Новая философская энциклопедия. Том второй Е—M
Шрифт:
362
ЛАКАН философия духа мыслится как всеохватывающая система, призванная объяснить и описать все сферы его деятельности, от низших до высших. Она подразделяется на теоретическую и практическую. Методом философии духа выступает диалектика, которая рассматривается как путь, посредством которого индивид, поднявшись над цепью причинно-следственных связей мира феноменов, погружается в сердце бытия и непосредственно познает его смысл. Ее этапами выступают рефлексия, назначение которой состоит в приведении человека к единому источнику всего сущего — Богу, и анализ, постигающий воплощение мысли в существовании, в частности в материальном мире. Открытие — механизм осуществления познания. Сознание интенционально, т. е. оно направлено на данность, материальный мир. Однако истинное познание должно быть направлено не столько на материальный мир, сколько на порождающую его духовную причину. Это дело интуиции, выступающей в качестве первоначального и фундаментального онтологического опыта. Одно из важнейших понятий его философии духа — понятие бытия, которое определяется как нераздельное единство субъекта и объекта, открывающееся человеку в иррациональном «чистом опыте». Единое и универсальное Бытие, по Ла- велю, — это бесконечно развивающиеся возможности, постоянное саморазвитие и самопорождение, выражаемое в понятии акта. Взаимодействие индивидуального Я с универсальным Бытием рассматривается как партиципация: Бог творит ex nihilo, так как он творит духовную сущность человека, призывая человека к соучастию и предоставляя человеку условия для реализации какой-либо из бесконечного числа возможностей. В рамках практической философии Лавель создает аксиологию как учение о ценности, благе и идеале, а также этику как учение о взаимосвязи человека с окружающим его миром, выделяя несколько уровней в этом взаимоотношении (Я—Я, Я— Другой, Я—Бог). Здесь ощутимо влияние экзистенциализма: бытие индивидуальной личности Лавель характеризует как экзистенцию, определяя ее как становящееся, изменчивое бытие, находящееся в ситуации постоянного выбора. Важнейшие черты личности — деятельный, активный ее характер и свобода. Свобода для философа является той сферой человеческого духа, которая, позволяя человеку соприкасаться с Богом, вместе с тем замыкает его во внутреннем мире: человек должен принять внешние условия, посылаемые ему судьбой, и, повернувшись лицом к Богу, стать внутренне свободным. Соч.: De Г Etre. Р., 1928; De l'Acte. P., 1937; Manuel de methodologie dialectique. P., 1962; Morale et religion. P., 1960; La Presence totale. P., 1934; Traite des valeurs, т. 1-2. P., 1951-1955. Лит.: Федорова M. M. Метафизика бытия Лавеля. — В кн.: Человек, общество, познание (историко-философские очерки). М., 1981; Grosso P. Lavelle. Brescia, 1949. M. M. Федорова
ЛАВРОВПетр Лаврович [2 (14) июня 1823, с. Мелехово Псковской губ. — 25 января (6 февраля) 1900, Париж] — русский философ, публицист, политический деятель. В 1837—42 обучался в Петербургском артиллерийском училище. С 1846 профессор математики Петербургской военной академии. В 1858 произведен в полковники. По приговору военного
ЛАИНЭнтральго, Педро (1908) — испанский философ эк зистенциально-феноменологической ориентации и общественный деятель. С 1936 член фаланги, занимавший в ней неортодоксальную позицию. В 50-х гг. в оппозиции к режиму Франко. С 1951 по 1955 ректор Мадридского университета, отправлен в отставку из-за либеральных взглядов. С 1962 член Испанской реальной академии истории. Основные работы — «Испания как проблема» (Espana como problema, 1942), «Поколение 98 года» (La generation del 98, 1945), «Теория и реальность другого» (Teoria у realidad del otro, 1961), «О дружбе» (Sobre la amistad, 1972), «Человеческое тело» (El cuerpo humano, 1987-89). Получив медицинское образование, он написал ряд работ по истории медицины, выступил редактором