Новогодние неприятности, или Семья напрокат
Шрифт:
Не позволяют. Следом за мной протискивается папа и пару минут молчит, вдыхая колючий морозный воздух.
Раньше я любила с ним разговаривать и даже делилась секретами, которые не рассказывала маме. Теперь боюсь нравоучений, которые, скорее всего, последуют.
— Ну, как дела, дочь?
Отвлекшись от созерцания пустого дворика, заметенного снегом, отец взъерошивает мои волосы, как в детстве, и шутливо щелкает меня по носу. Старается замаскировать любопытство, плещущееся в глубине таких же, как у меня, светло-голубых глаз, но смотрит с плохо скрываемым интересом.
— В кафе все замечательно. В преддверии
Улыбаюсь. Поначалу я очень переживала, что не справлюсь с выпавшим на мою долю наследством, но уютное местечко, обожаемое всеми нами, процветает.
— Ты молодец, Люлька! Дедуля бы тобой очень гордился.
— Спасибо, па.
От заслуженной похвалы начинает щипать в носу, и я обнимаю отца, прижимаясь щекой к его груди. Шерстяной свитер с оленями колет кожу, но физический контакт дарит привычное успокоение.
— А на личном как? Не слишком ли быстро вы съехались с Лариным?
— Ну, па!
— Что, па? У меня одна дочь. Это нормально, что я о ней беспокоюсь.
Папа водит большими теплыми ладонями по моей спине и ласково целует в макушку. Он не отговаривает меня от принятого решения — просто хочет убедиться: у любимой дочурки, действительно, все хорошо.
— Я знаю Демьяна не первый год и уважительно к нему отношусь. Но у них с Инкой такая любовь была. Отболело?
— Надеюсь.
Шепчу робко, вспоминая, каким помятым был Ларин после беседы с бывшей, и ненадолго замолкаю. Вожу пальцами по вышитым на ткани рогатым и любуюсь узорчатыми снежинками, падающими с неба. Почему-то в этот Новый год я особенно жду чуда: домашних посиделок с традиционными советскими фильмами, обязательного атрибута — селедки под шубой, мерцающей на елке гирлянды, даже президентской речи.
Чтобы мы с Демьяном подняли бокалы шампанского в полночь, чокнулись и загадали сокровенное желание, которое непременно исполнится в ближайшем будущем.
— На внуков нам с мамой рассчитывать?
— Рано еще.
Отлепившись от папиной груди, я машу на него руками, а саму охватывает волнительный трепет. При мысли о фантастической беременности тепло разливается по телу и на душе становится легко. Я так прикипела к Алисе за это время, что не отказалась бы от собственного ребенка. Я бы заплетала дочери косы, обязательно отдала бы ее на танцы и не пропускала бы ни одного ее выступления. Для сына выбирала бы самые лучшие машинки, радиоуправляемые вертолетики и с гордостью следила бы за его успехами в дзюдо или футболе.
— Пойдем, малышка. Там, кажется, зять явился. Посмотрим, что с него взять?
Вопреки опасениям, отец за ужином не стремится задеть Демьяна и вообще ничего у него не спрашивает, нацелившись на приготовленные мамой пирожки с яйцом и зеленым луком. Зато братья, почувствовав волю, то и дело цепляют Ларина и забрасывают его неудобными вопросами про бывшую, про скандал с журналистами и про реформы, предлагаемые его партией. После чего в два голоса выражают сомнения, что у него было достаточно времени, чтобы влюбиться в их младшую сестренку.
У меня же от такого грубого вмешательства в нашу личную жизнь стремительно кончается терпение и чешутся кулаки. Хочется, как в школе, подскочить к этим умникам и раздать тумаков.
— Довольно! — грохнув стаканом с соком о столешницу, я скрещиваю руки на груди и прожигаю у Сережки дыру в районе переносицы. — Значит, так, Сергей, я хоть слово сказала, когда ты развелся с Алькой и женился на женщине с ребенком? Нет. Я не приняла Настю и не выручила вас, когда надо было понянчиться со Степкой? А ты, Артем? Хоть кто-то из нас не поддержал тебя, когда ты бросил универ и умчался на несколько месяцев в тайгу? Мы с Демьяном приехали поужинать с вами в теплой семейной обстановке и пригласить вас на празднование нашей помолвки. Но, если вы и дальше будете так себя вести, это мероприятие состоится без вас. Понятно?
Глава 14.3
— Правильно, дочь! — встав на мою сторону, отец одобрительно салютует стаканом с яблочным соком и непрозрачно намекает на Артемову любовь к сладкому и Сережкину тягу к разрушениям. — Посуда целее будет, и нам торта больше достанется.
Так он закрывает наш не успевший перейти в вооруженное противостояние спор, и атмосфера постепенно разряжается. Моя мама пристально следит за тем, чтобы тарелки оставались полными и никто не покинул семейное гнездо голодным. Мама Демьяна заводит тему про фасон свадебного платья и цветовую гамму торжества, вгоняя меня в краску. Сам же счастливый жених за обе щеки уплетает мясную запеканку и изредка шепчет что-то дочери на ухо, отчего Алиска звонко и заразительно хохочет.
По итогу, я успокаиваюсь так же быстро, как закипела, а братья отделываются малой кровью и даже обещают хорошо себя вести в день нашей помолвки — не уничтожать все десерты и не бить дорогой сервиз.
— Теть Анжел, ужин выше всяких похвал. Спасибо. Дмитрий Константинович!
Вскоре мы с Лариным топчемся в коридоре одетые — он негромко прощается с моими родителями и бережно прижимает к себе дочь. Заскучав от взрослых разговоров и устав в школе — малышка уснула, стоило нам только переместиться на диван.
Честно признаться, я и сама беспрестанно зеваю и с радостью сменю платье на удобную пижаму, сотру с лица косметику и оккупирую кровать. Зимой я все больше похожу на медведя — так же сильно хочу найти берлоге в лесу и уснуть там до самой весны.
— Домой, Демьян Евгеньевич?
— Домой, Захар.
Получив пункт конечного назначения, Терентьев плавно выруливает с территории жилого комплекса и везет нас по заснеженной Москве. Город преобразился в преддверии праздника — витрины магазинов украшены гирляндами и искусственными еловыми ветками с красными и золотистыми шарами, рядом с Триумфальной аркой поставили упряжку с огромными игрушечными конями, с противоположной стороны улицы нам озорно подмигивает огоньками наряженная елка.
В салоне у Захара тепло и приятно пахнет хвоей и мятой, так что незаметно для себя я проваливаюсь в мягкую вязкую дрему и смотрю красочные сны, где мы втроем с Демьяном и Алисой катаемся в горах на лыжах, а после сидим у камина и пьем чай с травами.
Потом мне чудится, что кто-то сильный и надежный несет меня вверх по лестнице. Ловкие руки с уверенностью снимают с меня порядком надоевшее платье и укрывают пушистым одеялом. Матрас прогибается от внушительного веса, когда этот неведомый кто-то опускается на постель рядом со мной. В ноздри забивается терпкий запах сандала.