Новочеркасск: Книга первая и вторая
Шрифт:
— Получалось, — не сразу ответил Павел Сергеевич, — однако полагаю, что для того, чтобы теперь быть комиссаром полка, этого мало.
Тарас Карпович натянуто расхохотался:
— А что? Разве теперь красноармеец из другого теста пошел?
— Еще не пошел, но пойдет.
— Как это так, объясни.
— А так, что лет через пять-десять в армию начнут приходить совсем другие хлопцы. Они тоньше и образованнее нас с тобою будут.
— А нас куда же? — оторопел комиссар кавалерийского полка. — Нас — тебя и меня? Или это уже ничего не будет
— Будет-то будет, — разглядывая прищуренными глазами прихожан, потянувшихся редкой цепочкой к раскрывшимся резным дверям собора, согласился командир полка. — Да только знаешь, что я тебе зараз скажу, дружище? Революция в нашей преданности не сомневалась и не усомнится. Однако ответь мне на такой вопрос. Предположим, что ты три года не качался в седле и вдруг получил приказ вести боевой полк в атаку, да еще на рысях к тому же. Удержишься ты в седле или нет?
— Разумеется, нет, потому как без тренировки…
— И на посту командира полка не удержишься, если знать будешь меньше, чем парни, что в твой полк придут с гражданки после семилеток, а то и с рабфаков.
— Ну, командир, подвел базу, — рассмеялся Тарас Карпович и добродушно отступил. — Выходит, в сегодняшнем споре ты на сто процентов прав. На одних орденах боевого Красного Знамени всю жизнь не просуществуешь. Башку действительно новыми знаниями надо освежать. А то вот нынче ты упомянул, что собор новочеркасский в византийском стиле построен, а думаешь, я знаю, что такое византийский стиль? Ты мне сегодня вечером всенепременно пояснения на сей счет дай.
— Дам, Тарас, обязательно дам, — улыбнулся Павел Сергеевич.
— Ну вот. Узнаю настоящего боевого друга. А сейчас ты куда?
Командир полка усмехнулся, поправил на гимнастерке скрипучие ремни.
— Эх, Тарас, Тарас! Да разве ты забыл, что я здешний?
— Нет, помню. Меня прихватишь? — нерешительно осведомился комиссар.
Командир полка отрицательно покачал головой!
— Нет, Тарас.
— Значит, от ворот поворот? Вот с таких разногласий наверняка и начиналось расслоение первобытного общества на классы.
— Не серчай, Тарас. Наше с тобой сообщество ни один Врангель поколебать не был в состоянии. А уж теперь, когда мы власть свою утвердили, кто же может. Но сегодня ты меня извини. Мы с братом больше двадцати лет не виделись. Что с ним, какой он? Сам понимаешь, в этом случае первая встреча свидетелей не требует.
Комиссар поправил выбившийся из-под буденовки светлый чуб, сконфуженно сказал:
— Прости, не подумал. Извини за бестактность.
— Ничего, — улыбнулся Павел Сергеевич, — на утреннем построении я уже буду присутствовать. А если заночую, начальник штаба пускай его проведет.
— Значит, у тебя здесь брат? — спросил комиссар.
— Да, брат Сашка.
— Он в гражданской был у белых или у красных?
— По моим данным, ни у кого.
— То есть как это ни у кого? — озадачился комиссар.
Павел Сергеевич усмехнулся:
— А ты, Тарас Карпович, полагал, что в гражданскую весь мир людской был поделен на белых и красных?
— Естественно, — послышался твердый ответ. — Когда совершается революция, так быть и должно.
Командир полка задумался.
— А знаешь, дружище, на этот раз ты в основном и прав. Однако есть еще небольшая категория соотечественников, которые, пока мы с тобой рубились против того же Врангеля, вообще не брали в руки оружия. Ни холодного, ни горячего.
Тарас Карпович остолбенело почесал за ухом.
— Дезертиров, что ли?
— Больных, — коротко произнес командир полка. — Так вот, мой Сашка из их числа. Есть такая поганая наследственная болезнь: астма.
— Гм-м… может, эта и болезнь-то буржуйская?
— Да нет, — совсем уже развеселился командир полка и толкнул Тараса Карповича в бок. — Ладно, пока.
Он вскочил в свое роскошное седло и тронул шпорами буланого жеребца. Отъехав с квартал от соборной площади поравнявшись с первым встречным, назвал ему улицу и номер дома. Прохожий, интеллигент по обличию, несколько растерявшийся при виде кавалерийского командира с двумя боевыми орденами на гимнастерке и не сразу понявший, что от него требуется, облегченно закивал головой:
— О! Это же очень просто. Вам надо ехать по Платовскому проспекту в сторону Азовского рынка. Когда увидите на углу завод Фаслера, повернете налево и мимо психиатрической больницы — вниз. По-моему, этот дом стоит на углу Барочной и Аксайской.
Павел Сергеевич поблагодарил, а старый интеллигент, притронувшись пальцами к полям фетровой шляпы, заспешил своим путем.
Застоявшийся жеребец фыркнул, требуя, чтобы всадник дал ему возможность порезвиться, но Павел Сергеевич перевел его на шаг, и конь, недовольно цокая копытами по мостовой, стал медленно продвигаться вниз по улице. Напротив стоящего на постаменте воина с кривой казачьей саблей в руке Павел Сергеевич снова придержал коня и прочел лаконичную надпись: «Графу атаману Матвею Ивановичу Платову. Донцы». И снова зацокали копыта боевого коня, унося всадника к дому на углу Аксайской и Барочной, этих двух окраинных улиц.
Думы, думы, как трудно бывает порою управлять вами. Даже самый волевой человек далеко не всегда в состоянии подчинить себе ваше течение. Как часто, вырвавшись из-под контроля его разума, вы, словно потоки полой воды, растекаетесь вширь, дробясь на отдельные ручейки, не всегда понятные в своем течении. И не успеет разум погнаться за одним из этих ручейков в надежде настигнуть и подчинить его себе, как рядом появляется второй и третий, и уже поистине бывает невозможно оценить тобою же порожденные предположения, выводы и воспоминания.