коллективного труда «Всеобщая медицина» (1972). Исследовал историю испанской культуры, ее раскол во время гражданской войны, возможные пути ее интеграции, ведущие к созданию целостной и интегрированной Испании. Особое внимание уделяет идеям «поколения 98 года». Размышления о способах совместной жизни людей, в том числе разной политической ориентации, привели его к постановке проблемы общения, проблемы «другого», включая понимание «другого» как «ближнего». Он (вслед за Гуссерлем) обращается к исходному моменту встречи с «другим», рассматривая ее как встречу сознаний, в которой возникает опыт «мы», личному опыту, феноменологически несводимому к опыту «я» и опыту «ты». Он сосредоточивается на анализе личностной встречи как встрече двух свобод, которая начинается с момента свободного ответа «другому». Межличностное общение Л айн связывает со смыслотворческой деятельностью, с созданием личностных смыслов и их взаимодействием. Средством такого взаимодействия является «личностный диалог». А. Б. Зыкова
ЛАКАН(Lacan) Жак (13 апреля 1901, Париж — 9 сентября 1981, Париж) — французский психоаналитик, один из главных деятелей структурализма и постструктурализма. Будучи прежде всего человеком устного слова, Лакан в течение последних тридцати лет своей жизни руководил семинаром, ко-
363
ЛАКАН торый не только готовил психоаналитиков, но и привлекал широкие круги интеллектуалов, способствуя внедрению психоанализа во французскую культуру, его смыканию с гуманитарными науками и философией (начиная с 1973 записи лакановских семинаров расшифровываются и постепенно публикуются). Лакан был яркой, конфликтной фигурой в международном и французском психоанализе: выйдя в 1953 из Международной психоаналитической ассоциации, он участвовал в организации отдельного Французского психоаналитического общества, из которого был исключен в 1963 за «подрывное учение», в 1964—80 руководил созданной им Парижской школой фрейдизма. Лакан во многом определил образ французского психоанализа и его специфику на фоне других психоаналитических подходов. Его понимание бессознательного формировалось под влиянием различных мыслителей (Гегель, Хайдеггер, Соссюр, Якобсон, Леви-Сгросс). Отличительными чертами французского психоанализа в ла- кановской версии стали акцент на трагической судьбе человека (расщепленность субъекта и недостижимость объекта желания), тезис о бессознательном как языке в его структурных аспектах, тесные взаимодействия с другими науками (лингвистика, антропология, неориторика), а также с философией. Взгляды Лакана претерпели значительную эволюцию. Он начинал как психиатр с медицинской диссертации «О параноя- льном психозе в его отношениях с личностью» (1932), причем в центре его внимания были аффективные аномалии раннего возраста. Отказ как от фармакологии, так и от психологического субъективизма подталкивал его к психоанализу. В поиске собственного лица французского психоанализа Лакан отталкивался от биологизма в пользу изучения субъективных измерений психики, а затем — от субъективизма в пользу структурно-языковых параметров бессознательного). Свою линию в психоанализе Лакан называет «возвратом к Фрейду»; этот лозунг по-разному воплощается в разные периоды: предструкгуралистский ( 1930—40) с акцентом на образ; структуралистский (1950—60) с акцентом на язык и символ; постструктуралистский (с сер. 1960—70) с акцентом на «реальное». Так, в 1930—40 Лакан находился под влиянием экзистенциа- листско-феноменологической мыслительной традиции, а также французского неогегельянства. Главные герои этого периода—Гегель в трактовке А. Кожева и сюрреалисты; главные понятия — «образ», «воображаемое», «Я», «другой». Главная работа — «Стадия зеркала...» (1936): ранняя самоидентификация на стадии, когда ребенок еще не владеет языком, служит основой будущего тяготения к единств); но одновременно приводит и к отчуждению. Здесь как в ядре заложена вся специфика человеческого