Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.
Шрифт:
Согласно этому подходу, членство в тайном обществе в конечном счете должно быть прямо зафиксировано в материалах следствия. В «Алфавите» Боровкова указано множество лиц, против которых имелись показания о принадлежности к декабристскому обществу, не нашедшие подтверждения в ходе процессе. В рамках приведенной точки зрения их нельзя признать декабристами. Группа сумевших доказать свою невиновность остается при таком подходе вне пределов внимания исследователей.
Другой подход к следственным показаниям – как к источнику, требующему критической работы, содержащему далеко не полную информацию, причем часть сведений в нем затенена, – хотя и сформулирован в научной традиции, но до сих пор не получил распространения в исследовательской практике. Тот факт, что на следствии многое оказалось скрытым, принимается во внимание достаточно избирательно. На практике оба подхода нередко сочетались у одного исследователя, поочередно выходя на первый план в соответствии с исследовательскими задачами (примером такого сочетания служат работы М. В. Нечкиной).
Однако вопрос о невыявленных на следствии лицах, участниках декабристских союзов, которым удалось доказать свою невиновность и оправдаться, не ставился и не рассматривался в рамках отдельного
В монографии, специально посвященной следствию и суду над декабристами, В. А. Федоров приходит к справедливому выводу о том, что на первом этапе процесса перед следствием была поставлена задача арестовать всех участников тайных обществ и прикосновенных к ним: «В этой обстановке было захвачено немало случайных лиц, непричастность которых к заговору стала очевидной уже после первых их допросов», – заключает исследователь. Далее исследователь констатирует: освобождались с аттестатами главным образом в том случае, «если арестованный оказывался непричастным к тайному обществу», как только следствие устанавливало факт непричастности к тайному обществу [324] . Однако этот вывод можно отнести лишь к части освобожденных в период процесса. С другой их частью – арестованными в силу конкретных уличающих показаний – дело должно обстоять гораздо сложнее.
324
Там же. С. 205.
В. А. Федоров уделяет особое внимание расследованию и выдвинутому обвинению против группы осужденных по приговору Верховного уголовного суда. Категория освобожденных «за отсутствием против них улик» и оправданных на следствии подозреваемых предметом отдельного внимания не стала. Признавая, что в числе освобожденных с оправдательным документом (по его подсчетам, 64 человека) находились участники декабристской конспирации, Федоров называет в этой связи только установленных следствием членов тайных обществ, прощенных Николаем I (Л. П. Витгенштейн, А. А. Суворов). Те же, кто был оправдан из-за неподтвердившегося обвинения, кто был признан следователями «невинным», остались фактически вне рамок исследования. Историк счел возможным зачислить в разряд «спасшихся» от наказания декабристов только А. С. Грибоедова [325] . В целом, автор единственного монографического исследования, посвященного следственному процессу по делу декабристов, не вышел за пределы традиционного представления о том, что привлеченные к следствию лица, освобожденные с оправдательными аттестатами, как правило, не были причастны к тайным обществам и «никакого отношения к декабристам не имели» [326] .
325
Там же. С. 66, 76, 107.
326
Там же. С. 64–65, 107.
Образцом другого подхода является исследование М. В. Нечкиной «Следственное дело о А. С. Грибоедове» (М., 1945), вошедшее в переработанном и дополненном виде в состав монографии «Грибоедов и декабристы» (М., 1947) и выдержавшее несколько изданий [327] . В этой обстоятельной работе подробным образом затронут вопрос о ходе расследования причастности к тайному обществу одного из оправданных на следствии – А. С. Грибоедова. Выводы, к которым пришла исследовательница, весьма значимы для проблематики настоящей работы. Нечкина, опираясь на проведенный анализ следственных материалов и других источников, полагала, что Грибоедов, официально признанный непричастным к тайному обществу, в действительности достоверно знал о его существовании и его целях, причем выполнял поручения главных лиц декабристской конспирации. Оговорив наличие противоречивых показаний, на основе сопоставительного анализа имеющихся материалов следствия историк сделала аргументированное заключение о формальном членстве известного литератора в декабристском союзе [328] .
327
Нечкина М. В.: 1) Грибоедов и декабристы. М., 1951; 2) Грибоедов и декабристы. М., 1977; 3) Следственное дело А. С. Грибоедова. М., 1982.
328
Нечкина М. В. Следственное дело А. С. Грибоедова. М., 1982. С. 51–52.
Итак, констатируя неполноту и необъективность показаний, а также явную тенденциозность расследования, историки, вслед за выводами следователей, чаще всего полагают, что освобождение в результате следствия служит вполне достаточным доказательством действительной непричастности к декабристской конспирации. В этом случае оказывается, что официальное признание «невиновным» привлеченного к следствию опирается на его реальные отношения к декабристскому союзу и служит своеобразной гарантией его непричастности к деятельности тайного общества. Тем самым исследовательская традиция оказалась в зависимости от официального вердикта следствия, косвенно признавая адекватность заложенной в следственных показаниях арестованных информации.
