Новая жизнь Димки Шустрова
Шрифт:
— И в школу можно брать! — радостно сказал он.
— А как же! — поддержал отец. — Первым отличником станешь. Другие еще пример в тетрадке не написали, а у тебя — ответ готов!
Когда пришло время рассчитываться за кофе и мороженое, Федор Николаевич с улыбкой показал на машину:
— Итог подбит с точностью до копейки. — Он сунул бумажку в карман официантки и сказал: — Сдачи не нужно. Благодарим!
— И вам спасибо, — улыбнулась та. — Приходите еще.
Отец надел шляпу и, затолкав машинку в футляр, подал Димке:
— Владей. И
Они вышли на улицу, и Димка, поглядев на уверенно шагавшего отца, вздохнул, потрогал в кармане дорогой подарок. Спросить или не спросить? Скоро подойдут к остановке и… Но Димку не это больше смущало — как обратиться к отцу? На языке вертелось: «Пап, а скажи…» Вертелось, да не выговаривалось. И он, тронув отца за руку, неловко произнес:
— А это… ты откуда столько денег берешь? Работа такая?
— Работа… как всякая работа, — усмехнулся отец. — Была бы голова да руки. Зарабатываю я, Дима, прилично, не обижаюсь.
— А чего ты делаешь?
— Дело нехитрое, телеграммы разношу. Три-четыре часа работы. Да и то не каждый день.
— И сколько платят?
— Ну… на эти с маслом не пожуешь. Подрабатываю.
«Чего-то юлит, — подумал Димка. — Может, ворует?»
— А в милицию за это не заберут? — решившись, спросил он.
— Нет, — качнул головой Федор Николаевич. — С этим в порядке. — Потом, видимо, решив, что разговор слишком серьезен, поискал глазами укромное место, увидел за углом дома, во дворике, белье на веревке, качели на двух столбах и свернул туда. И лавочка нашлась. Смахнул с нее песок, присел.
— Видишь, ногти желтые, — показал он руку. — Отчего, думаешь? От курева? Нет. От воды. Червяк есть такой, трубочник. В нитку толщиной. Живет в ручье. А ручей… в нем не напьешься — грязь, нефть. Вот и мою трубочника. Мотыля тоже мою. Работа, конечно, бывает и почище. Но, как говорится, всякий труд почетен. Зато и деньги беру хорошие. Лучший корм для рыбок. А еще черных телескопов стал разводить. Редкая рыбка. В большом почете у любителя. Но выращивать трудно. Капризное дело — икра, мальки, температура, вода особая. А потом выкормить. Но когда уж выкормишь, доведешь до товарной кондиции — это деньги.
Отец посмотрел на часы, усмехнулся:
— Время — тоже деньги. Пора мне, Дима. Видел, на доме было написано: «Летайте самолетами»?.. Надо спешить… А ты, будет случай, скажи обо мне хорошее слово маме. Глядишь, все у нас и пойдет ладом. Долго ей быть одной? Ну, глупый я был, может, чего не так делал… Теперь поумнел, не пью. Какого еще принца ей надо? Не всем же работать в газете!.. А часы тебе нравятся? — неожиданно спросил отец и опять поднял рукав. — Что ж, и тебе куплю такие. Парень большой. Ты в какой ходишь?
— В пятый перешел.
— Да ну! — словно начисто забыв, сколько сыну
На остановке автобуса отец, как взрослому мужчине, пожал Димке руку:
— Ты с матерью поосторожней говори. Про машинку… тоже, пожалуй, не надо пока… Сердечный привет Елене Трофимовне!
Бабушка словно дожидалась этого привета. Встретила Димку с таким лицом, что он подумал: «Нет, все равно не выпытаешь! И тебе не скажу про машинку».
И не сказал, хотя бабушка про все подробно расспрашивала и сильно удивилась, что ее недавний зять ничего не подарил сыну.
— Мороженым угостил, в кино были — хватит. Чего еще? — Димка пожал плечами.
А про то, что отец разводит аквариумных рыбок, сказал. Чего таить — дело интересное. И нужное. Не раз бывал в зоомагазине — сколько любителей толпится! Все хотят хороших рыбок заиметь.
Елена Трофимовна занятие Федора Николаевича тоже одобрила:
— Я ведь говорила — он поворотливый. Такие на дороге не валяются. Пусть-ка Надежда еще раз подумает…
Потом Елена Трофимовна взяла хозяйственную сумку и звякнула ключами:
— Все ждала, когда вернешься. За хлебом схожу да посмотрю в молочном.
Димка обрадовался, что остался один. Скорей машинку на стол и принялся всякие головоломные задачки задавать. Справляется! И секунды не думает. Хорошую вещь отец подарил! А если еще часы… Но… можно ли принимать такой дорогой подарок? Если мама узнает… Что скажет? Она-то золотые часы не захотела от него брать.
Смотрел Димка на чудо-машинку, радовался, но было и тревожно.
Только стал думать о матери — тут она и объявилась. Длинные, настойчивые телефонные гудки заставили Димку бегом побежать в переднюю.
— Димочка, ты? — услышал он четкий, взволнованный и громкий голос матери. Ему даже почудилось, что она рядом, за дверью стоит. — Ну как, сынок, дела? Что нового? Как в школе?
— Нормально.
— Нет, ты не уходи, — нетерпеливо сказала Надежда Сергеевна. — Мне твое «нормально» не нужно. Давай — подробности, факты.
— Какие факты?
— А почему голос у тебя… будто лимон во рту держишь?
— Обыкновенный голос.
— Случилось что-то? Ну говори. Я же слышу!
— Ничего не случилось.
— А по русскому? Что вывели?
— Тройку.
— Из-за нее расстроился?
— Да не расстроился.
— Господи, ничего от тебя не добьешься! Бабушка здорова? Где она? Позови.
— За хлебом бабушка ушла. Недавно.
— А ты что же, ноги в школе забыл — почему сам не пошел?.. Нет, завтра приеду — я с вами разберусь! Целую! До завтра!
«Этому не бывать!»
Занятый домашними неурядицами, Димка и не заметил, как подкрался последний день учебы. И никакой особенной радости он не почувствовал. Чего уж тут прыгать до потолка! Для кого, и верно, счастье великое — каникулы: свобода, поездки, море, походы. Только не для него.