Новое небо

Федоров Игорь

– Cosa fatta capo ha! [конец - делу венец! (итал.)]

Не удержался.

6. ДВА БОЙЦА

Такие перемены в себе и мире надо было осмыслить. Привыкнуть к ним. Чем Айр и занялся.

Привыкал к новым ощущениям в себе, к новым, проявляющимся с каждым днем способностям. К новым знаниям о мире, в котором прожил всю жизнь, к новому мировосприятию. И, одновременно, пропитывался Кристаллом, проникал в него все глубже, все уверенней манипулировал теми возможностями, что дарил он. Возникало непривычное ощущение оторванности от обыденности, своей исключительности, вознесенности

над миром, над банальными людскими судьбами. Очень опасное ощущение, Айр и сам понимал это. Бороться с ним помогали воспоминания - ты ничуть не лучше всех остальных, говорили они, вспомни, как часто ты ошибался, попадал впросак, принимал окружающих не за тех, кем они являлись. И помогали разговоры. Разговоры с Анжелой, которую он призвал во дворец на следующий же день. И беседы с Таном. Тан, по-видимому, и сам прошел через эту стадию божественности, избранности, потому, что однажды, заметив происходящее с Айром, сказал ему:

– Ты знаешь, Айр... Я тут одно время от безделья стихи писал. Ну, не стихи, а так... Иногда - получалось. Вот послушай.

И прочел с какой-то извиняющейся интонацией.

Взирая свысока на мир,

Как хорошо судить спесивых.

Как хорошо судить счастливых,

Взирая свысока на пир.

Чем дальше от тебя судьба

Тем легче в ней не разбираться.

Тем проще будет все казаться,

Чем дальше от тебя борьба.

Побывши один день с врачом

Начнешь лечить всех, кто болеет.

Начнешь рубить всех не жалея,

Побывши один день с мечом.

Отвлекшись от своих забав,

Не примыкай к одной из сторон:

"Кто прав - ворона или ворон?"

Другой решит, что ты - не прав!

– ...такой вот стишок, - добавил он.
– Как тебе?

Айр пробормотал что-то хвалебное, но намек понял - и был благодарен за него. После этого, размышляя над очередной новизной, возникшей вокруг (или внутри) себя, он часто замечал, что бормочет: "Взирая свысока на мир..." Очень своевременные стихи!

Одновременно они с Таном рассказывали друг другу разнообразные истории из своего прошлого - пытаясь пропитаться друг другом так же, как и Кристаллом, стараясь понять, что общего в их столь различном опыте, раз уж жизненный путь обоих привел сюда, к Ключу. И к необходимости решать судьбы мира. Участвовала в этих рассказах и Анжела. Выяснилось, что у нее тоже довольно бурное и разнообразное скворшачье прошлое. И, кроме того, оказалось, что на Кристалл могут настраиваться не только люди. Анжеле это удалось, казалось, даже еще легче, чем Айру. Она откомментировала это так:

– Я не понимаю, что вас удивляет. Я - сапиенс?

– Безусловно!
– в один голос воскликнули люди.

– Антропоморфный гуманоид?

– Д-да, кажется...

– Без всяких "кажется"! Абориген?

– Ну, если в широком смысле...

– Все мы тут "в широком смысле".

– Конечно...

– Так что же мне может помешать настроиться на Кристалл? Что это за хомоцентризм такой, а?

Со времен этого сокрушительного разгрома она любила, под настроение, обзывать собеседников "хомоцентриками". Впрочем,

в ее устах это звучало, скорее, ласкательно.

Любил Айр побродить по окрестностям. Правда, окрестности теперь понимались несколько шире, чем раньше. Это было не только живописное окружение дворца во Втором мире, но и не менее живописное окружение Кристалла в мире Магического Космоса. Под окрестностями здесь подразумевались сгустки энергии - люди, объекты, события - которые наиболее приблизились к истинному пониманию Ключа, к смыслу его существования, к способу манипулирования. К правильному пониманию устройства Вселенной. Сравнение разных путей, по которым люди приближались к Кристаллу, очень много добавляло к его собственному пониманию оного.

Ну и, как было обещано, Айр учил Тана игре го. Тан оказался на удивление способным учеником. И, вскоре, они играли уже без форы, на равных - и не всегда с предсказуемым результатом.

Однажды, во время одной из партий, когда они уже минут сорок пытались с наименьшими потерями выпутаться из изнурительной ко-борьбы, Тан вдруг сообщил:

– А ты знаешь, я сегодня ночью немного пофантазировал по поводу го. Очень интересная картина вырисовывается.

– Расскажи.

– Вот смотри. Мы и так знаем, что го - одна из наиболее абстрактных игр, больше чем другие, отражающая реальные механизмы функционирования мира, так сказать, игра uber alles [превыше всего (нем.)], извини, вырвалось...

– Ничего, я уже привык. Ну, знаем...

– Так вот. Мне пришло в голову ее немного усовершенствовать. Довести ее всеохватность до логического завершения. По-моему, неплохо получилось.

– Интересно, интересно, рассказывай, не тяни.

– Смотри!
– Тан обратился к доске.
– Ну, тут партия, считай, закончена. Согласен на ничью?
– И сгреб все камни на стол.
– Точка в самом центре поля - главная особая точка. Мысленно помещаем в нее Кристалл...

– Наш Кристалл?

– Да. Не отвлекайся. Мы же игру, моделирующую мир создаем. Как же без Кристалла? Итак, он в центре. Оставшиеся восемь особых точек будут символизировать его восемь граней. Так сказать, тоже магические точки, но послабее, второстепенные. Согласен?

– Согласен - то согласен. Я пока новшеств особых не вижу.

– Зараз будэ [сейчас будет (укр.)] micare in tenebris [проблеск во мраке (лат.)]. Главное, что я привнес - это элемент стохастичности. Игра начинается не с tabula rasa [чистая доска (лат.)], а с некой случайным образом возникшей комбинации. Я внятно излагаю?

– Ты, лучше, внятно продемонстрируй...

– Ладно. Возьми горсть своих камней. Сколько у тебя вышло?

– Двенадцать.

– Хорошо. Я тоже возьму двенадцать - белых. Это - для равенства изначальных шансов. И теперь эдаким небрежным жестом кидаем их на поле. Желательно - одновременно. Давай.

Зал потрясает множественный грохот.

– А эти - упавшие с доски?

– Умерли! Такова жизнь.

– Ты делаешь успехи. Я о языках...

– Стараюсь... Смотри, какая интересная картина на доске получилась. Можно их немного подправить, чтобы точно на полях стояли...