Новая Луна
Шрифт:
Пальцы Лукасинью нащупывают украшение, которое Абена Асамоа вставила ему в ухо. «Когда тебе понадобится помощь Асамоа; когда не будет другой надежды, когда ты окажешься в одиночестве, обнаженный и беззащитный, как Коджо…» Он вертит серьгу, наслаждаясь слабой болью, которая появляется от того, что металлическая штуковина тревожит незажившую рану. Нет. Он пока что не отчаялся до такой степени. Он Лукасинью Корта; он наделен шармом, красив и сексуально привлекателен. С такими данными можно чего-нибудь добиться.
Четыре цифры на его чибе огромны и замечательны. Они представляют собой целый мир: воздух, вода, углерод, данные. От Четырех Базисов его не отрежут. Люди, которым приходится работать, платят за воздух и данные. У семейства Корта все это налажено. Он может дышать, он может пить, он подключен, у него есть углеродное довольствие. Исходя из этого, и надо планировать следующий шаг. В квартиру ему нельзя. Отцовские эскольты, скорее всего, уже там. У него есть друзья, у него есть аморы, у него есть места, куда можно отправиться. Ему нужны одежда и жилье.
Надо залечь на дно. Ага. Вот оно что. Отец может отследить его через сеть. Значит, Цзиньцзи должен уйти. В животе и паху Лукасинью все сжимается от страха. Вне сети, отключенный. Он колеблется, прежде чем прошептать слова, которые вырубят Цзиньцзи. Это социальная смерть. Нет, это выживание. Наверное, отец уже определил его местонахождение по неудавшейся оплате. Контрактные охранники, возможно, уже в пути.
Надо заплатить за вейп и чай.
Нет, не надо за них платить. Он может сделать то же самое, что в Боа-Виста и Жуан-ди-Деусе – просто уйти. Что сделает официант? Проткнет его ножом? Призовет толпу? Он по-прежнему Корта. Хоть пальцем тронь одного Корту, и остальные тебя зарежут. На Луне нет преступлений, нет краж, нет убийств. Есть только контракты и переговоры.
Лукасинью выбирается из кресла и неспешным шагом идет через проспект Гагарина. Даже в своем флуоресцентном розовом скаф-трико он исчезает в толчее людей, машин и ботов. Еще несколько шагов, и он под деревьями. Не оборачивайся. Никогда не оборачивайся. На ходу он отделяет Цзиньцзи от команд и стандартных программ, отсекает подсоединения и выключает утилиты одну за другой, пока над его левым плечом не остается пустая оболочка. Люди делаются подозрительными, когда своим дополненным зрением не видят фамильяра.
По обе стороны от него вздымаются стены квадры Ориона; ярус за ярусом, уровень за уровнем, огни и неоновые вывески; латинские, кириллические, китайские неонки. Отключение Цзиньцзи сняло с мира слой дополненной рекламы, но остались физические экраны и миленькие кавайные анимации, обращенные к нему. Один в Меридиане, без единого битси на отпечатке большого пальца. Как бедняк. Только вот у него есть друзья наверху, среди огней в стенах мира. Так что на самом деле он не такой, как бедняки. На хрен бедняков. Надо действовать.
Вся Луна влюблена в Ариэль к моменту, когда она прибывает на прием в честь китайской торговой делегации. КРЛ сняла открытый бельведер на восьмидесятом уровне ротонды, центральной оси, где встречаются пять проспектов квадры Водолея. Виды простираются на километры. Вертикальные сады роняют занавесы из ползучих растений поверх открытых арок. За ними над пустотой дрейфуют огни.
На Ариэль коктейльное платье от Сил Чапман. Все глаза устремлены на нее. Всякое человеческое существо жаждет оказаться на ее орбите. Она слышит шепоты, видит, как в унисон кивают головы. Внимание – это кислород. Она затягивается длинным титановым вейпером и углубляется в толпу гостей вечеринки.
Представлены все Пять Драконов: Яо Асамоа из Золотого Трона; нерешительный, робкий Алексей Воронцов; Верити Маккензи баюкает красивого ручного ангорского хорька, биологического. Он привлекает восхищенные взгляды. Вэй-Лунь Сунь держится в афелии по отношению к китайцам.
Китайская миссия состоит из одних мужчин, их движения все еще неловки и избыточны. Они не пытаются подстроить свои тела под требования лунной гравитации. Они не собираются пробыть здесь так долго. Они кланяются, улыбаются, пожимают руку Ариэль и понятия не имеют, кто она такая, не считая того, что она, похоже, виновница большого торжества. Ариэль наслаждается слабым покалыванием сексуального возбуждения в нижней части живота. Она шпионка в платье от Сил Чапман.
Важные шишки из КРЛ. Управляющие компаниями и финансовые директора. Адвокаты и судьи.
Судья Нагаи Риеко приветствует ее с другого конца комнаты. Кивком указывает на Орла Луны. «Я сообщила о тебе Орлу, – говорит она посредством фамильяра. – Он одобрил». Ариэль вместо ответа салютует коктейльным бокалом. Добро пожаловать в Павильон Белого Зайца.
А вот и Орел Луны. Джонатон Кайод, генеральный директор Корпорации по развитию Луны; король, папа и император; в действительности – номинальный глава, птица с ярким оперением, запертая в клетке. Его фамильяр – сам лунный орел. Только ему дозволено пользоваться этой оболочкой. Рядом его око Эдриан Маккензи, не забывающий о том, что всегда надо быть на тон тусклее блистательного Орла. Фамильяр у него в облике ворона.
– Знаменитая Ариэль Корта, – говорит Орел Луны. Он крупный для рожденного на Земле; гигант игбо [10] из Лагоса. Он стоит плечом к плечу даже с лунными детьми второго поколения. – Могу ли я надеяться, что вы не устроите здесь драку?
– В этом платье? – кокетливо говорит Ариэль, но все же переворачивает пустой коктейльный бокал вверх дном в знак того, что будет драться хоть со всеми гостями сразу. Орел Луны не знает, в чем смысл этого жеста, но его супруг-австралиец понимает шутку. Он слабо улыбается.
10
Игбо – народ в юго-восточной Нигерии и ряде других африканских государств.
– Я на вас заработал на Селебдаке, – шепчет Орел. Он бросает короткий взгляд на своего око. – Мы устраиваем такие маленькие соревнования. Помогает оставаться в здравом уме. Он ужасно переживает из-за проигрышей.
– Даже на Луне девушка может привлечь к себе внимание, только если снимет одежду.
Орел Луны грубо хохочет. Смех у него неимоверно громкий. Комната застывает, потом по толпе собравшихся прокатываются маленькие афтершоки веселья; люди смеются, вторя более важным персонам.