развития: ребенок рождается на свет незрелым, и на пути его долгого взросления особенно велика роль помощи другого. Однако при этом возникает порочный круг на место другого мы подставляем самих себя, а себя воображаем по образу другого. Воображаемое — это область образных склеек, отчуждений, любви и агрессивности; Я (Moi) строит безосновательные синтезы, будучи местом устойчивого непонимания (meconnaissance). В 1950—60 опорой творчества Лакана становится изучение роли языка и символа в работе бессознательного. Это и есть его структуралистский период, или, иначе, стадия символического. Главные герои этого периода — Леви-Сгросс, Соссюр, Якобсон; главные понятия — «означающее», «буква», «символическое», «расщепленный субъект», триада «реальное- воображаемое—символическое» с акцентом на «символическом»; главные работы «Функция и поле речи и языка в психоанализе» (1953), сборник «Ecrits» (1966). На символической стадии внимание сдвигается с образов на структуры бессознательного, для которого характерны пробелы, нехватки, значимые отсутствия. Символическое — значит структурированное, упорядоченное, доходящее до уровня закона и правила. Символика действует сходно с языком; она представлена в означающих — таких материальных формах языка, которые главенствуют над смыслами и над референтами. Структура символического определяется механизмами означающего. Наконец, во 2-й пол. 1960-х и 1970-х гг. внимание Лакана все более сдвигается к тому «реальному», что недоступно символизации и все время остается в «остатке». Главные средства исследования — графы новой геометрии (напр., знаменитое изображение трех колец-кругов, связанных друг с другом т. о., что разрезание одного приводит к распадению связей между остальными; эта трехмерность иллюстрирует попытку представить отношение между реальным, воображаемым и символическим в их единстве); главная работа — семинар «Реальное, символическое, воображаемое» (1974—75). Реальное — это область, откуда приходят объекты наших желаний, которые кружатся в хороводе замен и подстановок. Реальное как «остаток» — это недоступная упорядочению часть опыта: то, что было отвергнуто в символическом, вновь появляется как галлюцинация. Субъект никак не может встретиться с реальным: несмотря на все проекции воображаемого и все конструкции символического, реальное не попадает ни в какие сети, оставаясь недостижимым или «невозможным». Все понятия Лакана так или иначе гтрорисовьшаются на фоне общей концептуальной схемы «реальное—воображаемое- символическое», которая сложилась в нач. 1950-х гг. и, видоизменяясь, сохранялась до конца. Если применить эту схему к самому Лакану, то мы получим три этапа эволюции, на которых внимание автора уделялось воображаемому символическом); реальному (соответственно у Фрейда Я — Оно — Сверх-Я). Бессознательное здесь присутствует во всех трех регистрах: это онтологическое бессознательное в реальном; образное бессознательное в воображаемом, языково-упорядо- чивающее, структурное бессознательное в символическом. Содержательную специфику концепции Лакана определяет акцент на бессознательном как символическом и языковом, который был созвучен структуралистской программе обоснования гуманитарных наук в 1950—60-е гг. Соответственно звучит основной тезис Лакана: бессознательное структурировано как язык (un langage). Иначе говоря, бессознательное — это структурированная сеть отношений, в которых функции каждого отдельного элемента зависят от его взаимосвязей с другими элементами. Для того чтобы такое уравнение бессознательного и языка стало возможным, требовалось переосмыслить как бессознательное (десексу- ализация), так и язык (десемантизация). Это заведомо не фрейдовское бессознательное с его сексуальными энергиями и априорными правилами перевода непонятных проявлений человеческой психики и поведения на язык сексуальных символов. Напротив, Лакан трактует бессознательное по образцу современных наук — лингвистики и антропологии. Так, от Леви-Сгросса приходит сама возможность аналогии неязыкового (в данном случае—бессознательного) с языком, а также понятие действенности символики (параллелизм, индукция состояний во взаимодействиях психики и соматики). От Якобсона—представление о смежности (метонимия) и сходстве (метафора) как основных осях языка, которым соответ-
