунок неумелого художника, который слишком сильно разбавил краски водой.
Глянув на меня и убедившись, что я всё ещё смотрю, господин Глен занёс кулак для нового удара.
— Постойте! Не надо! — слова вырвались непроизвольно.
Заметив недоумение на лице интерфектора, я, с трудом отлипнув от стены, сделал шаг к пленнику и сказал:
— Мастер... Фонтен, к чему это? Зачем увеличивать собственные страдания? — подобрать нужные слова было непросто. — Что она вам пообещала? Неужели, ради этого стоит терпеть пытки?
Я прервался на мгновение, ожидая хоть какого-нибудь ответа, но его не последовало. Однако, заметив, что господин Глен снова собирается вернуться к собственным методам ведения беседы, я торопливо заговорил вновь.
— Если вы поможете, уверен, это зачтётся, никогда не поздно отказаться от Тьмы, мастер Фонтен, — спешу привести сразу все аргументы. — Зло всегда обманывает, я читал об этом в книгах, и наверняка вам не дадут того, что обещали!
Отчего-то мои доводы развеселили пленника — губы его растянулись в усмешке, что выглядело довольно жутко.
— Ты ничего не знаешь об обмане, Норри, — не очень разборчиво произнёс мастер Фонтен. — И ничего не знаешь о Тьме, и если думаешь, что у меня был выбор, то ты ошибаешься...
— Выбор есть всегда! — убеждённо воскликнул я. — И вы прямо сейчас можете снова сделать его! Расскажите нам всё...
Холодный взгляд бывшего товарища как-то резко остудил мой пыл, и я оборвал свою речь на полуслове. Впрочем, главное было сказано.
— Ты хороший парень, Норри, но ещё слишком молод и совсем не знаешь жизни, — мастер Фонтен говорил, кривясь от боли. — Я ничего не скажу. Ни тебе, ни твоему другу. Но знай, это я попросил её не убивать тебя...
Сперва я ничего не понял, и уже хотел было уточнить, что мастер Фонтен имеет в виду, но вдруг меня осенило — вот почему он сбежал тогда, сославшись на плохое самочувствие! Не из трусости, а чтобы попросить Опалённую не убивать меня.
— Верить ему не стоит, Норвуд, — негромко произнёс господин Глен, который будто читал мои мысли. — Он действительно встречался с ней перед вашим приходом, но только для того, чтобы предупредить Опалённую. Те, кого коснулась тьма, не могут применять свои силы когда заблагорассудится, им обязательно нужно подготовиться — совершить какой-нибудь ритуал или, например, выпить человеческой крови... Но в любом случае, им нужно время. И он дал ей его, вот и всё.
— Откуда вы это знаете? — я ничего не рассказывал интерфектору о том, что мастер Фонтен сбежал, перед тем как мы все отправились к нехорошему дому. Не потому, что хотел скрыть, а просто забыл об этом.
— Я же говорил, что прибыл в город с утра, — спокойно ответил Бернард Глен. — Успел опросить всех стражников и многие из них видели, как твой товарищ уходил... После этого я был уверен, что именно он пособник Опалённой. Больше просто некому — кроме него никто не отлучался.
— Но ведь это могло быть и совпадением! — хотя выводы интерфектора полностью подтвердились, но мне всё равно хотелось спорить. Будто это что-то меняло. — Вашего сына мог заметить какой-нибудь прохожий или сама Опалённая...
— Я не видел сегодня большого количества людей на улицах, — губы мужчины тронула усмешка. — Но ты прав, это могло бы быть совпадением. Если бы не кое-что ещё...
Бернард Глен, заметив мой неподдельный интерес, на несколько мгновений замолчал и продолжил только тогда, когда я уже начал закипать от любопытства.
— Татуировки, — просто сказал он. — Они не должны так сильно выцветать. Вот смотри!
Интерфектор с трудом обнажил часть предплечья — сделать это было непросто из-за кольчуги, поддоспешника и рубахи — и показал свои татуировки. Вязь защитных символов плотно оплетала видимую часть руки. Да, возможно, они стали несколько бледнее, чем в тот день, когда были нанесены, но гораздо ярче и насыщеннее, нежели татуировки мастера Фонтена.
— Он не стал тёмной тварью, — пояснил господин Глен, указывая на пленника, — но принял в себя её крошечную частичку — метку. Именно она и выжигает защитные силы изнутри. Совсем по чуть-чуть, но спустя годы и десятилетия, эффект становится заметен.
Никогда о таком не слышал! Самому мне получать татуировки ещё рано, да и необязательно, если честно. Моего отца они не спасли, когда порождение Тьмы ворвалось в наш дом.
— А зачем она тогда нужна? — удивился я. — Если выдаёт пособника зла с головой...
— Метка совсем невелика, но достаточна, чтобы настоящие тёмные твари чувствовали её и не нападали, — ответил Бернард Глен и посмотрел сначала на мастера Фонтена, а затем на особняк бургомистра. — Конечно, это касается только тех, кто сохранил разум. Как поведёт себя изменённое тьмой существо предсказать нельзя — может быть, она не тронет его, а может, наоборот, посчитает главной добычей...
Сумрак на улицах становился всё плотнее, хотя солнце ещё не опустилось за горизонт — сказывалась высота домов. Пусть городок у нас небольшой, но близкие каменоломни позволяли отстраиваться с использованием этого прекрасного материала. Поговаривали, что даже один из заезжих купцов, ведущий дела в Сильных городах, очень удивился такому количеству высоких каменных построек и вымощенным улицам. После этого наш бургомистр расхаживал с важным видом не менее полугода.
— Думаю, мы оставим допрос этого человека на потом, раз уж он всё равно ничего пока не говорит, — сообщил господин Глен, ловко обшаривая пленника в поисках оружия. — А сейчас наведаемся к бургомистру и выясним, что ему известно...
В сапоге мастера Фонтена нашёлся небольшой стилет, который интерфектор просто отбросил в сторону.
Закончив с обыском, мы подошли к невысокой оградке особняка и господин Глен, который, оказывается, обладал изрядной силой, с лёгкостью перекинул пленника через неё. Я же перелез самостоятельно.
— Господин Глен, — я припомнил о своём желании попросить Клинок, — раз уж вы не изволите использовать в битвах с порождениями зла весь арсенал уготовленного для такой благой цели оружия...
Не знаю, почему из меня вдруг полезли эти витиеватости, наверное, от волнения, но я сбился и запутался в собственных словах, не сумев окончить мысль. Однако интерфектор понял и так.
— Нет. Оружие не дам. Тем более Клинок, — он говорил короткими рублеными фразами. — Свидетелю не положено.
Я, конечно, расстроился, но виду не подал. Раз не положено свидетелю оружие, то и не надо.