Нострадамус в мелочах
Шрифт:
Бабуля заверила, что чувствует себя превосходно, а если к ней забежит любимый внук, то будет великолепно. Что с Валентиной? С Валентиной все в порядке. Доехала до места без приключений и с готовностью включилась в подготовку к важному событию, о чем доложила по телефону. Обе восьмидесятилетние старушки выглядели, максимум, лет на семьдесят.
Мама вернулась в столовую и пересказала то, о чем мы с отцом и так уже догадались. Но беспокойство ее не покинуло. Она заглядывала мне в глаза и изображала всеми покинутую царственную особу. В итоге
– Валериан, а все вижу по твоим глазам.
Ну вот опять о глазах! И что в них такого загадочного?! Неужели Людка была права?
Я выпил две чашки чаю с яблочным пирогом, для успокоения родителей сыграл с отцом две партии в шахматы. Проиграл, что послужило матери доказательством, что со мной что-то не так.
Со мной давно что-то не так, уже двадцать четыре года...
Да, с той поры минула почти четверть века.
Я уже старик тридцать пяти лет. Без жены, без семьи.
Почему же без семьи. Моя семья - мать, отец, бабушка...
Бабушка... Надо прекращать театр одного актера и лететь к бабуле. Пока не поздно...
Но я точно знал, что время у меня еще есть, иначе я бы не занимался чревоугодием, разговорами и игрой в шахматы...
И опять месяц апрель. Кто-то женится, кто-то покупает новую габаритную бытовую технику, кто-то испытывает родителей на прочность и не понимает, что должно произойти...
Но точно знает, что обязательно разберется на месте, и что его ближайшей дорогой родственнице восьмидесяти лет отроду опасность не угрожает...
Бабуля попыталась накормить меня борщом, я постучал по своему животу, под завязку забитому супом, домашними пельменями и пирогом.
Но все равно мы уселись пить чай, "без ничего". Мирно разговаривали, в основном обсуждали мою холостяцкую жизнь. Бабуля осуждала, я соглашался, но от помощи свахи отказывался.
Засевшее внутри меня непонимание дало о себе знать "кошкодральным" душевным дискомфортом. И появилось покалывание в кончиках пальцев. Подобная "подсказка" впервые случилась года два назад, раньше покалываний я не ощущал. Взрослею...
На улице было тепло, а отопление в квартире еще не отключили, поэтому все форточки были распахнуты. Со двора послышались гремяще-лязгающие звуки.
Бабушка меня опередила, выглянула из окна и оповестила о прибытии доставки.
Меня "пригвоздили" к стулу. Я чувствовал, что нельзя показываться на глаза грузчикам.
Слышал, как бабушка открыла квартиру тети Вали, как обменивается репликами, требуя показать "товар лицом". Мужской голос сообщил, что покупательница проверила холодильник на предмет царапин и вмятин, была удовлетворена и просила без нее не вскрывать.
Я не видел, но догадался, что бабушка передернула плечами. Давнишняя привычка у нее такая, проявляющаяся каждый раз, когда чем-то недовольна или не понимает чьих-то действий.
– Эй, ребята!
– воскликнула бабушка, - а что это вы привезли? В паспорте написано одно, на коробке - другое. Вы привезли другой холодильник!
– Перепутали, - вздохнул грузчик.
– Склад уже закрыт, мы завтра к вам подъедем, произведем замену. Устроит?
– Выхода нет. Но вы не подведете?
– Нет, конечно. Нам ваша подпись требуется. А раз подписи нет, то мы свою работу не выполнили. Тем более, мы вам в залог оставляем холодильник.
Грузчики попрощались до завтра и загрохотали своими башмаками по подъезду.
Бабушка о них сразу забыла - в гостях любимый и единственный внук. Я почувствовал себя свинтусом в квадрате. Мать была права, только приуменьшила значения.
Я пробыл у бабушки достаточно долго. Уходя, "случайно" прихватил ключи от квартиры тети Вали. Ключи висели на крючке в прихожей.
Вернулся ближе к ночи. И не один, с двумя приятеля, которые занимались любительским боксом. Взял их для подстраховки.
В доме было тихо, некоторые жильцы уже почивали, другие только собирались. Я был уверен, что ВСЁ начнется именно поздним вечером, когда народ угомонится. И точно знал, что преступнику спешить некуда. А мы должны застать его на месте преступления с поличным.
С величайшей осторожностью проникли в квартиру, чтобы не спугнуть.
И я сразу понял, что действо началось: коробка-упаковка от холодильника была пуста. Человек, не сей поры сидевший внутри, приступил к "работе". После "работы" он спокойно вернулся бы в свою коробку, а завтра его обменяли на настоящий холодильник. В краже обвинили бы мою бабушку: только у нее были ключи от квартиры. Замок не вскрывали отмычкой, применили "родные" ключи...
Один мой приятель остался у входной двери, чтобы злоумышленник не скрылся. Я двинулся в сторону кухни, другой мой приятель, самый представительный из нас - гроза преступного мира, направил стопы в единственную комнату. Расчет оказался верным - некогда сидевший в "картоном заточении" малец рыскал по шкафам.
У тети Вали было чем поживиться: она работала в "горячем" цехе, на вредном производстве, в свое время получала хорошую зарплату, а теперь - хорошую пенсию, о чем постоянно хвасталась кому надо и кому не надо. И дети, тоже небедные люди, ее баловали ценными подарками - старушка любила дорогие безделушки, что возмущало мою бабушку: "И зачем ей в нашем старческом возрасте золото-серебро?" Но когда я на недавнее восьмидесятилетие подарил ей симпатичные сережки, пустила слезу от счастья и умиления.
Гроза преступного мира быстро разобрался со своим подопечным, скрутил, тот даже пискнуть не успел. После чего мы вызвали полицию. В итоге, вместе с преступником чуть не загребли в каталажку и нас, внештатных помощников. Но быстро разобрались...
После завершения операции по "защите чужих ценностей", я провел беспокойную ночь. Естественно, был возбужден - ни разу не участвовал в подобных операциях благодаря своему предчувствию, чуйке. Что-то саднило у меня внутри. Не глобально, чуть-чуть.