364
ЛАКАН ствуют аналогичные упорядочения бессознательного. От Бенвениста — различение между «Я говорящим» и «я, о котором идет речь». Однако главная опора этих языковых аналогий — переосмысление понятий Ф. де Соссюра — «означаемое» и «означающее». У Соссюра они едины как две стороны одного листа бумаги, а у Лакана они разорваны: означающее отрывается от означаемого и пускается в самостоятельное культурное плавание со всеми хитросплетениями скольжений, сгущений и смешений, а означаемое вообще не принимается в расчет. Бессознательное, структурированное означающими, прерывно, дискретно, расщеплено. При связи по сходству возникают сгущения (конденсации), когда означающие наслаиваются друг на друга так, что в одном просвечивает другое или другие (симптом — это и есть телесное просвечивание душевного страдания); при связи по смежности происходят подмены близких элементов в цепочке (так происходят подмены влечений, путаница между близкими объектами желаний). Именно цепочки означающих определяют сцепления человеческой судьбы, так что субъект оказывается тем, что «одно означающее показывает другому означающему» в общей цепи взаимосвязей. Еще один основоположный тезис лакановской трактовки бессознательного—«бессознательное—это речь Другого (discours de FAutrc)». Ранний Лакан — вслед за Гегелем в интерпретации Кожева—увлекался диалектикой Я и Другого, тождественного и другого. Начиная с 1950-х гг. Лакан фактически отличает воображаемого другого от символического Другого. Одно дело «другой» как образ, отражение, отчуждение, подмена. Иное дело — Другой с заглавной буквы не похожий и не подобный, а отличный от меня (по сути уже не другой, а «третий»). Другой с заглавной буквы — это порядок культуры и языка, закон, который пронизывает и определяет человека, не допуская никаких отождествлений. В символическом Другом «записаны» запрет на кровосмешение и все сложные механизмы брачных связей и союзов, закрепленные в системе языковых терминов. У Лакана есть и еще одно важное понимание Другого — как воплощения родительских персонажей и всех последующих недоступных объектов желания: мы стремимся понять, что «другой» нам говорит, чего он от нас хочет, мы сами хотим стать объектами его желания, и на этом строятся все межличностные отношения, так что в итоге «желание желания другого» определяет и наш собственный жизненный поиск. У Фрейда познаваемое (бессознательное) и познающее (сознание) были разнородными, а вопрос о том, почему языковая проработка психических содержаний может иногда приносить облегчение или даже исцелять, оставался необъ- ясненным. У Лакана работа в языке может лечить именно потому что она родственна бессознательному как языковой конструкции — тут подобное лечится подобным, и вопроса о разноприродности энергий и словесных структур не встает. Правда, в отличие от Фрейда ни излечение, ни познание вообще не являются осознанной целью лакановского психоанализа: излечение может возникать лишь как «побочный» результат работы, целью которой выступают овладение собственными симптомами, выработка умения управлять собой. Лакан и его последователи показывают связи языка не только с бессознательным, но и с сексуальностью или вообще с желанием. В отличие от животного инстинкта человеческая сексуальность всегда дисфункциональна, она имеет период неявного созревания, знает остановки и возобновления. В отличие от таких физических потребностей, как голод или жажда, в ее удовлетворение вторгаются запрет и закон, фиксируемые в языке. Язык, в котором присутствует отсутствие (в нем даны не