Новик
Шрифт:
Немного смутила отца Афанасия только информация о том, что Марфа читать-писать умеет. Но проверка легко показала – самоучка.
В те годы ведь как учились[1]?
Сначала ученик изучал азбуку. Названия букв, их очертания, их выговор. Тут вроде бы все нормально. Почти как в XXI веке.
Дальше учили читать склады и слога. Тоже ничего странно и неожиданного. Когда же и этот навык освоен, то начиналось самое интересное. Ученики заучивали наизусть псалтырь и часослов – книгу с молитвами для богослужения на все части дня. И на этом обучение заканчивалось. То есть, вообще.
Ни грамматики, ни синтаксиса, ни орфографии, ничего вообще не изучалось. А речь, во всяком случае, письменная, строилась на основании комбинаторики из заученных фрагментов церковных книг, соединенных вставками и связками. Что порождало большое количество скрытых цитат. Причем в соединениях, сочиняемых самостоятельно, имелось, как правило, много или очень много ошибок, так как автор слабо себе представлял, как правильно построить предложение и фразу. Что наблюдалось даже у князей. Особенно это ярко видно в разного рода хозяйственных записях, в основной массе безграмотных чуть более чем полностью. На их фоне даже корявый язык чатиков выглядел верхом лингвистического совершенства.
Степень же общая грамотности человека определялась объемом заученных книг, что расширяло количество применяемых оборотов и приемов. Псалтырь и часослов – это база. Но по-настоящему грамотные люди[2] тех лет могли легко оперировать фрагментами из Евангелие и других текстов.
Само собой, уровень развития письменной и устной речи при таком подходе был категорически низкий. Как и способности к ведению публичной дискуссии, например, богословского содержания. Что регулярно сказывалось самым пагубным образом. Корявая, излишне витиеватая речь, трудная для понимания даже самому автору – это была норма. Ужасная, зато идеологически верная. Потому что в процессе обучения каждый ученик неслабо так погружался в духовные тексты, которые, не имея конкуренции, формировали соответствующее мышление.
Так вот.
Проверить, получал ли Андрей или Марфа правильное образование было просто. Они должны были знать наизусть псалтырь и часослов. Во всяком случае большую их часть. А тут было глухо. А значит, что? Правильно. Легенда Андрея вполне билась с ожиданиями реальности в голове отца Афанасия – они выглядели как самоучки, которые не знали, как правильно им учиться.
Странно.
Очень странно.
Но не страшно. Во всяком ничего дурного в том отец Афанасий не видел. Просто нужно будет иметь в виду. Не всякая семья поместных дворян в Туле тех лет умела читать-писать. Пусть и таким необычным образом. Ну и, при случае, нужно будет убедить Андрея приобрести псалтырь с часословом, чтобы хоть как-то закрыть этот вопрос. В остальном же – даже хорошо, наверное. Во всяком случае, отца Афанасия так взволновался новостью о колдуне, что особо и не переживал по этому поводу. Даже про краски и торговлишку спросить забыл. Потому что деньги-деньгами, а упустить такое зло у себя под боком – это серьезно. За это можно и поста лишиться, да и вообще... страшно…
[1] Речь идет об обучении до XVII века, когда начали внедрять латинский прием, применяемый с тех пор практически без изменений. Приемы этой архаичной методики пришли на Русь с христианством от греков.
[2] Знания в области естественных наук были доступны считанным единицам, во всяком случае, на Руси. Поэтому находились за пределами парадигмы грамотности.
Часть 2. Глава 1 // Дух Волка
Часть 2 – Дух Волка
Слышь, весельчак, тут 10 трупов, а у тебя семизарядный револьвер, что ты собирался делать с остальными тремя? Рассмешить их до смерти?
к/ф «Святые из Бундока»
Глава 1
1553 год, 15 июля, поместье Андрея на реке Шат
– Тихо в лесу, только не спит барсук...
– нашептывал себе под нос дурацкую песенку Андрей, всматриваясь в лесную даль.
Волки, как оказалось, никуда не ушли. Просто, видимо, были достаточно далеко от реки какое-то время. Поэтому и не отреагировали на появление гостей с того направления. А вот тех, что зашел со стороны леса «спалили». Из-за чего все обитатели поместья всполошились.
Надо отметить, что после того, как отец Афанасий уехал Андрей вздохнул с облегчением. И не из-за того, что он уехал. Нет. Дело было совсем в другом.
Не можешь противостоять? Возглавь. Так ведь говорят? Вот Андрей и решил действовать, опираясь на эту стратегию.
Его подчиненные с каждым днем начинали болтать все больше и больше всяких глупостей. Что могло в достаточно недалекой перспективе вылиться в навязчивые сплетни уже в Туле. А почва для них имелась. А значит, что? Правильно. Власти будут вынуждены реагировать. В те годы, ведь обвинения во всякого рода мистических делах ни разу не шутки. Поэтому нужно было действовать первому, уводя кризис в нужное русло.
Андрей признался в использовании заговора. Серьезное дело. Но на фоне всего остального – обычное и в целом ожидаемое. Отец Афанасий прекрасно знал, что этой пакостью практически все горожане пользуются так или иначе. И ничего с этим поделать не мог. А тут – признался. Значит можно как-то отреагировать. Пожурить. И назначить епитимью…
Зачем Андрей признался? А зачем проверяющим обычно показывают что-то, за что тот их гарантированно оштрафует? Ведь если проверяющий ничего не нашел, значит не искал. Поэтому парень дал священнику то, что того удовлетворило бы и он больше не морочил ни ему, ни окружающим голову. Бросил кость, так сказать.
А потом отправил искать черную кошку в черной комнате, держа в уме тот факт, что ее там нет. Хуже того – никогда не было.
Психология человека такова, что тот, кто оправдывается – виновен. Во всяком случае, он таковым воспринимается. Поэтому частенько оказывается так, что кто первый обвинил, тот и прав, пока не докажут обратное. Вот он и ввел новую сущность – колдуна. Строго говоря, Андрей не вводил эту сущность, а назвал ее понятным для аборигена термином. Так-то Клим Дмитриевич, сотворивший все это с Марфой и Андреем вполне существовал. Когда-то. Где-то. В любом случае, он не был ничем фантастическим. Просто парень чуть приукрасил. И облек в форму, понятную местным. Само собой, с оглядкой на реалии эпохи.
Христианство в XVI веке на Руси было все еще строго городской религией. Да и то – не всеобъемлющей. Так как культура бабок, травниц, ведунов и прочих имела огромный вес[1]. На селе же так и вообще язычество цвело и пахло, имея лишь минимальную декоративную маску.
Подобное положение дел категорически не устраивало церковь, которая методично и последовательно боролась с активистами конкурирующей организации. Поэтому отправка отца Афанасия ловить колдуна было довольно продуктивным шагом.