В справочно-библиографических изданиях, отражающих сложившуюся историографическую ситуацию вокруг того или иного лица, в «разряд» декабристов занесены лишь немногие из числа официально оправданных: декабристами считались только авторы воспоминаний об аресте и заключении В. П. Зубков [329] и Н. П. Крюков. Видимо, в данном случае влияние оказал факт сохранившихся мемуарных текстов, что «стихийно», в ситуации общей малоизвестности этих лиц, влекло за собой отнесение их к числу декабристов. Стоит отметить, что Б. К. Данзас, против которого были выдвинуты те же обвинения, что и против Зубкова, в библиографических справочных изданиях, напротив, никогда не считался декабристом. Колебания в идентификации наблюдаются в отношении А. А. Плещеева 2-го, членство которого не было доказано на следствии. Он был «зачислен» в разряд декабристов лишь однажды (справочник 1980 г.). Лишь в последнем по времени справочнике 1994 г., значительно расширившем круг декабристов, к числу последних отнесены оправданные на следствии А. М. Голицын, Ф. К. Левенталь, В. К. Ширман [330] .
329
См. о нем: Козьмин Б. П. Московский либерал из «Былого и дум» // Известия АН СССР. Серия истории и философии. М., 1950. Т. 7. № 1. С. 85–87.
330
См.: Ченцов Н. М. Восстание декабристов. Библиография. М.; Л., 1929; Движение декабристов. Указатель литературы. 1929–1959. М., 1960; Движение декабристов. Указатель литературы. 1960–1980. М., 1982; Движение декабристов. Указатель литературы. 1977–1992. М., 1994 (по именному указателю).
Другие лица, подозревавшиеся в членстве в тайном обществе, но оправданные на следствии, хотя и фигурируют в библиографических справочниках, но не в качестве декабристов: И. П. Липранди, Б. К. Данзас, И. И. Левенштерн, Д. А. Молчанов, В.-А. Фурнье, М. Ф. Голицын [331] . Путаница в статусе (считать или не считать декабристом того или иного оправданного в ходе процесса?) в полной мере отразилась на обобщающих работах по истории декабризма [332] . Такой разнобой в отнесении лиц, принадлежащих к числу оправданных, к участникам тайных обществ вызывает множество вопросов у внимательного читателя [333] .
331
См. приложение к работе: Эрлих С.Е. Кого считать декабристом? Ответ советского декабристоведения // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. СПб.; Кишинев, 2000. Вып. 3. С. 283–313.
332
Так, в обобщающей монографии В. А. Федорова можно одновременно встретить как утверждение о том, что Грибоедов не относится к числу участников декабристских обществ, так и безоговорочное включение его в число декабристов (сообщения о том, что на квартиру С. П. Трубецкого в Киеве «…приезжали П. А. Муханов, А. С. Грибоедов и другие декабристы»; Грибоедову, Якушкину, Басаргину «и многим другим декабристам» удалось перед арестом истребить компрометирующие бумаги) (Федоров В. А. Декабристы и их время. М., 1992. С. 24, 167, 221).
333
В последнем по времени выхода в свет библиографическом справочнике (1994 г.) число лиц, считающихся декабристами, значительно расширилось. Публикация следственных дел участников тайных обществ, избежавших суда и понесших административные наказания, также способствует расширению традиционно зауженных представлений о декабристах (ВД. М., 2001. Т. XIX, XX).
А. С. Грибоедов тоже не признавался действительным членом тайного общества, как и все остальные оправданные на следствии лица, против которых были получены показаний об участии в конспирации. Несмотря на обоснованное, покоящееся на критическом анализе источников мнение авторитетного исследователя вопроса, заключение о формальном участии писателя в тайном обществе не было в полной мере воспринято историографией. Одной из причин послужило наличие традиционного, противоположного мнения, представленного в трудах Н. К. Пиксанова и других историков литературы [334] , оживленная дискуссия вокруг вопроса, развернувшаяся в 1940-1980-е гг., а главное, подозрения в стремлении «искусственно» зачислить в ряды «революционеров-декабристов» известного писателя [335] .
334
См., например: Никсонов Н. К. Грибоедов. Исследования и характеристики. Л., 1934. С. 183–184.
335
См.: Лебедев АЛ. Грибоедов: факты и гипотезы. М., 1980. С. 72. Отметим кстати, что принадлежность к категории известных исторических лиц не помешала включить в число декабристов П. Я. Чаадаева и П. А. Катенина.
Особенности следственных показаний как исторического источника. Вопрос о тактике защиты привлеченных к следствию
Главным комплексом источников, при обращении к которым можно рассматривать обозначенные вопросы, являются материалы следствия. В ходе процесса прозвучали разные по степени авторитетности и достоверности показания о составе участников тайных обществ. Без сомнения, в распоряжении следователей оказались и весьма ненадежные свидетельства, главным образом исходившие от доносчиков, не связанных с декабристской конспирацией, случайных лиц, стремившихся по разным причинам обратить на себя внимание. Нет сомнения, что многие показания были сделаны по слухам, и это безусловно снижает их достоверность. Однако отделение недостоверных свидетельств от авторитетных указаний подследственных, опиравшихся на конкретные источники информации, – задача решаемая. Ведь отбирая показание, следствие, как правило, добивалось того, чтобы показывающий приводил источник своих сведений. А значит, перед исследователем стоит задача критической проверки этой информации, сопоставления ее с имеющимися данными (других показаний, других источников).