вещи, а знаки вещей), и структура желания аналогичны. Поэтому, напр., и сексуальные отношения между людьми оказываются в известном смысле лишь «фикцией»: они не уменьшают нехватки взаимодополнительностью, но лишь умножают их. Т. о., лакановский вариант психоанализа делает акцент на невещественности телесного: напр., «фаллос» — это не мужской детородный орган, а «главное означающее» человеческих желаний (он одновременно и силен, и бессилен, поскольку его функционирование определяется не волей и сознанием, а неподвластными человеку обстоятельствами); «отец» в лакановском «Эдипе» — это не реальная угроза кастрации, но скорее «Имя-отца» как символ закона и порядка и проч. Философская интерпретация лакановского психоанализа выводит концептуальные следствия из этой расщепленности субъекта и потерянности объекта — прерывного, частичного, сверхдетерминированного наслоениями многих обстоятельств и, значит, обрекающего на неосуществимость наш поиск любви и наше стремление к познанию. Мысль и бытие не тождественны, они опосредованы языком и бессознательным, структурированным как язык, а потому
365
ЛАКАТОС Соч.: De la psychose paranoiaque dans les rapports avec la personnalite, 1932, reed. P., 1975; Ecrits. P., 1966; Television. P., 1973; Le seminaire. R. 1973—1999 и далее; «Стадия зеркала» и другие тексты. Париж, 1992; Функция и поле речи и языка в психоанализе. М, 1995; Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. М, 1997; Семинары, Книга I, Работы Фрейда по технике психоанализа (1953— 1954). М., 1998; Книга 2, «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954-1955). М., 1999. Лит.: Borch-Jacobsen M. Lacan. Le maitre absolu. P., 1990; DorJ. Introduction a la lecture de Lacan. 1 : L'inconscient structure comme un langage. P., 1985; 2: La structure du sujet. P., 1992; Forrester J. The seductions of psychoanalysis. Freud, Lacan and Derrida. Cambr, 1990; Julien Ph. Le retour a Freud de Jacques Lacan. L'application au miroir. P., 1986; JuranvilleA. Lacan et la philosophie P., 1984; Kremer-Marietti A. Lacan ou le rhetorique de l'inconscient. P., 1978; Lacan avec les philosophes. P., 1991; MilnerJ.- C. L'oeuvre claire. Lacan, la science, la philosophie. P., 1995; Nancy J.-L. Lacoue-Labarthe, Le titre de la lettre. P., 1973; Ogilvie B. Lacan. Le sujet. P., 1987; Rajchman J. Truth and Eros. Foucault, Lacan, and the question of ethics. L., 1991; Riffles-Lemaire A. Jacques Lacan. Brux., 1970; Roudi- nesco E. Jacques Lacan. P., 1993; Roustang F. Lacan. De l'equivoque a l'impasse. P., 1986; Schneiderman S. Jacques Lacan: The Death of intellectual Него. Cambr. (Mass.), 1983; TurkleS. Psychoanalytic Politics: the French Freudian Revolution. N. Y, 1978; Wilden A. The language of the Self. Bait., 1968; Автономова H. С. Психоаналитическая концепция Жака Лакана. — «ВФ», 1973, №11; Она же. Лакан: возрождение или конец психоанализа? — В кн.: Бессознательное: природа, функции, методы исследования, т. 4. М., 1985; Она же. Структуралистский психоанализ Ж. Лакана, Французская философия сегодня. М., 1989; Она же. Lacan et Kant: le probleme du symbolisme. — Lacan avec les philosophes, 1991 ; Качалов П. Лакан: заблуждение тех, кто не считает себя обманутым. — «Логос», 1992, № 3; Бессознательное: его открытие, его проявления. От Фрейда к Лакану. (Коллоквиум Московского круга). М., 1992; Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999. Н. С. Автономова ЛАКАТОС, Лакатош (Lakatos) Имре (9 ноября 1922, Будапешт — 2 февраля 1974, Лондон) — венгерский философ и методолог науки, один из наиболее ярких представителей «критического рационализма». В 1956 эмигрировал из Венгрии в Австрию, затем в Англию. Преподавал в Кембридже, с 1960 — в Лондонский школе экономики, где сблизился с К. Поппером. Лакатос наполнил новым содержанием принцип фальсификационизма как методологическую основу теории научной рациональности. Согласно этому принципу, рациональность