Ностальгия
Шрифт:
Поднеся листочек к самым глазам, Саша опробовала несколько терминов на Норте. Однако тому было не до шуток.
— Словарь Кинзи: лексика двадцатого века, — небрежно отмахнулся он. — Господи милосердный, а уж эти-то могли бы и повычеркивать.
— Не будь ханжой, — пожурила Норта Саша и, повисая на его руке, зачитала вслух еще несколько слов. — Да послушай…
В полутемном уголке Шейла затрепетала всем телом: Вайолет по-прежнему держала ее руку в своей — теплую, словно воробышек. Вот она коснулась Шейлиной щеки — так сочувственно, так понимающе.
Медные кровати, водяные кровати, модели с электроподогревом (сделано в Германии) и пресловутая кровать с пологом на четырех столбиках; и ложе из роз. Были здесь спальники-спарки и раскладушки; и небольшая, но завораживающая коллекция перепачканных матрасов. Простыни в кровавых пятнах с Сицилии, выбранные наугад на следующее утро и сохраненные под стеклом; даже Атлас поморщился; фактографическая история в глазах прочих.
Сашу внезапно одолело любопытство. Желание сопричастия, так сказать.
— А где вы познакомились? — спросила она.
Исполненный сокровенного смысла вопрос взмыл в воздух — и подобно лассо заарканил миссис Каткарт. Впервые согруппники услышали ее смех. Заливистый, неожиданно звонкий — совсем девчачий.
— О, на свадьбе у подруги. Он приехал с приятелями на вонючем мотоцикле. Я еще сказала себе: вот ведь дурацкий коротышка. По мне, так глаза бы мои на него не глядели.
— Как ты была права! — подтолкнул ее локтем Дуг. И подмигнул Саше с Луизой, от души наслаждаясь ситуацией. Все слушали — заинтересованно, одобрительно.
— Он стал мне хорошим мужем. — К миссис Каткарт вновь вернулась ее уверенная решительность. — У нас семья, — просто докончила она. Форма ее губ и челюсти наводила на мысль о финансовых трудностях на раннем этапе.
Саша с Луизой склонили головы, оценивая эхо услышанного. Дуг лишь переводил взгляд с одного согруппника на другого и ухмылялся краем губ.
— Ну вот… все так…
Надо было догонять Джеральда с рыжеволосой девицей. Эти двое миновали уже не один поворот, а несколько. Извилистый коридор, разбитый на неравные промежутки дверьми и альковами, напоминал захолустный отель; пурпурный ковер ложился под ноги. Оглядываясь через плечо на пустой проход, Джеральд откашлялся. С непринужденной легкостью — очевидно, не в первый раз! — американка засунула руку Джеральда себе под вырез, прижала к припудренной груди.
— Вот так. Теперь не замерзнете.
И однако ж в этой части здания было отчетливо жарко — по всей видимости, неспроста. И не одному только Джеральду; остальные тоже жаловались на духоту.
Соски у нее были крупные, шершавые; остальные подоспели только минут через пять.
— Ага, вот вы где! — заорал Гэрри. — Тут они, тут.
— Мы созываем ежегодные конгрессы, — резюмировала рыжая девица, проворно хватаясь за ручку двери. — На них тщательно обсуждаются все аспекты брака до единого.
Экскурсовод толкнула дверь;
Тесная комнатушка в мотеле. Зеленый телевизор, шторы задернуты, два чемодана лежат плашмя у зеркала, крышки откинуты. Лампа в углу освещает ведерко с шампанским и…
ЭЙ!
На кровати вдруг бурно завозились.
— Ох, извините. Прошу прощения.
Новобрачные обернулись, замерли в оцепенении.
Бледные ноги, стиснувшие его талию, застыли неподвижно.
Кэддок прянул назад, отдавив Джеральду ногу. Все высыпались в коридор, точно колода карт.
— Да что там такое? — воззвал Гэрри. Он-то ничего не видел.
— Это моя ошибка, — пробормотала рыжеволосая девица, аккуратно затворяя дверь. — Спросите у своих спутников, — улыбнулась она.
И поди знай, это и в самом деле оплошность — или спланированный инцидент.
Губы девицы расплывались в довольной ухмылке: она уже сложила два и два и получила четыре. Гэрри шумно требовал, чтобы его наконец просветили. Ничего святого в мире не осталось!
— Да не заморачивайтесь вы, — отозвалась Луиза. Она невесело размышляла о потревоженной женщине. В темноте ей удалось разглядеть усики новобрачного.
Гэрри не отступался. Вот расскажите ему все — вынь да положь!
— Там был чей-то гостиничный номер, — вздохнула Луиза. — Мы ворвались как к себе домой — а люди там любовью занимаются, — пробормотала она, нахмурившись.
Гэрри хлопнул себя по лбу.
— Вот не повезло парню! — И он принялся медленно проговоривать ее формулировку, точно пробуя на вкус: — Они… любовью… занимались…
— Боже мой, — стремительно развернулась к нему Саша, — ну ты хамло! И когда ты только повзрослеешь?
Ученые утверждают, будто мы по сути своей — не более чем механизмы для передачи собственных генов. Ни больше ни меньше. Так говорят. Институт брака подразумевает, что все куда сложнее.
В следующем зале поснимали чехлы (с помощью Джеральда). Постепенно взгляду предстала классическая нуклеарная семья в час досуга: все стояли на коленях перед камином и играли в «Монополию». Гладколицая мать и отец с отпрысками (мальчик и девочка) сделали бы честь коллекции мадам Тюссо. Воскресный вечер, надо думать. Отец — в самом настоящем свитере, с трубкой в руках. Композиция выглядела так реалистично, что посетители, как оно туристам и полагается, задержались ненадолго, высматривая погрешности.
— Гостиная на пещеру смахивает, — указал Филип Норт. — С костром в центре. Надо лишь убрать весь декор; уж больно он нарочитый какой-то.
Свет камина удерживал семью в кругу приблизительно четырех ярдов в диаметре. Центральное отопление — якобы признак цивилизации — в значительной степени повлияло на распад браков и традиционных семейных ценностей. Благодаря ему члены семьи разбредаются по отдельным комнатам и сидят там в одиночестве. Отсюда — недостача общности, общения, семейного тепла:серьезный повод для беспокойства. Задумайтесь об этом, прежде чем инсталлировать Ц. О.