Ностальгия
Шрифт:
Если на то пошло, теперь, когда австралийцы попривыкли к своей гостинице, как глаза привыкают к темноте, она стала для туристов настоящим «центром тяжести». Перед их взором мелькали движения масс, вестники и силы. В декорированных банкетных залах проводились торговые конференции поставщиков гусеничных тракторов, Федерации производителей пластмассовых ведерок, а также собрания Американской ассоциации частных детективов. Высоко на крыше, во вращающемся ресторане, ежегодный сбор устроил Британский гусеничный клуб: и плевать он хотел с высоты на упадок гостиничного сервиса! На двадцать третьем этаже индийский дипломат давал мастер-классы по игре на ситаре. Землисто-бледные сморщенные призраки в темных углах холла и баров на самом-то деле сбежали со Всемирного симпозиума спелеологов. Во внеурочные часы отовсюду доносились вопли и пение. А между тем (как выяснилось благодаря случайности — Борелли обошел гостиницу кругом) разбиралось на части целое гостиничное крыло — и сдавалось на условиях почасовой оплаты объединению альпинистских клубов. Вот, значит, откуда это неумолчное позвякивание, точно кубики льда в бокале мартини: десятки стальных крюков вбивались в перпендикулярную стену; десятки скалолазов повисали и раскачивались на ветру. Да, это был центр — гудящий улей, иначе и не скажешь. Ночами высокая коробка лучилась и переливалась огнями. В лифте женщин приветствовали участники конвенций с пластиковыми именными табличками на лацканах и разнообразные запыхавшиеся типы; приветствовали весьма учтиво, надо отдать им должное. Какой-то комми средних лет с усталым взглядом даже снял шляпу перед Сашей с Вайолет; девицы дерзко фыркнули: «Отвали!»
Рекомендуются:
1. Собачья выставка.
2. Музей полиции. Восточная 20-я улица (бейсбольные биты с закрепленными подковами и т. д. Наглядная иллюстрация криминального потенциала проблемной молодежи).
3. Институт брака.
4. «Униформа: психология неформальности»; выставка в музее Метрополитен.
5. Коллекция редких атласов сердечно-сосудистой системы; библиотека Моргана.
6. Прогулка по Бруклинскому мосту!
7. Выставка межконтинентальных баллистических ракет; фойе IBM-центра, Пятая авеню.
Институт брака. Сохраненный в первозданном виде фрагмент буколического леса в графстве Вестчестер, близ деревеньки с белыми заборами и аккуратными пешеходными переходами (Плезантвилль). С серебристых ветвей облетали листья и рассыпались, словно конфетти, по всей округе: ярко-алые и желто-коричневые; были здесь и нехоженые тропы, и тернистые куши, и неожиданные топкие болотца, и крохотные ручейки, словно струящиеся слезы. Пронизанные светом стволы застыли в неподвижности, точно ноги терпеливых мужчин. Здешние угодья — в самый раз для брака: идиллические, завораживающе плодородные. Над головой с криками пролетела пара гусей. Чудо, да и только!
Институт представлял собою крепость. Издалека она напоминала свадебный торт — благодаря изобилию лепнины, лилейно-белым занавескам и колоннадам (возможно, архитектурный дизайн был выбран неслучайно). Но хотя в основе своей твердыня оставалась незыблемой, на поверхности наблюдались следы разрушения, причем не только по причине климата, как чешуйки ржавчины; сказывались тут и время, и птичий помет. Вокруг здания высился забор из колючей проволоки. Подойдя ближе, австралийцы заметили веревку для сушки белья; через забор переговаривались две женщины. У толстухи волосы были перехвачены шарфом; подруга ее щеголяла в фартуке. Тропа пролегала совсем рядом; опять-таки, возможно, что и преднамеренно. Ибо когда посетители приблизились на расстояние нескольких ярдов, те, что шли впереди, внезапно указали пальцем: женщины оказались на удивление правдоподобными манекенами, безупречно расположенными и раскрашенными, — сочетанием дерева и пластмассы. Саша протянула руку и потрепала кукольные ресницы одной из кумушек; Кэддок инстинктивно схватился за фотоаппарат.
Все еще обсуждая искусно сделанные манекены, австралийцы дошли до входа в институт. Рядом с калиткой обнаружился небольшой загон; внутри в смертельной схватке сошлись два северных оленя — рога металлически лязгали с хронометрической регулярностью; слышалось шумное фырканье, напрягались мускулистые ляжки, от разгоряченных тел валил пар; кусочки рогов то и дело отлетали в воздух. Туристы завороженно наблюдали.
— За самку дерутся, — откашлялся Норт. — Пойдемте.
Но от его слов интерес группы лишь распалился. Все прильнули к забору.
— Хочу посмотреть, кто победит! — воскликнула Саша. И обернулась к Норту.
— Они так весь день напролет могут биться. Процесс такой. Один неминуемо должен проиграть. Чего доброго, даже погибнуть.
— Выживает сильнейший, — пояснил Гэрри.
— «Происхождение видов», — туманно добавил Кэддок.
— Идиоты треклятые эти мужики! — буркнула Вайолет. — Одни проблемы от них. Вы только гляньте на придурков!
Норт со смехом толкнул калитку.
— Мы выйдем, драка будет еще в самом разгаре, помяните мое слово.
Следуя за Нортом, согруппники оглянулись на сцепившихся, всхрапывающих самцов.
— Эх, вот кабы из-за меня кто-нибудь подрался! — прошептала Саша. — Шейла, а вы что скажете? Например, на мечах!
— Ну, наверное. — Она робко оглянулась на Сашу. — Только чтобы никто не пострадал.
— Опыт подсказывает, что без пострадавших не обходится, — вклинилась в разговор Вайолет. — Впрочем, это мое личное мнение.
Кэддоки были уже у двери, раскланивались и расшаркивались с директором института, американкой — рыжей девицей сорока с чем-то лет, разодетой в бахромчатую мини-юбочку, белую ковбойскую шляпу-стетсон, и при лассо. В низком декольте колыхалась веснушчатая желеобразная грудь; коленки отливали синевой.
— О, хэл-лоу, — просияла она. — Добро пожа-а-ловать в институт.
Мужчинам пришлось протискиваться мимо нее.
— Хэлло, — кивнул Дуг. Жена решительно потащила его дальше.
— А это еще зачем? — Гэрри указал на лассо.
— Проходите, не задерживайтесь, пожалуйста.
Группу оставили дожидаться в холле, украшенном композициями из сухих цветов, что встретили полное одобрение в глазах миссис Каткарт. Из соседнего зала доносилось уютное гудение домашнего пылесоса. На стене висела вышивка по канве на новоанглийский лад, оправленная в рамочку: «ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ».
— Ага, тут у нас и мальчики, и девочки, я вижу. Незамужние-неженатики есть?
Шейла непроизвольно подняла руку.
— Ну и на черта ей занадобилось эту канитель разводить? — прошептала Вайолет.
Луиза подняла руку. Луиза, обычно такая послушная и кроткая.
— О, вот я как раз без мужа.
— Мне страшно жаль, — посочувствовала экскурсовод. — Мне так жаль это слышать.
— Да нет, он всего лишь ушел полюбоваться абстрактной живописью. Этот вид современного искусства его всегда занимал. Я-то не возражаю, — улыбнулась Луиза.