научной деятельности удостоверяется готовностью ученого признать опровергнутой любую научную гипотезу, когда она сталкивается с протиюречащим ей опытом (не только признать, но и стремиться к возможным опровержениям собственных гипотез). Фальсификационизм соединял в себе постулаты эмпиризма и рациональности: рациональность опирается на универсализацию эмпиризма, а эмпиризм находит адекватное воплощение в критерии рациональности. Лакатос распространил эту связь на сферу развивающейся математики. По своей рациональной структуре путь научного исследования в математике тот же, что в эмпирическом естествознании: обнаруженные «контрпримеры» вынуждают исследователя модифицировать выдвинутые гипотезы, совершенствовать доказательства, использовать эвристический потенциал принятых допущений либо выдвигать новые. Однако и в математике, и в эмпирической науке рациональность критики не означает требования немедленного отбрасывания опровергнутых гипотез. В подавляющем большинстве случаев рациональное поведение исследователя заключает в себе целый ряд интеллектуальных стратегий, общий смысл которых— идти вперед, не останавливаясь из-за отдельных неудач, если движение обещает новые успехи и эти обещания сбываются. Об этом говорит история науки, которая тем самым вступает в противоречие с догматическим фальсификационизмом. Лакатос предпринял попытку соединить исторический подход к науке с сохранением рационалистической установки. Это выразилось в разработанной им методологической концепции «утонченного фальсификационизма», которую чаше называют методологией научно-исследовательских программ. Рациональное развитие науки представлено в этой концепции как соперничество «концептуальных систем», элементами которых могут выступать не только отдельные понятия и суждения, но и сложные комплексы динамически развивающихся теорий, исследовательских проектов и их взаимосвязей. Такие системы организованы вокруг некоторых фундаментальных идей, образующих «жесткое ядро» научно-исследовательской программы (как правило, эти идеи выдвигаются интеллектуальными лидерами науки и усваиваются научным сообществом догматически). Методологический смысл «твердого ядра» раскрывается в понятии «негативная эвристика», т. е. ограничения на процедуры опровержения; если теория сталкивается с опровергающими фактами, то утверждения, входящие и состав «жесткого ядра», не отбрасываются; вместо этого ученые проясняют, развивают уже имеющиеся или выдвигают новые «вспомогательные гипотезы», которые образуют «защитный пояс» вокруг «твердого ядра». Задача «защитного пояса» в том, чтобы как можно дольше удерживать в неприкосновенности творческий потенциал исследовательской программы, или ее «позитивную эвристику». Функция последней состоит в том, чтобы обеспечивать непрерывный рост научного знания, углубление его эмпирического содержания (объяснение все более широких кругов явлений, исправление недочетов и ошибок «опровергающих экспериментов»). Требование увеличения эмпирического содержания является, по Лакатосу, главным условием и критерием научной рациональности; рационально действует тот исследователь, который выбирает оптимальную стратегию для увеличения эмпирических знаний, всякое иное действие нерационально или иррационально. Методология научно-исследовательских программ формулирует правила, выполнение которых оптимизирует эту стратегию. Таково, напр., правило, определяющее «прогрессивность» той или иной научно-исследовательской программы: «прогрессивный сдвиг проблем» обеспечивается приращением эмпирического содержания новой теории по сравнению с ее конкурентами, т. е. увеличением способности предсказывать новые, ранее не известные факты в сочетании с эмпирическим подтверждением этих новых фактов. Когда это правило пе{5естает действовать и научно-исследовательская программа начинает «топтаться на месте», занимаясь гл. о. «самооправданием», т. е. устраняет аномалии с помощью гипотез