Новая эпоха
Шрифт:
Аристархова вняла совету и заявила:
— Хорошо, братья и сёстры. Поступим так — Софья и Вячеслав отправятся в церковный подвал, а я буду молиться до рассвета. Возможно, Господь внемлет моим просьбам и огласит своё повеление всем вам.
Жорж и Данила подхватили Софью и потащили к церкви. Очухавшийся Сергей потопал следом. Толпа, крестясь, направилась к приходскому дому. Аристархова провожала людей взглядом и нервно кусала губы. Даша подозвала бабу Валю и ещё нескольких женщин и напомнила:
— Пусть Вера ещё полежит. Послед родиться должен. Если что, поможете. Умеешь, баба Валя?
— А то. Конечно. Всё сделаем в лучшем виде. — Старушка подозрительно смотрела на Дарью — слишком много взаимодействия с простыми людьми для дьякона.
Но человеческое лицо Дарьи вновь исчезло под маской равнодушия. Женщина взвалила на плечо Вячеслава, который всё это время пытался выплюнуть кляп изо рта или ослабить узлы на верёвках, и понесла пленника в сторону церкви. Ксения направилась к колокольне.
— Я не хочу, чтобы Хромушку убили! — Едва властители скрылись из глаз, Вера заплакала с удвоенной силой и покрепче прижала к себе новорожденного.
— Мы тоже, Вера. Мы тоже. — Покачала головой баба Валя.
— Верунчик! Ты что тут делаешь?! Тебе отлёживаться надо! — Кривицкая, схватившись за прутья решётки, с тревогой рассматривала подругу.
Девушка выглядела измученной до крайней степени. Чёрные круги под глазами, бледное, какое-то пепельное лицо и потрескавшиеся губы. Хитро завязанная, переброшенная через плечо полоса ткани образовывала у груди что-то вроде уютного кокона, в котором расположился новорожденный, оставляя обе руки матери свободными. В одной Вера держала корзинку, в другой — факел.
— Дорогуша, вон там, на стене, держатель. Если закрепишь факел в нём, будет проще.
Верочка сделала так, как предложил Вячеслав, и устало улыбнулась:
— Уже отлежалась. Не до того. Я вам тут покушать принесла.
С этими словами гостья вытащила гостинцы — несколько кривых морковок и пластиковую бутылку с крапивным отваром.
Софья, игнорируя угощение, сосредоточилась на матери и ребёнке. Глаза её засветились.
Вера поёжилась, но лишь сказала:
— Так жутко выглядит. Сонечка, скажи — ты ведь не…
— Нет, девушка, она не под властью дьявола. Зуб даю. — Слава с аппетитом захрустел морковью и добавил: — Сонец, ты поосторожней, я больше не буду тебя подпитывать.
— Я аккуратно. — Пробормотала Хромушка. Вроде бы тело новоиспечённой матери было в порядке. Целительница почувствовала, как закружилась голова, и прекратила своё дело.
— Жуй морковку. — Посоветовал Коваль. Кривицкая послушалась.
— Сегодня во дворе дежурят Митя и Донован. Они меня пропустили. Привет тебе передавали.
— Так что настоятельница решила?
Вера пожала плечами и опустилась на грязный пол:
— Мы не знаем. Оставлять тебя в живых она не хочет, но мы потребовали, чтобы Господь сам о своём решении сказал. После того, как вас сюда увели, матушка целый час провела в колокольне, а потом в церковь вернулась. Наверное, утром объявит о своём решении.
— Вера, ты же понимаешь, что исключений не бывает, — тихо сказала Софья.
— Мы не отправим тебя на костёр, полночи приход не спал, обсуждал! Все, все видели, что ты для меня сделала! — Девушка с нежностью посмотрела в «кокон» на груди. — Это не может быть злом.
— Аристархова вас не послушает.
— Нас больше. Мы ей подчинялись много лет, можно разок и наше мнение принять во внимание.
Соня спорить перестала. Она была уверена, что к утру члены общины остынут и не станут вступать в открытый конфликт с настоятельницей. Относительное благополучие и спокойствие почти сотни человек важней.
— Если Господь заявит, что тебе с нами нельзя, мы попросим об изгнании. Это хоть какой-то шанс выжить, к тому же с тобой будет он, — кивнула Верочка в сторону Вячеслава.
Мужчина в разговор не вступал, а с упоением грыз морковку, словно происходящее его совершенно не касалось.
— Хорошие перспективы. Либо конец, либо возможный конец в лиловом тумане. — Хромушка вдруг шмыгнула носом и стала утирать глаза.
— Как же так, Сонька! — Яростно заявила Вера и поднялась с пола, придерживая одной рукой сына. — Как ты могла в такое вляпаться! А самое обидное, даже мне не сказала!
— Что я должна была сказать? Что вижу людей насквозь? Что знаю, кто отец твоего ребёнка? — Заорала в ответ Хромушка. — Ты бы всё равно не поверила, а если бы и поверила — сдала бы меня Аристарховой!
— Неправда! Я бы молчала! Дура, как я без тебя здесь теперь? Кому я буду нужна? — Вера тоже заплакала. Малыш у груди обеспокоенно завозился и закряхтел. Новоиспечённая мать тут же утратила свой пыл и что-то успокаивающе зашептала в кокон. А потом осознала услышанное.
— Что ты имела в виду, когда говорила об отце? Разве малыш не дар Господень?
— Девочки, милые, прекратите ссориться. До того ли сейчас? Лучше давайте подумаем, как нам спастись. — Слава торопливо догрыз морковку и попытался увести разговор от опасной темы. Его жизненный опыт просто вопил о том, что для совсем юной женщины, выросшей в окружении верующих, правда может оказаться шокирующей. Ещё сотворит что-нибудь нехорошее с младенцем.
Но Вера не обратила на мужчину никакого внимания.
— Соня, я жду.
До Кривицкой, наконец, дошло то, что Вячеслав понял за одно мгновение. Не стоило говорить об этом, тем более, сейчас.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы дверь подвала не распахнулась, и в церковную тюрьму не вошла Дарья.
— Вера. Тебя не должно здесь быть.
Верочка вжалась в стену. Казалось, побледнеть ещё сильней невозможно, но девушке это удалось.
А женщина уже утратила интерес к прихожанке и сосредоточила своё внимание на пленниках.