Новобрачная поневоле
Шрифт:
— Кто же продемонстрировал такой хороший вкус? — поинтересовалась Харита.
— Чингисхан и император Шарлемань.
— Вы оказались в весьма достойной компании, — улыбнулась она.
Гепарды перевернулись на спины, чтобы Харита и лорд Вернем могли почесать им животы. Пока их чесали и гладили, они так громко издавали знаменитое мурлыкание гепардов, что их тела дрожали.
Мина тихонько покусывала ухо лорда Вернема, что было, как он объяснил Харите, знаком большой любви.
Харите показалось, что, когда они прощались, гепарды укоризненно
В оранжерее, где разместили попугаев, Харита пришла в восторг от сверкающего оперения птиц.
Как только они вошли, один большой макао взлетел и сел на плечо лорда Вернема.
— Какой он красивый! — восхитилась Харита, глядя на сине-красный хвост.
— Дуррак! — грубо заявил попугай, и Харита засмеялась.
— О, так он умеет говорить!
— Многие из них разговаривают, когда остаются со мной наедине, — ответил лорд Вернем. — Этот старый негодяй, которого зовут Горацио, готов ругать любого, и, боюсь, он бывает не слишком любезен.
Он принес Горацио из оранжереи и посадил его в холле.
— Здесь ему будет гораздо лучше. Ему нравится, когда вокруг люди. Он развлекается, ругая слуг, и очень скоро научится звать их моим голосом или голосом дворецкого, и бедняга лакей даже не поймет, кто отдает ему распоряжение.
— Мне бы хотелось прямо сейчас послушать, как он это делает, — обрадовалась Харита.
— Придется подождать, пока он усовершенствует свой репертуар по-английски, — ответил лорд Вернем. — Слуги, которых он звал в Африке, были чернокожие парни, и они ужасно злились на него!
За обедом Вернем обратил внимание, что Харита более оживленна и выглядит спокойнее, чем накануне.
На следующий день после свадьбы он не позволил ей встать с постели и, поскольку она весь день проспала, убедился в правильности своего решения.
Миссис Уильямс и все остальные услышали историю о том, что леди Вернем, разыскивая мужа, который, как она считала, пошел проведать львов, в темноте свалилась в озеро.
— Это так глупо с моей стороны, — сказала Харита.
— Это просто ужасно, миледи, — ответила миссис Уильяме. — Пережить такое, да еще после всех волнений вчерашнего дня!
Харите хотелось многое увидеть, но на следующий день она чувствовала себя слишком слабой, и, хотя она не жаловалась, спина очень болела.
Она знала, что испытывает реакцию после ужаса, терзавшего ее с того момента, как она узнала о своем замужестве. Эта мысль мучила ее день и ночь, и даже до того, как отец избил ее, Харита почти не спала. А после этого спать стало уже невозможно — ей пришлось лежать лицом вниз, и каждое прикосновение к спине причиняло невыносимую боль.
Мисс Доусон старалась, как могла, облегчить ее страдания, применяла всевозможные мази, но все это мало помогало, и к тому же, заживая, рубцы нестерпимо чесались.
Больше всего Хариту мучило то, что свой гнев отец вылил не только на нее, но и на мисс Доусон.
— Доуси, что вы будете делать, когда я выйду замуж? — спросила она.
— Я должна покинуть дом сразу же после свадебной церемонии, — ответила мисс Доусон.
— Это папа вам велел?
— Он бы выставил меня еще раньше, но ты была так больна после его наказания, мне кажется, он боялся, что в день свадьбы ты не сможешь держаться на ногах.
— Он вас выгнал? — в ужасе переспросила Харита. Почему-то, несмотря на то, что сказала мисс Доусон, ей казалось, что отец оставит гувернантку в Кингсклере.
— Не только выгнал, — ответила мисс Доусон, — но и не отдал мое жалование за последний месяц и отказывается написать рекомендацию.
Она тихонько вздохнула.
— Ты знаешь, что это значит, моя девочка. Мне будет очень трудно найти другую работу.
— Как он мог так гадко поступить?! — воскликнула Харита.
Это был глупый вопрос. Она прекрасно знала, что ее отец всегда делает по-своему и, если ему противоречить, становится очень злым и мстительным.
Вдруг ее глаза радостно заблестели.
— Доуси, дорогая, вам не надо заботиться о рекомендации! Я сама дам ее вам!
Мисс Доусон засмеялась и села на ближайший стул.
— А ведь и правда. Я даже не подумала об этом.
Они посмотрели друг на друга, и обе подумали, что хотя бы таким образом смогут отплатить мистеру Муру.
— Как только я выйду замуж, немедленно напишу вам самую лучшую рекомендацию, какая только может быть, — пообещала Харита.
Она думала об этом за обедом и, когда они с мужем встали из-за стола, заговорила неуверенным тоном, который лорд Верн начал уже узнавать:
— Я… я хотела… попросить вас.
Он молча ждал.
— Вы можете отказать, — продолжала она, — но если это возможно… не могла бы я послать немного денег моей старой гувернантке … совсем немного? — Она умоляюще подняла на него глаза и продолжала: — Из-за того, что я… убежала, папа уволил ее без рекомендации… и отобрал деньги, которые должен ей за последний месяц.
Лорд Вернем сжал губы.
Чем больше он узнавал о Теобальде Муре, тем больше он презирал этого человека, способного поднять руку на такое нежное и хрупкое существо, как Харита, и готового наказать гувернантку за то, в чем она совсем не виновата.
— Вы сердитесь! — испуганно вскрикнула Харита. — Я… я… простите, что спросила. Я не хотела… вас рассердить.
— Я хочу поговорить с вами, Харита, — сказал лорд Вернем.
Он увел ее из столовой, где их разговор могли услышать слуги, в гостиную, в которой в первый день своего возвращения они беседовали с дядей.
Сегодня здесь все выглядело по-другому. Проданная мебель вернулась на свои места и была теперь заново обтянута малиновым шелком. На стенах снова висели принадлежавшие Вернам картины, некоторые из них были написаны много веков назад; глаз радовала старинная мебель из ореха и розового дерева.