Новая история Колобка, или Как я добегалась
Шрифт:
На самом-то деле, понятно как — такси рулит, но… Но попытаться я всё равно была должна:
— Сень, ну зачем, а? Ну, ты же и так через день моего мальчика осматриваешь, ну зачем? — до нытья я не скатилась, но скорбь в голосе мне определенно удалась.
— Обижаете, Елена Владимировна! Каждый день! — улыбнулся Сеня. — К пятнице подойдёт? Я за выходные постараюсь успеть…
Ну, поздравляю тебя, Стерва Владимировна, допричиталась. Теперь Семен будет ковыряться с твоим транспортом в законные выходные!
В короткой борьбе совести и эгоизма, совесть одержала сокрушительную победу.
—
— У меня насосполетел, заменить бы. Ну и так, по мелочи расходников набралось…
Я покорно кивнула: Маргарита Анатольевна будет страдать.
— Хорошо, Сень, подходи после пересменки, посмотрим что получится.
За администраторской стойкой Маша доводила до ума последние утренние дела, а с гостевой стороны стойки скучала Рита, дожидаясь пересменки.
— Доброе утро, девочки. Как ночь прошла?
Маша зажала пальцем строчку в журнале, которую заполняла, и подняла голову:
— Все хорошо, в “кабане” вчера отопление отказало, гостей переселила в “лису”, мастера вызвала. И прошлая смена передала, что у них по территории зверь какой-то шастал. Толком никто не видел, но некрупное что-то. Филлипыча предупредили. Вроде, всё, — серьезно отчиталась девушка. И чуть улыбнулась: — С возвращением!
— Спасибо, — я улыбнулась в ответ. — Максим Михайлович на месте?
— Да, уже приехал, — отозвалась Рита, и вежливо поинтересовалась, — Как ваши дети?
— Спасибо, всё хорошо. Начинайте, пожалуй.
Родной кабинет, и отработанный до автоматизма порядок: включить свет — запустить компьютер — открыть окно.
“Тишина” не желала ждать, пока Елена Владимировна изволит выйти с больничного, она жила своей жизнью, и работы накопилось прилично.
Как и всякая приличная сова, утро я предпочитала пережидать, одурманив мозг кофеином, но ближайшая кофемашина находилась в кабинете Елистратова, и являться туда надлежало не с пустыми руками, а крепко держа в них ситуацию, информацию и бразды управления “Тишиной”.
В данный момент я в руках держала только мышь, а всё остальное предстояло только загрести. А то начальству на глаза стыд показаться.
Бронирование. Почта. Финансовые документы пока отложим: скопилось, это не дело не пяти минут перед пересменкой. Прием смены у Маши. Привычная, родная рутина повседневности.
До двенадцати работа шла в таком темпе, что головы поднять было некогда.
К обеду я поняла, что обеда у меня, пожалуй, сегодня не будет. А еще, что больничный — это гораздо хуже отпуска. С одной стороны, ты и не отдыхаешь толком, а с другой — твои обязанности, ввиду краткосрочности отсутствия, никому не передаются, а ждут твоего возвращения.
Нет, в следующий раз никаких больничных! Лучше сразу умру.
С некоторым сожалением отказавшись от привлекательной, но малодушной мысли, я продолжила “арбайтать”.
Вместо обеда я сходила к Максу, и лишила обеда и его, заменив вульгарный прием пищи телесной пищей интеллектуальной. Макс не обрадовался, но смолчал, а после обеда отомстил мне самым гнусным образом, прислав на мессенджер сообщение “Уехал по личным делам, если что на телефоне”.
Я в этот момент как раз активно переписывалась со знакомой помощницей режиссера. Их группа собиралась делать фильм про “Соловьиные родники”, и планировала для этой цели остановиться у нас. Я была всеми фибрами “за”, к тому же, киношников нам принимать было не впервой, просто не понимала — чего в конце зимы-то? Почему не летом, в соловьиные ночи, которые и дали название заповеднику?
В этот момент мне и пришло известие о том, что начальник отбыл, не обещал вернуться — и в итоге, из письма ассистентке режиссера пришлось стирать то, что хотелось сказать начальнику (а приходилось держать в себе).
Почта пискнула входящим.
Ах, то есть, они несколько раз приедут? И сейчас, и весной, и на соловьиные ночи?
Да мои ж вы любимые! Хотите, я вам одни и те же места для всех визитов забронирую?
Ассистентка режиссера Алиса девушкой была исключительно милой и не чуждой чувства юмора к тому же, так что переговоры прошли в теплой, дружественной обстановке. Это не удивительно, опыт общения с киношниками свидетельствовал, что вопли, истерики и драма на ровном месте начнутся позже.
Составив предварительную договоренность, я выслала Алисе смету и вернулась к обработке заказов и выполненных поставок. Опомнилась только в четыре часа, когда телефон запел “Ах Дюдюка, ох Дюдюка! Ябеда и вредина!”
Всё верно, рабочий день подходит к концу, Ада звонит сказать, что купить к ужину…
Однако сказала она совсем другое.
— Лена! — и голос ее в трубке прыгал вверх-вниз, — Лена, детей чуть не похитили!
Сердце куда-то ухнуло, остановилось на мгновение как и вся мозговая деятельность, а незаменимая моя, не дожидаясь от меня каких-либо тупых переспрашиваний и нарастающей паники, продолжила в трубку ломким, задыхающимся голосом:
— Мы гуляли во дворе. Они котенка под машиной увидели и мне показывают — смотри, смотри… я нагнулась — не вижу, а они машину оббежали с другой стороны глянуть. Я пока выпрямилась, пока обошла… на пять секунд задержалась всего-то, ну десять… иду за ними, а их нет нигде. У меня сердце в пятки, но это ж колобчата, с ними всегда так… а потом смотрю… вперед, а они уже в метрах десяти, и женщина какая-то их впереди себя как гусят гонит, а они идут послушные. Я как заорала… как заорала! Она обернулась, голову в плечи — и деру. Ей богу, если бы не дети, догнала бы и… и… — Адка всхлипнула и шмыгнула носом. — Мы дома сейчас. Все хорошо, только… Лен, ты приезжай, скорее, а? Мне страшно.
— Я еду, Ад, — произнесла я, не узнавая собственного голоса. — Я молнией.
Первый номер телефона я набрала на автомате, на бегу. Не успев даже толком задуматься о том, что делаю.
“Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”.
Я не могла себе позволить истерически названивать Максу, надеясь пробиться сквозь “абонент не абонент”, а потому нашла другой номер.
Нашла. И не стала набирать. Что-то удержало. Я еще медлила, занеся палец над кнопкой, когда в поле зрения мелькнула долговязая фигура, нужная мне, и я бросилась к Филлипычу наперерез через сугроб.