Ностальгия по чужбине. Книга вторая
Шрифт:
— Вы себе противоречите, Паулина.
— В чем я себе противоречу, Валечка?
— Буквально несколько часов назад вы сами дали весьма высокую оценку моему бегству из Штатов в Европу?
— Ничуть я себе не противоречу, — вздохнула Паулина и улыбнулась. — Каждый твой шаг в этом безумном решении был сопряжен со смертельным риском.
— Но я все-таки добралась до Парижа!.. — Спор был абсолютно беспредметным, но мне, почему-то, очень хотелось выйти из него победителем. — И, между прочим, даже ускользнула от ваших обученных умников-топтунов…
— Но только потому, что тебя, милая, инструктировала и вела за ручку
Я замолчала. Состязание в логике с этой женщиной вдруг представилось мне таким же безнадежным занятием, как попытка вернуть коже девичью упругость.
— Ты что, обиделась на меня, Валечка?
— Нет, — я мотнула головой. — Просто пытаюсь сформулировать резюме нашей беседы.
— И что у тебя получается?
— Не знаю. Еще не сформулировала.
— Мне нужны кое-какие данные… — Паулина что-то мысленно прикидывала. — Думаю, к вечеру они у меня уже будут. И если потом мы сможем до чего-нибудь докопаться, то, вполне возможно, эта туманность хоть как-то прояснится.
— Кстати, а кем все-таки оказался тот мужчина?
— Какой именно? — взгляд Паулины выражал искреннее недоумение.
— Ну, тот красавец с магнитом в нижней части живота, — напомнила я. — Вы так живописно его обрисовали, что мне вдруг стало интересно…
— А-а… — Паулина беспечно улыбнулась. — Обычным страховым агентом, представляешь, милочка?!
— Боже, какая проза!
— Ну, не такая уж и проза, — проворковала Паулина и откинулась в кресле. — Особенно, если учесть сумму, на которую этот красавец хотел меня застраховать. Такая сделка кормила бы этого напыщенного фавна как минимум лет пять, если не больше.
— И когда вы это поняли?
— Что он страховой агент?
— Да.
— После того, как сумела разговорить его за ужином.
— Это было трудно?
— Ерунда! — отмахнулась Паулина. — Все мужики, как правило, тупы и самовлюбленны. За пару самых примитивных комплиментов от красивой женщины они вывернутся наизнанку, признавшись тебе даже в том, чего никогда не было и не будет.
— А страховку вы подписали?
— Кто я, по-твоему? — Паулина презрительно усмехнулась. — Сумасшедшая?! Этот манекен просто хотел меня использовать, но в итоге я его использовала сама…
— Каким образом, Паулина?
— Ты будешь разочарована, Валечка.
— И все-таки?
— Самым что ни на есть тривиальным: после ужина, в ходе которого мой неотразимый страховой агент, естественно, так и не догадался, что его раскусили и уже начинают использовать, я взяла этого красавчика за руку, повела его в свою спальню, выключила общий свет, включила торшер, после чего провела в его обществе два весьма приятных часа. Я его РАЗМАГНИТИЛА, Валечка, понимаешь?! То есть, освободила свои побрякушки от совершенно ненужного, зряшного влечения. После чего без малейшей жалости вычеркнула этого лощеного типа из своей жизни. Навсегда. Аминь!
Я открыла рот в изумлении.
— Что с тобой, дорогая? — томно поинтересовалась Паулина. — На тебе просто лица нет…
— Ничего страшного, — пробормотала я. — Просто пытаюсь как-то переварить эту романтическую историю.
— Это как раз я понимаю, — кивнула Паулина, потянулась к сумке, вытянула оттуда пудреницу и стала внимательно разглядывать в зеркальце свое отражение. — Но почему с такой убийственной гримасой пуританского осуждения?
—
— Господи, Валечка, — Паулина спокойной защелкнула пудреницу, небрежно кинула ее в сумочку и одарила меня взглядом, полным бесконечного превосходства и неподдельной жалости. — Ну, не всем же выпало в жизни счастье воспитываться еврейской бабушкой. Причем в стране, где пользование презервативами приравнивалось к измене родине…
7
Рим. Посольство СССР в Италии.
Февраль 1986 года
Полковник Анатолий Скуратов трижды прочитал пространную шифровку из Центра, с каждым разом все отчетливее понимая, что над его так благополучно завершавшейся карьерой нависла самая черная и грозная туча за все годы работы в разведке…
«Сов. секретно. Срочно.
Рим. Лично Владимиру.
В самолете авиакомпании „Джал“ борт 3125 Рим-Москва-Токио С. не оказалось. Ваша информация о том, что С. прошел регистрацию на этот рейс в аэропорту Фьюмичино и находился в списке пассажиров, подтверждена. Самолет, вылетевший из Рима по расписанию, приземлился в Шереметьево-2 с опозданием на 5,5 часа. По данным спутниковой разведки, примерно через час после вылета из Рима, означенный борт изменил курс и совершил посадку на базе ВВС США в Сицилии, в 80 километрах от Мессины. Откуда, спустя полтора часа, борт вылетел в Москву, но уже без С. В связи с вышеизложенным, объявлена ситуация „Q“.
В данный момент взяты под контроль местный и международный аэропорты Палермо, морской порт и узловые участки основных шоссе, ведущих к морскому побережью. Проведены все необходимые мероприятия для контроля за ситуацией. Мы полагаем, что С. все еще на территории Сицилии, однако в любую минуту может быть вывезен в Ангар. Вся информация о ходе наблюдения будет поступать к вам незамедлительно, в любое время суток.
Ваша задача:
1. Немедленно встретиться с Велосипедистом и ввести его в курс дела.
2. Заверить Велосипедиста, что предпринятые им профилактические мероприятия с целью благополучного разрешения инцидента будут нами по достоинству оценены.
3. Отдельным пунктом довести до сведения Велосипедиста, что степень информированности С. представляет реальную угрозу для обеих сторон.
4. В пределах ваших полномочий оказать Велосипедисту все необходимое информационное содействие и оговорить условия связи. Тактическое участие наших людей запрещаю.
О ситуации докладывать каждые шесть часов.
Леонид.
19 февраля 1986 года»
«Что такое не прет, и как с этим бороться…» — пробормотал Скуратов себе под нос, после чего пропустил два листа дешифрованного текста через «овощерезку», взглянул на часы, автоматически поправил узелок тонкого галстука и покинул посольский подвал. Поднявшись в свой служебный кабинет первого секретаря посольства на третьем этаже, он велел секретарше ни с кем его не соединять, включил «глушилку» на городском телефоне и набрал семизначный номер. Когда на другом конце отозвался приятный женский голос, Скуратов быстро проговорил по-итальянски: «Передайте, пожалуйста, сеньору Луке, что его предложение может быть рассмотрено не раньше двенадцатого…» И не дожидаясь ответа, положил трубку.