ad hoc, но не дает устойчивого роста эмпирического содержания, можно говорить о том, что программа вступила в стадию «вырождения» и должна быть вскоре заменена другой, более продуктивной программой. Подобные правила в совокупности образуют теорию научной рациональности, исследующую рост науки как смену научных теорий, объединенных общей исследовательской программой. Лакатос критиковал попытки «социологизации» эпистемологии, в которых связь науки с историей культуры трактовалась как зависимость научно-познавательного процесса, содержания научных теорий и методов, процессов возникновения и развития концептуальных систем от«вненаучных» (психологических, социально-психологических, социологических) фак-
366
ЛАКТАНЦИЙ торов. Он отстаивал идею «рациональной реконструкции» истории науки, не придавая особого значения тезису о «несоизмеримости научных теорий», сменяющих одна другую в ходе научной эволюции, который был выставлен в качестве аргумента против этой идеи некоторыми философами (Т. Кун, П. Фейерабенд и др.). Лакатос искал возможность движения к истории науки на почве рационализма. Методология «утонченного фальси- фикационизма» должна была ответить на вопрос: каким образом формируются, изменяются и затем «отменяются», т. е. вытесняются конкурентами, научно-исследовательские программы? В реальных историко-научных ситуациях факторы формирования и трансформации научного знания обнаруживаются и среди метафизических идей, и среди религиозных верований, и среди идеологических или политических ориентации. Такие факторы Лакатос предлагал учитывать «на полях» рациональных реконструкций «внутренней» истории науки и относить на счет отклонений «внешней» истории от нормального, т. е. рационально реконструируемого, хода событий. Это дало основание некоторым критикам для обвинения Лакатоса в недостатке «исторического чутья» (С. Тулмин, К. Хюбнер, П. Фейерабенд и др.). В «рациональных реконструкциях» некоторые важнейшие процессы научного развитая представали как «иррациональные». Однако, по мнению критиков, это скорее говорило об узости представлений Лакатоса о рациональности, чем о некоем «иррационализме» реальной науки. Тем не менее методология Лакатоса является важнейшим инструментом рационального анализа науки, одним из наиболее значительных достижений методологии науки в 20 в. Соч.: Changes in the Problem of Inductive Logic. — The Problem of Inductive Logic. L., 1968; The Changing Logic of Scientific Discovery. L., 1973; Proofs and Refutations and Other Essays in the Philosophy of Mathematics. L., 1974; Доказательства и опровержения. M., 1967; История науки и ее рациональные реконструкции. — В кн.: Структура и развитие науки. М., 1978; Бесконечный регресс и основания математики.— В кн.: Современная философия науки. Хрестоматия. М., 1994; Фальси- фикационизм и методология научно-исследовательских программ. М., 1995. В. Н. Пору с
ЛАКИД(Лакиог|с) из Кирены (ум. ок. 207 до н. э.) — глава платоновской Академии после смерти Аркесилая в 241/40; передал руководство Академией еще при своей жизни (что случилось впервые) Телеклу и Евандру из Фокеи. Лакида иногда считают родоначальником Новой Академии (Diog. L. I 14,1 19, Суда о Лакиде: ос щ vecu; ''АкаОлишс KcofipCev), но более верно относить основание Новой Академии, вслед за Секстом Эмпириком (Pyrrh. I 220), ко времени схолархата Карнеада. В чем состояло скептическое учение Лакида — судить трудно. Наиболее пространное свидетельство о нем — у Евсевия, Praep. Eu.XIV ,1—13 (цитата из истории философии Аристок- ла из Мессены), но там, как и у Диогена Лаэртия, преимущественно рассказы о его жизни; Лакид считал, что философское учение (букв, «школьные разговоры») и жизнь — это разные вещи, что для позднейшей традиции стало очередной иллюстрацией несовместимости теоретического скепсиса и практического поведения. Лит.: Mett H. J. Weitere Akademiker heute: von Lakydes bis zum Kleitoma- chos. — «Lustrum», 1985. 27, p. 39—148. См. также лит. к ст. Скептицизм. М. А. Солопова
ЛАКРУА(Lacroix) Жан (23 декабря 1900, Лион — 27 июня 1986) — французский философ, один из ведущих представителей французского персонализма. Преподавал философию в лицеях Дижона и Лиона, с 1968 — почетный профессор философии, руководитель серии «Presses Universitaires de France», член директората «Semaines sociales». Рассматривал персонализм не как отдельное течение в философии, а в качестве фундаментального проекта подлинно философского анализа. Истоки личностной позиции в философии находил в античности — у Сократа, а позднее у Августина, считая его наследником сократовской мудрости. По Лакруа, современными концепциями, наиболее одухотворенными личностными идеями, наряду с персонализмом являются экзистенциализм и марксизм. В центре внимания экзистенциализма — внутренний мир человека; марксизм интересует «внешний мир» человека, его обусловленность социально-экономическими, политическими и т. п. условиями; в соединении этих позиций и их переработке в персоналистском плане Лакруа видел путь к построению подлинно современного учения о человеке. Последнее не должно ориентироваться на науку, идеологию и даже на философию, коль скоро все они тяготеют к систематизации и схематизму; персонализм — это некое вдохновение, интенция, его предмет — человечество в целом, «универсальное в человеке и человечестве». Лакруа — автор работ по истории философии (о Канте, Конте, Блонделе). Соч.: Marxisme, existentialisme, personnalisme. P, 1955; Le personnal- isme comme anti-ideologie. P., 1972; Le desir et les desire. P., 1975. Лит.: Вдовина И. С. Французский Персонализм. М, 1977. И. С. Вдовина
ЛАКТАНЦИЙ(Lactantius) Луций Цецилий Фирмиан — латинский христианский апологет. О его жизни известно в основном из сочинений Иеронима. Лактанций получил хорошее образование, был учеником Арнобия. Ок. 300 занял кафедру риторики в Никомедии, где Диоклетиан в то время расположил столицу империи; в это же время обратился в христианство. Однако ок. 305, из-за гонений на христиан, он покинул свой пост и отправился на Запад. Примерно с 308 по 317 состоял воспитателем у старшего сына Константина, Криспа. Помимо римских классиков (прежде всего Цицерона, а также Лукреция, Варрона, высоко ценимого им Сенеки) к источникам Лактанция следует отнести его латиноязычных христианских предшественников (Минуция Феликса, Тертуллиана, Кипри- ана), а также греческого апологета Теофила Антиохийского и др.; Лактанций обращается и к орфическим поэмам, герметическим книгам, книгам оракулов и философскому гно- сису в целом. До нас дошли не все его сочинения. К не сохранившимся, упоминаемым Иеронимом, относятся, в частности, несколько сборников посланий: четыре книги — к Пробу, две — к Северу, четыре — к своему ученику Деметрию. Среди уцелевших наиболее известны: 1. «De opificio Dei» («О созидании Божи- ем») — 303—304. Опираясь на биологические и психологические теории своего времени, Лактанций пытается доказать существование Бога и божественного провидения с помощью детального рассмотрения строения человеческого тела как вместилища души и указать читателю на наличие высших целей человеческого существования. 2. «De divinis Institutionibus libri VII» («Семь книг божественных Установлений») — 304— 313. Одна из самых обширных христианских апологий. В первой, собственно апологетической части сочинения, Лактанций критикует как языческую философию, так и религию. Их полная разобщенность приводит к тому, что человек не может претендовать на обладание мудростью, т. е. последним
Измена. Жизнь заново
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рейтинг книги
Жребий некроманта 2
2. Жребий некроманта
Фантастика:
боевая фантастика
рейтинг книги
Безымянный раб
1. Дорога домой
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
Я тебя не отпускал
2. Черкасовы-Ольховские
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
